! Добро пожаловать в
Сегодня Марта 29, 2024, 03:44:30

Автор Тема: Рондашьер. Роман.  (Прочитано 6622 раз)

0 Жителей и 2 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Рондашьер. Роман.
« : Июня 14, 2011, 00:33:18 »
Выкладываю на суд благородных Терронцев первую главу своего романа. Выкладываю со старым прологом (простите милостиво, он не назначен для публикации ибо после первой переработки не соответствует сути романа; так что пролог здесь  -лишь в качестве ознакомления с миром Велебрии. Чистовой же вариант пролога еще не написан, поскольку сам еще не до конца понимаю, каким он должен стать.) Все остальное - чистовое и вычитанное.
Надеюсь на ваш суд и оценку!
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #1 : Июня 14, 2011, 00:33:57 »
Дается для ознакомления с миром. Текст нечитабелен, во многом неверен, будет заменен более соответствующим сути произведения.

Из дневника Беоция, герцога де Варда
(Вместо пролога)

Велебрия. Моя прекрасная столица.
Будь милостивой.
Сколько славных кондотьеров положили свои головы во славу твою. Сколько бесстрашных де Вардов отдали свои души в руки вечности, послав небесам последним вздохом твое имя: Велебрия….
Ты сладка и приторна, словно женщина в первую ночь возмужания. Твой лик полон золота и янтарного блеска. Твои стены отливают огнем в лучах заката и богатством объятий багровеющего в стыдливости, любовника  ночи, – рассвета. Ты единственная, кому я, старый патриарх, глава великого дома де Вардов, могу доверить свои тревожные думы. Моя женщина, прекрасная Авия, герцогиня и первая красавица королевства Велебрианского, ушла в вечность ровно двадцать лет назад. Растаяла в туманной утренней дымке, подарив прекрасного сына. Третьего.
Ты единственная кто не выдаст. Я – твой кондотьер! До самой смерти.
За тебя, именем Патриарха служит в регулярных войсках мой первенец Керроний, о существовании которого согласно традиции я должен забыть. За тебя погиб мой второй сын – будущее де Вардов, красавец Арреций. Погиб в найме, как подобает истинному кондотьеру: в бою за жизнь своего нанимателя. Не раз во снах своих видел его на груде тел врагов, да будут навеки забыты их имена! Со множеством пуль в груди и твоим именем в сердце… Велебрия.
Я последний мужчина из великого дома Вардал. Если мой третий сын – юный Гергио, не отслужит в найме, то согласно традиции не сможет пройти ритуал инициации и стать полноправным мужчиной и наследником. Так и останется – простым мальчуганом, с ветром в голове и….
Прости меня. Вынужден пойти против твоего закона и традиции. Вопреки священному правилу своего рода, своей фамилии, великого дома де Вардов. Нечто страшное повисло в твоем, дышащем весенним бризом, воздухе. То, что еще укрыто от моего разума, но не скроется от тонкого чутья, которым наделило меня благородство моей крови. На первый взгляд все как и прежде в Теле Твоем: Патриарх во главе правительства, великий совет герцогов Десяти Домов, в составе которого я имею честь служить тебе и сто сорок делегатов семейств Благородных как и полторы тысячи лет до этого правят Брианским островом. Вот уже полторы тысячи лет кондотьеры идут в наем, дабы добыть себе и Тебе богатство и славу. Полторы тысячи лет выбирают патриарха из числа герцогов, после чего, напрочь забывают его прежнее имя и титул: нарекая просто, Патриархом. Одним из череды многих безымянных, длинной в двадцать восемь поколений.
Полторы тысячи лет наши наемники, кабальеро Велебрии во главе с бесстрашными кондотьерами являются лучшими воинами, которых когда-либо видел мир. И не только древний ритуал, что был проведен над нашими предками еще Великим Храмом полторы тысячи лет назад, сделал нас такими. Рунная магия, призванная к жизни кругом магистров в сложнейших формулах и схемах воплотила все то могущество, которым только могли обладать семанты – рунологи,  создало из Благородных тогда еще юной Велебрии сверх людей. Лучших, сильнейших, могущественнейших.
 Воинов, равных которым нет никого, ни в честном поединке, ни на поле брани.  Но и требовала магия сполна: не один из нас не мог бы поступиться правилу, что должны соблюдаться не менее нерушимо, нежели делящее наше королевство Брианское Нагорье. Ни капли крови посторонней, кроме уже инициированной Рунами, не должно попасть в генеалогию ни одного Дома, рода или фамилии. Ни одного заклинания не может быть сотворено на расстоянии ста метров от места, где происходит зачатие молодого Благородного велебрианца. Иначе…
Иногда мне страшно даже думать об этом. Но одно я знаю точно: если древние семанты и поставили эти запреты перед благородными, подробно прописав их условия в Футарическом Контракте, последствия нарушения их должны быть ужасны. Благородные потеряют свою силу, мир Велебрии рухнет, а сияющий янтарными стенами город постигнет растление и упадок. Единственное же, что спасет нас от этого: непреклонное следование Традиции. И она – первое, во что я свято верю.
 Прости меня, о вечная и прекрасная, но сын мой должен остаться подле меня. И это не простая старческая прихоть. Чувствую, что вокруг старого уклад жизни начинают сгущаться тучи. Этому есть множество знаков: дети благородных начали рождаться больными, мотрессы стали умирать при родах, сыновья все чаще гибнут в войнах…. Недалекие  плебеи винят во всем самих благородных, не умудренные годами: новое оружие, пистолеты да мушкеты сделавшие ненужным силу и ловкость на поле брани, а некоторые нас….
И нет ничего тяжелее и горше для моего старческого ума, чем осознавать это.  Что кто – то из де Вардов мог нарушить Традицию, пойти вопреки нее и впустить в рубиновую чистоту благородной крови примесь дешевого вина простой женщины. Это не возможно, ведь именно дом Вардалл стоял всегда оплотом традиции, блюдя старый порядок и не допуская малейших от него отклонений. Но что если сама опора дала трещину?
И не клевета ли это? Я много лет провел в семейной библиотеке, перебирая старые письма и документы;  проглотил тонны пергаментной пыли в закрытых отделах патриаршей библиотеки Патрония, но так и не ответил на этот вопрос. Но откуда же летят искры? Ведь без них не вспыхнул бы порох слухов, отблески и чад которого становятся последнее время нестерпимыми. Но кто может быть этим клеветником? «Повстанцы из Рамо Верде», - кричат зеваки на базарной площади Капилария, но я не привык им верить. «Твой извечный враг и завистник Варций, герцог де Вирк», - твердит мне здравый смысл, но я не буду верить и ему. Орден семантов Мильтиана готовый продать собственное имя ради пыльных легенд о магических сокровищах катакомб под Эль-Пико, районом – мир который с незапамятных времен было поручено хранить де Вардам. Он уже несколько раз намекал на своем желании через представителя семантов, мильтианца Кларика, но я был тверд и непоколебим. Но что дадут магам жалкие слухи? И не они ли виновник напастей, которые постигли великие дома последнюю сотню лет?
Вопросы! Их слишком много, как для одной, даже пусть умудренной сединами ветерана, головы! И Гергио, моя единственная надежда, все еще слишком горяч и незрел дабы разделить со мной тяготы моих терзаний. Эти подозрения слишком опасны, чтобы оглашать их незрелому юнцу. Слишком опасны и могут навредить…. Тебе, моя Велебрия. Прекрасная столица предвечного королевства.
Чувство, что не покидает меня вот уже восемнадцать лет – чувство близящейся смерти, обострившееся последним временем, не позволяет отправить сына в наем. Ведь мужчина он, или нет – он де Вард. Последний из великого рода, пусть и не прошедший инициацию. Если волею судьбы мне придется отдать свою жизнь за Тебя, он останется последним из твоих верных стражей. И твоей последней надеждой в столь превратном, изменчивом времени.
Но это произойдет, если мои опасения подтвердятся. Если. Как бы я хотел оказаться сейчас лишь выжившим из ума стариком преувеличивающим все плохое….                   
 Будь милостивой!

Беоций
Герцог де Вард
Числа двадцатого Арето, месяца весны
279 года IV Эпохи (Пороха)
 
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 00:40:52 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #2 : Июня 14, 2011, 00:34:17 »
С этого момента: вычитанный чистовик.

Часть первая
Традиции

Глава первая
Амульгавары

Брианское нагорье. Мир выжженных скал в самом сердце Велебрианского острова. А он был самым молодым капитаном карабинерии.
Вечер обдал прохладным дыханьем пологие склоны, напоминая веренице всадников о надвигающихся сумерках. Далеко внизу, в полудне конного перехода к югу осталась последняя деревушка, и отряду грозила ночь под открытым небом. Старший военный инженер, а ныне всего лишь сержант Абсинтио выказывал по этому поводу явный восторг. На что капитан морщился, бросая в сторону выжженных гор тревожные взгляды.
Их было шестеро. Сам Фидель, сержант, два тяжеловооруженных кавалера да еще два драгуна в широкополых потрепанных шляпах. И все.
Капитан Патриаршей Карабинерии Фидель Бравенкур опять поморщился, снял шляпу, и промокнул влажный, невзирая на вечернюю прохладу, лоб пыльным рукавом.
- Ну что, мэтр. Осаживаем? – гаркнул хриплым от крепкого табака басом  Абсинтио, трепя за ухом усталого жеребца.
Фидель вздохнул. Как бы ему не хотелось, покрыть сорок миль перевала за день даже отряду регулярной кавалерии было не под силу. Сбывалось то, чего он опасался.
- Придется останавливаться, - просипел он, едва расцепив пересохшие губы, -  Переночуем в горах. Сержант, найдите место для стоянки. Чтобы закрытым было и не так продувалось.
Бывший инженер коротко кивнул, лязгнул стальным наручем, дергая поводья, и скрылся в облаке дорожной пыли.
Фидель нервно облизнулся. С самого начала идея переправки государственного архива через горный перевал ему крайне не нравилась. С этим заданием прекрасно могли справиться и курьерские шлюпы, что часто сновали вдоль побережья, или на худой конец один из хваленых кораблей Великого Дома Венгов, снаряженный командой исключительно из благородных. Но отправлять отряд из шести человек со столь ценной канцелярией через Брианское Нагорье! Этого капитан Патриаршей Карабинерии понять не мог. От этого у Фиделя сводило скулы и появлялось зыбкое чувство тревоги.     
А ведь всем было хорошо известно, что перевал опасен. В последнее время все чаще стали замечать в этих места отряды амульгавар. Повстанцы сами по себе не были новостью для Королевства. Амульгавария – древняя традиция сопротивления. Как казалось Фиделю – сопротивления не столько правящим десяти Домам, - а вообще всякой власти и порядку.
Да вот поговаривал люд, что эти плохо вооруженные, но исключительно организованные разбойники выступали в поддержку нынешнего Патриарха, злословя в сторону Великих домов и всего дворянства. И что сам Патриарх оказывает им поддержку.
Подобные мысли, естественно, кажутся досужим вымыслом бабок из провинциальных деревень, пока ты не окажешься на узкой горной тропинке, в полумраке спускающегося вечера, при игре теней которого любой чахлый кустик и валун кажется искусно замаскированным партизаном, раздувающим фитиль аркебузы или поскрипывающим тетивой старинного самострела. В подобной ситуации Фидель, будучи все же профессиональным солдатом, не мог скрывать нарастающего волнения. Рука то и дело опускалась на эфес тяжелой боевой шпаги. А вторая уже несколько часов лежала на курке колесцового пистолета, готовая привести его в действие при малейшем намеке на опасность.
Ветер шелестел придорожными кустами за миг до того, как на их сухие ветви опустилась грузная нога в запыленном ботфорте. Спешившийся Абсинтио утер пот, развезя по лбу грязные полосы.
- Останавливаемся  здесь. Говорю как инженер: тут воронка, видимо ледник в прадавние времена прошел. Фу-ух…. Там ниже есть возвышенность, один часовой может просматривать все вокруг аж до края этого пригорка.   
Гора действительно обрывалась, и уходила ниже, образуя естественную впадину с возвышенными краями. Внизу раскинулась живописная долина, но капитану было не до ее красот. Место – удачнее не придумаешь. 
Разместились оперативно. Двух драгун отправили в разъезд проверить окрестности, Абсинтио развел костер и с двумя солдатами принялся стряпать ужин. Не офицерское это дело, конечно, но остальные его люди слишком уж «лихие рубаки» чтобы приготовить нечто съедобное.
Фидель устало улыбнулся. Сержант любил готовить. Узнай об этом кто в офицерском салоне – весь воинский квартал столицы, весь Кварди на смех бы поднял! Ну и пусть его – все равно, офицер образованный и храбрый. Во всей Велебрии таких и тысячу не сыщешь, да и то: большинство из них окажутся благородными.   
Фидель расстелил плащ, настороженно оглядел нависший над головой карниз отгорка, положил на грудь в сотый раз проверенный пистолет. Заряжен и взведен. Улегся, подбив под голову шляпу. После таких испытаний его роскошный головной убор вряд ли будет иметь вид, достойный велебрианского офицера, но нынешняя тревога, была куда сильнее забот о внешности.
А ведь столицу ему довелось покинуть впервые! И впервые заночевать под открытым небом.
Драгуны вернулись с хорошими новостями: округа была абсолютно безжизненна. Стряпня под умелой рукой Абсинтио начала источать роскошные запахи, а  часовой с коротким мушкетоном, наконец, занял большой валун у северного края развала. На душе стало немного спокойнее, и Фидель с наслаждением потянул теплый вечерний воздух.
Солнце зашло. Кровавые блики заката перестали добавлять пестроты рыжим камням и скалам, а в оливковом небе зажглись первые звезды. Фидель тяжело вздохнул. Впервые за день он допустил мысль о том, что все обойдется. Что предпринятые средства конспирации все-таки сыграют свою роль. И их близость к возможной опасности от нее и отдаляет. Ведь все-таки сбором старинных бумаг и документов печется сам Совет Десяти, а уж среди герцогов едва ли кого то можно обвинить в слабоумии.
Родовые архивы распорошены по всей бриании и согласно указу предыдущего Патриарха их приходится разыскивать и перевозить в Патроний. Да вот находятся они зачастую в самых неожиданных местах. Вот, как например, этот архив долгое время хранился в каком-то подземном помещении, вход в которое был известен только высшей администрации Альперса. И по каким-то непонятным причинам барон Арсий де Венг послал письмо самому Герцогу де Вирку, чтобы тот посодействовал скорейшей переправке документов в хранилища столицы. Все хорошо, да вот почему в дело отправляют именно его – офицера следственного отдела карабинерии? Конечно, он прежде всего офицер, и должен выполнять долг по защите государственной собственности, но почему бы этим не заняться военным?
Документы просто так переправлять не будут. В провинции явно запахло порохом. В приказе ему было велено самому набрать группу, поэтому Фидель брал лишь тех, в ком был уверен. Вот только Абсинтио ему навязали. Да, он был хорошим другом его отца, но он прежде всего инженер, а не солдат и не всадник. Его - просто таки втиснули в отряд….
Фидель дернул плечом. Слишком уж много вопросов как для добропорядочного офицера Велебрии, честь которого плотно сбита с долгом перед Отчизной.
 «Все от усталости, - про себя оправдывался он, -  да и ноги с непривычки от долгой езды ноют…. А еще этот холод».
Вокруг действительно похолодало. Температура ощутимо падала, и Фидель мог бы поклясться, что у него начинается лихорадка, если бы не видел: как мерзнут его люди. Вырванный слабым светом костра силуэт часового принялся усиленно растирать ладони,  халатно отложив оружие. Четверо охранников даже не пытались помочь Абсинтио со стряпней, вплотную подсев к костру. Сержант громко прочистил горло.
- Господин Капитан. Будь я проклят, но в этих горах засело само Забвение! - он жестом пригласил Фиделя ужинать, - я не припоминаю, чтобы местные пастухи тянули с собой шкуры, уходя летом пасти на возвышенности свои отары.
- М-мовет…, мефто проклято? – прошамкал один из драгунов, не отрываясь от еды, - люди о таком говорят….
- Когда надерутся в кабаке матросского пойла, - осадил Фидель подчиненного, с едва заметной дрожью в голосе. Волнение было трудно скрыть. Его бойцы были настоящими ветеранами. У каждого минимум десять лет службы и огромный опыт городских патрулей в самых невзрачных районах. Но и такие могут струхнуть, когда тревогу выкажет сам старший офицер. Хотя он был намного младше их по годам.   
Сочная баранина просто не лезла в горло, к груди все яростнее подкатывало коварное чувство тревоги, а дрожь в руках была заметна даже при свете костра. Она усиливалась с каждой минутой, словно вторя стремительно холодеющему воздуху.
Вдруг из-за соседнего холма потянуло ледяным ветром, пронизывающим до костей. Ветер застонал в невидимых расселинах, сорвал с края развала пригоршню песка, разметал доселе ровно горевший огонь. 
-  Эпфф. Ничего себе, дела, - сипло и неестественно выдавил Абсинтио, подтягивая пояс с оружием.
- Память-хранительница…, - отозвался все тот же драгун, - проклято говорю….
Фидель скрипнул зубами.
- Ишь, заладил. У всех, надеюсь, заряжено?
Вопрос был излишним, но в глазах солдат блеснула искра понимания. 
Пошел снег.
            Аппетит пропал окончательно, и он отложил кусок баранины. Резко вскинул руку, поправил патронную сумку.
Его люди поняли знак сразу. Все быстро рассредоточились, тенями скользнув к заранее обусловленным позициям. Как ни страшно было признавать это капитану, но в воздухе аж смердело магией. Точно, как в дальних кварталах Сомнолиенто воняет несмытыми в клоаку отходами! И что самое тревожное – в Велебрии магия была под строжайшим запретом.  В душу закралось мрачное подозрение о неком древнейшем проклятии гор….
«Малодушные глупости! – тряхнул головой Бравенкур, - Сказок читать меньше надо».
Прошел час. Ничего не изменилось, разве что ветер стих, воздух оставался одинаково холодным и карабинеры порядочно продрогли. В конце концов, Фидель не выдержал и, выпрямившись, зашагал назад к догорающему костру. Терпеть холод больше не было сил. По примеру своего офицера, покинули свои посты и другие солдаты. Один из кавалеров выпрямился особо громко, лязгая покрытыми инеем латами, и….
Грохот выстрела разорвал безмолвное покрывало ночи. Громко хлопнула лопнувшая под пулей кираса, кавалер рухнул наземь. Развернувшиеся было солдаты Фиделя, не поверили своим глазам! Со всех сторон, сверкая в свете огня остриями пик и дротиков, стволами аркебуз и лучинами фитилей со всех сторон на них надвигались  две дюжины партизан.
Бездоспешные оборванцы шли тихо, слишком тихо, чтобы их загодя услышать. И слишком организованно, как для оборванцев, подумалось Фиделю в миг, когда дружный залп, окосевших от холода и долгого ожидания, карабинеров нарушил молчание врага.
Солдатам не требовалось приказов, а Фиделю попросту перехватило дыхание.
Ответные выстрелы рваной дробью встряхнули окрестности и прокатились по скалам. Запахло порохом и жженой сталью. Драгун на глыбе взвыл, хватаясь за развороченное плечо. Еще двое всадников рухнуло, сбитые с ног ударами пуль в нагрудник. Абсинтио, не медля, выхватил корд и шпагу, поднырнул под неловкого головореза с гизармой и, подрубив его снизу, вонзил шпагу в стрелка, все еще держащего дымящий самопал.
Второй драгун бросился было к лошади, но чей-то выстрел не дал ему шансов добежать, а несколько тесаков довершили дело.
Кольцо врагов быстро сомкнулось, смешалось и превратило развал в кипящее варево бойни. Четверо кавалеров доблестно сдерживали натиск дюжины, но исход боя был предрешен. Враг шел кучно, толкаясь и мешая друг другу. Отбросив разряженный пистолет, Фидель выхватил из-за пояса другой, взвел курок. Разрядил в особо рьяного тесачника, насадил на тут же выхваченный кинжал второго и, едва успев увернуться от неловко брошенного дротика, парировал шпагу противника слева. Окликнул  солдат позади, но в ответ раздался грохот тела в доспехе. Фидель спиной ощутил открытость тыла. Словно загнанный зверь, с отчаянным ревом капитан развернулся, полосуя по лицам и вытянутым рукам тяжелой шпагой, стонущей дугой парировал сразу два удара  и, прильнув к земле, сумел уложить еще одного с мушкетом. Сбоку дуплетом громыхнули выстрелы. Окровавленный Абсинтио, с пробитой глоткой, сжимал в руках два дымящихся пистолета, когда алебарда повстанца обрушилась сзади, превратив его лицо в кровавое месиво.   
Рядом рухнул израненный труп последнего всадника. Давя стремительно нарастающее отчаяние воплем ненависти, Фидель  рванул к перепуганному мулу, смел хлестким ударом неловкого аркебузника, который так и не успел перезарядиться, сорвал с поклажи кожаный футляр и, словив плащом несколько пуль, нырнул в спасительную и смертоносную тьму обрыва.
Короткое падение. Удар. Скольжение. По крутому склону полетели камни, сверху затрещала цепочка новых выстрелов. Шпага сломалась и выскользнула из руки.
В забитом пылью и гарью воздухе, будто перед грозой пахло озоном.
Сметая под собой кучи мелких булыжников,  срываясь с крутых карнизов и расщелин, он скатывался на спине, в кровь сбивая ладони. Реальность смешалась с болью и отчаянием. Последний рывок Фиделя не был причиной трусости или малодушия. По словам де Венга, этот чехол хранил в себе особые бумаги…. Их ценность была превыше многих жизней. Превыше жажды мести, или славной гибели достойной офицера, - среди своих людей.
Мощный грохот огласил окрестности.
 Нечто разорвалось в призрачной вспышке, опалив лицо неестественно холодным жаром. Взрывная волна подбросила вверх едва не потерявшего сознание офицера, отшвырнув на добрый десяток метров ниже,  протащила по камням.
Запах озона….  И нет более сил подняться. Фидель с невероятным усилием привстал на локти, пытаясь оглядеться.
В двадцати шагах выше по склону зияла воронка, все пространство над ним заволокло призрачно светящимся дымом. Ветер доносил сверху обрывки фраз. Уже объятое туманом забытья сознание уловило «…все, закончили…».  Знакомый, голос…. холодный как сама сталь. 
Бред. Тьма. 


***
Холодный ночной воздух закрался за шиворот и вырвал капитана из забытья. Фидель поерзал, превозмогая накатившую волну тошноты и мучительной боли. Тугие веревки стянули запястья и колени, грубый камень впился в спину, а жгущее мертвым холодом дыхание скал предательские приводило в чувства.  Заплывшие глаза сперва не видели ничего кроме тьмы и пятна костра на фоне скалистой стены. Тягучие минуты все же вернули ему способность видеть, а боль прояснила сознание. В голове тут же зашевелились обрывки мыслей.
«Поймали все-таки».
Фидель огляделся. Над головой нависла скала, пространство вокруг костра так же окружали каменные стены. Расщелина, в которой он находился, была достаточно глубока, чтобы сокрыть в темноте сводов черную глубину неба. Ночь была безлунной.
В десятке шагов от него горел аккуратный костер. Вокруг костра стояло две роскошные треноги, что были бы в пору какому-нибудь столичному салону, а не глуши Брианского нагорья.  На них сидели двое: два силуэта, на фоне ярко освещенной огнем каменной стены. В контурах первого читалась стать и сила. Второй был сутул, пускал в костер кольца табачного дыма и устало качал головой. Шел приглушенный разговор.
Немного далее угадывались очертания треугольного входа в пещеру, едва освещенного костром, пылавшем где то в ее недрах. Оттуда доносились приглушенные песни людей, хриплые голоса которых указывали на долгое пребывание в суровом горном климате.
«Партизаны.  Сколько же их?» - мысль, словно кинжал полоснула по незащищенному горлу совести. В памяти всплыли образы последнего боя. Мелькающие вспышки, идущие в последний бой кавалеры, хлопки пробиваемых доспехов…. И он, - растерянный, испуганный, пораженный. Не способный выдавить из скованного спазмом горла не то-что приказ, - а хоть что-нибудь.
Он не достоин зваться офицером, тем более – офицером Патриаршей Карабинерии внутренней гвардии священной Велебрии! Он не предвидел нападения, не смог организовать вразумительную оборону, а во время боя растерялся и….
Фидель  до крови закусил губу. Да будь он хоть во стократ предусмотрительнее, судьба их миссии была предрешена. Число врага было подавляющим. Если бы его людьми были благородными, отбиться не составило бы труда, но они были простыми солдатами. Тренированные, закаленные в многолетней службе, мастера своего дела и профессионалы. Но все-таки – просто люди.
Звуки разговора у костра стали доноситься четче. Приближалась та пора ночи, когда мрак погружал весь мир в первозданное лоно тишины. В этот час любой звук становился ясным и отчетливым, словно каблук на звонком паркете; час без воров, - как офицер карабинерии Фидель хорошо это знал. Двое у костра о чем-то беседовали. Очевидно – о чем-то важном.   До него начали долетать обрывки фраз, слова, интонаций….
Нет, еще не достаточно, чтобы услышать….
Кто-то явно знал про их группу. И так же хорошо знали и о ценности груза, который они переправляли в столицу. Меры предосторожности совета оказались тщетными. А были ли они? Может – это был просто хорошо спланированный ход, все заранее подстроено?
Фидель тряхнул головой и тут же поморщился от вспышки боли в затылке.
Не может быть. Совет никогда бы не выступил против интересов королевства, не бросил бы своих солдат на верную погибель! Это просто немыслимо! 
Хотя….
Вереница воспоминаний вновь закрутилась в его сознании. Офицер тут же отогнал очередную волну скорби и боли за гибель товарищей, заставив припомнить последние мгновения….
«Конечно! - чуть было не вслух взорвалась мысль, - запах озона, взрыв, потом еще, камни и удар…, два силуэта на скале!»
Семант?! В Велебрии?!!!
Он дернулся, громко зашуршали под ним камни, привлекая ненужное внимание….
Нет, не заметили. Никто не обернулся. Беседа продолжалась.
- Вы предлагаете мне оставаться здесь без вашей поддержки? – обостренный тишиной и тревогой слух наконец достиг нужного порога; голос сутулого был сух и скрипуч, - Вы понимаете чем это чревато?
Силуэт в плаще отстраненно повел рукой.
- Я лишь принес вам волю совета. Ничего более.
- Но вы же…! – взорвался сутулый.
Собеседник тут же его осадил.
- Мой статус, как и моя роль во всем этом должны остаться в тайне. Вы меня понимаете, Гаспар? Также, вы должны понимать опасность, которой мы все подвергаемся. Патриарх весьма близорук, но далеко не глуп. Большие отряды амульгавар требуют большого обеспечения. И это - под носом у столицы. Можно привлечь ненужное внимание, а сейчас это слишком опасно. Ваши отряды вершат благородную миссию сопротивления жестокому режиму, и это более чем достойное занятие. Гораздо более благородное, чем кровь многих Великих Домов.
Спина сутулого заметно выпрямилась. Фидель же в тени становился все более хмурым. Сыпучий как песок и в тоже время обжигающий холодом, голос говорившего был одновременно знаком и чужд его памяти.
«Он семант!» - вдруг появилась в сознании ясная догадка, и офицер все понял. Магия в столице была запрещена и он никогда не видел ее в действии, но вчерашние взрывы, призрачный туман и воздух как после грозы, - не оставляли сомнений.
 - Но в это же время, - продолжал семант, - мы как и вы, ведем сопротивление. Велебрия переживает свой закат, благородные Дома хиреют, их кровь вырождается, а Патриарх не желает этого видеть, скрываясь от проблем за стопками книг библиотеки  Патрония. Посему и был создан совет….
- Но ранее вы чудесно справлялись и без него, Ан….
- Ш-ш-ш, - перебил он сутулого властным жестом, - не надо имен. Мои задачи остались прежними: исцелить Королевство, вернуть ему былое могущество и дать простому народу то, чего он действительно заслуживает. Но эта цель слишком сложна для одного, и без помощи могущественных в этом деле нам не обойтись. Поэтому мы должны прислушиваться к их воле, ведь наши новые союзники, люди весьма дальновидные.
Сутулый покачал головой, рассеянно вытряхивая трубку о рукоять шпаги.
- Значит, мы вам более не нужны?
- Нужны. Ваши услуги неоценимы. Скоро вы должны будете активизировать свою деятельность. У вас будет все: оружие, припасы, рекруты со всего королевства. Но это будет скоро. Не сейчас. Нынче я прошу вас просто залечь на дно. Отправьте большую часть людей по деревням, пусть увидятся с родными. Сами же не высовывайтесь, и клянусь Памятью: ваше терпение будет вознаграждено.
- Но мне понадобиться охрана. И как можно продолжать восстание малым числом? Огонь бунта должен разгораться….
- Послушайте, Гаспар, - холодный голос стал жестким, стройная властная осанка заметно напряглась, - я и без того был против использования целых двух дюжин ваших людей в нападении. Хватило бы и одной группы хорошо обученных стрелков, к тому же с вами был я. И эта ваша толпа, показала себя как раз толпой, а не бойцами: шесть неблагородных гвардейцев умудрились уложить десятерых ваших, прежде чем те их растерзали. Это не бойцы сопротивления, это повстанческий мусор! И я очень вас прошу к будущим действиям подготовить меньше людей, но более усердно. Иначе любой, даже самый захудалый рейд предаст забвению все наши надежды. Наберитесь терпения. Пока – это все.
На несколько минут повисло молчание. Гаспар вновь закурил трубку, а из пещеры потянулась очередная песня.
- Что делать с пленником? – пуская облачка дыма, процедил главарь повстанцев.
От костра донеслось  нечто, отдаленно похожее на  смех.
- А на кой он нам? – рассеянно ответил семант, - Давайте сюда бумаги. Мне незачем больше задерживаться. Дела не ждут.
Знакомый цилиндр блеснул полированной кожей и тут же скрылся в полах плаща незнакомца.
-Да, и сожгите всю эту макулатуру.
Лишь сейчас пленник заметил гору распотрошенной канцелярии лежащей недалече от костра. Фидель нервно зашевелился. Значит, не зря де Венг предупреждал его о ценности тубуса с бумагами. Все остальное было не более чем канцелярским мусором. 
В этот миг время словно ускорило свой темп.  Незнакомец рывком поднялся, забросил полы плаща через плечо. Коротко попрощался с Гаспаром и скрылся из поля зрения. Где то выше карниза раздались шаги. Из тени вынырнули двое при шпагах и пистолетах. Гаспар кивнул в сторону пленника, в пол голоса обменялся фразами с более рослым и удалился в пещеру.
Они обернулись к Фиделю.
«Все» - промелькнуло у него в голове, и как подтверждение этому вдали застучала мелкая дробь лошадиных копыт. Он не справился, потерял людей, документ, а сейчас – еще и собственную жизнь.
«Все правильно. Так и должно быть».
Цепкие руки схватили его под локти, подняли и поволокли.  Он безвольно опустил голову, уставившись в мелькающую под ногами землю. Волокли не долго, всего несколько минут. Фидель лишь мельком заметил смену бликов на стенах, несколько поворотов  и длинный коридор расселины, полом которой служила мелкая галька. Факелы едва освещали стены, а непонятно откуда взявшийся масляный фонарь в руке у одного из стражей давал больше копоти, чем света.  Скоро расселина закончилась, и стены вокруг распахнулись необъятным простором. Они стояли на скалистом карнизе, естественном балконе выступающим над склонами гор. Внизу раскинулась долина, едва различимая в тусклом свете доселе не видимых звезд. Вязкая тьма смешалась со страхом, пахнула в лицо знакомым ароматом цветов велы. Легкий порыв ветра зашуршал в кустах, перекатываясь вниз: на ветви сокрытых во мраке деревьев.
На душе вдруг стало легко. Фидель даже улыбнулся, когда его поставили на край карниза и развернули лицом к выходу. Рослый достал пистолет и взвел курок.
- Ну что, вельский выкормыш?! – грубо гаркнул, причмокивая языком и ухмыляясь, будто в предвкушении удивительного веселья, - Иль, может что сказать хочешь? Так говори сейчас! С дыркой в подшапнике оно как-то несподручно!   
Оба загоготали, переглядываясь. Второй отошел в сторону, потирая широкие мозолистые ладони. Руки не воина, но свинопаса или фермера, - заметил Фидель. Да и разило от них рабочим потом и конской мочой. 
- Да нет, - вдруг удивился капитан собственной дерзости, - хочу пожелать вам свободного ветра.
Рослый удивленно наклонил голову, чем стал напоминать пса охотничей породы, второй потянулся к длинному кривому ножу – шкуродеру.
- Нам говорили чо вы столичные, дерзить мастаки, - пришел в себя первый, медленно вскидывая пистолет, - посмотрим, что будет когда мы вашу столицу с землей сравняем.
Фидель шутливо вздернул нос, - привычка франта щеголяющего роскошным оперением шляпы, а ведь он таким никогда не был.  Незаметно переместил вес на левую ногу, занося правую над краем карниза.  Сброшенный камешек потревожил растущую на крутом склоне велу, зашелестел по жестким веткам.
Пистолет рослого глядел в упор своим гладким жерлом, прямо меж глаз.
- Ну…, бывай!
Грубый палец надавил на спусковой крючок. Тягучее, словно масло время отсчитало пол мгновения,  - курок ударил по батарее, раздавшись россыпью искр. Когда на полке вспыхнул порох, офицер развернулся в пол оборота, заступил за край, а левой оттолкнулся. Короткий миг от запала до выстрела – легкий наклон головы и пламя обжигающим снопом лизнуло левую щеку. По долине градом взорвалось эхо, а Фидель уже летел во тьму. Два Амульгавара так и остались стоять на карнизе, ослепленные вспышкой и пораженные – как в ней мог исчезнуть человек! Эхо все билось о скалы, уносясь вдаль, скрывая хруст и глухие удары внизу.
Низкий извлек щепоть табака, принялся задумчиво жевать.
- Магия. Я же говорил  - коль пистолет не фитильный, значится -  магия!
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 00:42:06 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #3 : Июня 14, 2011, 00:43:12 »
Глава вторая

Девушка

Эль-Пико – красивое место. Если вы никогда не бывали в Эль-Пико, то не можете похвастать знанием красоты Велебрии. Этот холм с трех сторон окружен морем, а с запада открывается прекрастный вид на столицу.
Склоны его покрыты густым ковром зелени, меж которой белеют изящными стенами аккуратные здания, вьются улочки богатых аллей, а вечерами играют огнями знаменитые янтарные залы: салоны богатых, могущественных и благородных, вожделенное место для всех кто хоть раз мечтал о светском успехе и достатке.  Район Эль-Пико знаменит не только своей роскошью. Кроме всего – это старинная цитадель Велебрии. Ее стены давно сменились виллами зажиточных горожан и роскошными представительствами торговых домов, но зеленые склоны и улочки все еще напоминают о былых временах. На каждом перекрестке вы можете встретить гуляку или ротозея, который с удовольствуем поведает вам не одну местную байку или легенду: о таинственных подземельях под холмом, мифических драконах, несметных сокровищах и конечно же про доблестных рондашьеров Дома Вардалл.
Великий Дом де Вардов, или же Grandi Case Vardall, - как бы доложил вам на старобрианском наречии гвардеец у врат их фамильного особняка. Дом славен как защитник старых обычаев и порядков. А ведь именно благодаря святости и нерушимости своих традиций Велебрия смогла стать такой как она есть сейчас, - королевством лучших наемников.
Не стоит лишний раз говорить, что мир благородных – особый, таинственный и недоступный для простых брианцев. Если взглянуть на столицу с высоты ястребиного полета, то она будет похожа на гигантский треугольник, огражденный с двух сторон морем, а с третьей – длинной крепостной стеной. От уходящей в море вершины этого треугольника, где собственно и высится холм Эль-Пико, ведет укрепленный башнями мост, который и соединяет город с островом Серпентиний. Именно там расположен закрытый и неведомый для простолюдинов мир благородных.
Велебрия скрывает еще множество тайн и загадок, но сейчас у моста наблюдается весьма странная пара.
Парень в роскошной фетровой шляпе, пышный плюмаж которой, как и бархатный фиолетовый плащ указывали на голубую кровь владельца, вел под руку девушку весьма скромного вида. Небольшой чепчик цвета утреннего прибоя и аккуратное, но небогатое платье с черным суконным корсажем указывало на ее неблагородное происхождение. 
Сбитый с толку офицер стражи удивленно и обескуражено разводит руками, бросая периодически бросая своей полированной кирасой солнечные зайчики прямо в глаза девушке, от чего та мило щурится.  А стражник тем временем не мог взять в голову – для чего столь достойному кабальеро, баронету де Варду и наследнику Великого  Дома гулять с простолюдинкой, да еще и по закрытому для неблагородных Серпентинию?
- Но, господин, - в очередной раз качал головой стражник, - вы же знаете порядки. Я не могу пропустить неблагородную….
- А кто вам сказал, - чуть вздернув бровь тут же парировал Гергио, - что она не благородная? Или вы подумали что я, баронет дома известного строгостью нравов и традиций, посмею нарушить обычаи Велебрии? Да и к тому же – Серпентиний закрыт не полностью.
Офицер слегка помялся, переглянувшись со скучавшим поодаль солдатом, который тоскливо подпирал собой алебарду.
- Ну-у, еще могут послы по поручениям проходить. С доверительными печатями или иными знаками от глав семей, баронов и герцогов…. И я вовсе не хотел обидеть вашу леди…
- Попробовал бы – буркнул себе под нос молодой баронет.
Начальник патруля услышал, но виду не подал.
-  Я бы вас с радостью пустил, да вот праздник на носу, особое положение, карабинерия в состоянии бдительности. Вот пущу я вас, а там какой патруль будет….
- Офицер, - Гергио прочистил горло, демонстративно беря под руку свою спутницу, - не забывайте, что мой род уже не одно столетие лет несет ответственность за безопасность Эль-Пико, и в данный момент мы находимся в его юрисдикции. Кроме того, эта госпожа является гостьей дома Вардалл, или вы хотите опорочить доброе имя гостеприимности нашей семьи?
Страж думал сказать еще что-то, и уже открыл рот, но сверкнувший сталью взгляд баронета убедил его молчать. Немного помявшись, он махнул рукой.
- Велланис, пропускай….
Пара чинным шагом направилась сквозь высокую арку оскалившегося двумя стрелковыми башнями входа на мост. Мазелька, явно напряженная и усердно молчавшая все это время позволила себе застенчивую улыбку. Офицер стал было извиняться в страхе за то, что посмел перечить благородному, но Гергио лишь сделал успокаивающий жест. 
Когда же пара удалилась, офицер недобро зыркнул в сторону часовых.
- Ничего не видели-с. Иначе, будет нам после смены. Точно на континент отправят, в Ярдис! А там долго не живут.
Часовые лишь нервно сглотнули. Ярдис был одной из трех Велебрианских факторий. Еще несколько лет назад это был преуспевающий торговый город, один из центров набора в наем благородных кондотьеров. Но нынче Икеильское княжество вело затяжную и безуспешную войну с Крофтниром. Проиграв несколько сражений, остатки княжей армии заперлось в столице, что привело к разгулу разбойничьих банд по всей южной территории государства. Пока Крофтнир собирал  войска для решительного штурма, разоряя северо-западные территории, всякий вооруженный сброд под видом партизанской войны чинил беспредел на юго-востоке, соседствующим со свободным пригородом Ярдиса. Некогда цветущая торговля сошла на нет, превратив факторию в форпост королевства.  Врата Ярдиса теперь были всегда закрыты, а регулярные разьезды драгун местного гарнизона возвращались куда менее регулярно.
В салонах Эль-Пико уже шли дискуссии о том чтобы отозвать гарнизон города или же наконец то принять участие в войне, но Совет Десяти и сам Патриарх были, очевидно иного мнения. Крепость постоянно теряла людей, требовала все новых рекрутов и  стала весьма непопулярным местом для обычных солдат. В то же время - очень популярным для молодых кондотьеров, которые дабы пройти инициацию и самоутвердится, жаждали огня и пороха. Служить по контракту на Патриарха было куда престижнее, чем на любого из заморских нанимателей,  в разъезды благородных все равно не посылали, а понюхать пороху за толстыми стенами крепости было приятно и безопасно.
Тем временем, пока в покрытой тяжелым кабассетом голове офицера рождались безрадостные мысли о Ярдисе и о тоскливой смерти в разъезде, наша пара пересекла мост, и углубилась в цветущий Серпентиний. 
Когда они миновали пышные корпуса Патриаршего Университета с остроконечными башенками по углам, и пройдя вдоль длинной Улицы  Навигаторов вышли к знаменитой косе называемой Поясом Ветров, Палома наконец посмела заговорить.
Голос ее был полон беспокойства.
- Может, все-таки не стоило? Офицер ведь не зря предупреждал, да и отец твой будет сердиться.
На короткий миг по ясному и спокойному лицу баронета промелькнула недобрая тень. Очевидно, эти слова ему были неприятны.
- Мадмуазель, мой отец здесь не причем. И кроме того я дал вам слово что свожу туда, куда вы не могли себе даже представить.
Девушка смущенно зажмурилась, и ее ослепительное в полуденном свете личико залил румянец.
- Право, сударь, вы меня смущаете. Все же я боюсь, как бы наши свидания не потревожили…. Кого не стоит тревожить. Это так странно, ваше происхождения, а я всего лишь дочь оружейника….
Гергио остановился, опершись на мраморную балюстраду набережной. Невольное смущение откровенностью до этого такой скромной девушки как Палома пошевелило в груди еще свежий рубец обиды на отца. 
Но легкий полуденный бриз все смягчал.
- Дорогая моя, я уже говорил вам, на сколько вы мне нравитесь? – положил он руку ей на плече, предварительно освободив ее от кожаной перчатки, - Я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо. И не стоит беспокоиться о способах, к которым для этого мне придется прибегнуть. Я понимаю, что моя компания кажется вам несколько непривычной, - девушка тихо вздохнула, - но поверьте мне, ничто не ведет ее, ни личная выгода, ни корыстливые или низкие мысли. Ничто, кроме моей искренней к вам симпатии. 
- Но…, - румянец на ее щеках постепенно начал сходить, а восторженную стыдливость взгляда сменила легкая озабоченность, - но как же…, как же Закон? Ваше происхождение, и….
- Ш-ш-ш, - прикрыл тюльпан ее розовых губок кончиками пальцев Баронет, - я открою вам один секрет.
Они миновали длинную набережную, и дошли до небольшой открытой гавани, что использовалась кадетами во время тренировочных плаваний. У пристани стоял небольшой фрегат на восемь орудий. Гергио хорошо знал коменданта пристани и заранее попросил впустить их на корабль. Старый де Венг, который по долгу государственной службы давно не носил плаща цвета своего Дома, лишь лукаво усмехнулся, незаметно подмигнул Гергио и, перекинув трап, убрался в свой вахтенный домик.
Поднявшись на корму и подведя свою спутницу к фальшборту, баронет начал свой рассказ.
- Недавно, в отцовских архивах я обнаружил свидетельство о браке с печатями королевства Элрийского. И не обратил бы внимание, если бы не имя мужа, что значилось напротив исключительно элрийской фамилии невесты. Это был Асиний. Герцог де Вард, мой прямой предок в девятом колене! Ты только представь, - Гергио так охватила страсть рассказа, что он позабыл о благородных манерах и теперь походил на мальчишку, яростно жестикулирующего рассказывающего байку о драконах и героях старых сказок, - значит, случай нарушения Закона был, и ничего не случилось! Ни светопереставления, ни полного вырождения благородных, ничего. Представляешь?! Велебрия стоит, Дома не пали, а простолюдины не превратились в безумных повстанцев.  Ты понимаешь, что это значит?
Невзирая на воодушевление кавалера, Палома нахмурилась и задумчиво поглядела в воду. У покатого борта плескались слабые волны штиля. 
-  Но… Гергио. Это. То что ты рассказал, это страшные вещи, - она подняла тревожный взгляд, явно не разделяя его восторга, - Наши устои. Весь наш… Ваш мир и ваша власть держится на законах, которые были неоспаримы и нерушимы целые пятнадцать веков! Не нам решать….
- Как раз нам, моя дорогая, - он взял девушку за локти, - мы должны решать, что нам делать. Мы, - а не давно истлевшие руны в полумифическом контракте. 
Палома мягко отстранилась.
- Нет, - покачала она головой, разметав выбившиеся из-под чепца рыжие пряди, - не нам. А Совету, традиции. В Велебрии так было всегда. И пока стоит Вечный Город….
Мадмуазель выпрямилась. Лицо ее обрело официальную маску, сродни тех что бывают на лицах уважаемых мотресс во время официальных приемов. Невзирая на противоречие чувств, которые мгновенно взорвались в его груди, Гергио удивился – как будучи неблагородного происхождения она так аристократична в своих действиях и суждениях?
Прекрасная, благородная Палома.
Он порывисто подступил ближе.
- Мадмуазель!
- Не повышайте голос, кабальеро. Нам нельзя…. Нельзя встречаться. Это была лишь минутная слабость. Прошу меня простить.
Резко развернувшись на каблучке и живо заскрипев досками палубы она поспешила прочь. Баронету хотелось вернуть, догнать эту своенравную простолюдинку, которая посмела отказать…. Но он застыл на месте. Теперь уже ничего не поделать.
Все случилось как и тогда, в просторном кабинете его отца. На все просьбы и мольбы сына отпустить его в наем Беоций сказал нет.  Гулкое и громкое, хотя голос герцога в тот миг был как всегда мягок и спокоен.
Он не объяснил в чем дело, просто сказал нет, и просил понять….
На этом закончились все мечты и надежды Гергио. Уникальный случай – герцог де Вард отказал собственному сыну в желании следовать слову священной Традиции, старой как сама Велебрия! В законном желании Гергио уйти в наем, чтобы как гласит обычай, пройдя службу стать полноправным мужчиной.  Без письменного благословения отца, которое было зачастую лишь формальностью, он в наем пойти не мог. И не мог стать мужчиной. И в случае чего – полноправным наследником!
Нет, он ни в коем случае не стремился к последнему. Над головой протяжно вскрикнула чайка, с моря потянуло легким ветерком, погнав неожиданную волну. Штиль заканчивался.
Очень уж хотелось наконец-то использовать шпагу по назначению. 
«Скоро первое Радосия, - подумал баронет, хмуро глядя на море,  - праздник кондотьерии: идущих в свой первый наем сыновей Великих домов. Пойдут все, кроме меня. По глупой отцовской прихоти. А тут – еще и ее НЕТ».
И действительно: последней надеждой оборвать череду бед и неудач, была благосклонность этой девушки. Он мечтал убраться восвояси, уехать с ней…. Да хоть в Элри, хоть на бушующий войнами континент! Там бы он смог своей шпагой  оградить их и обеспечить. Только бы подальше от ненавистного города, погрязшего в тоске и глупости отца! Лишь бы….
Сзади раздались шаги.
- Что господин, норовистая мазелька попалась? – хитро улыбаясь, спросил комендант.
Гергио заскрипел зубами.
- Не только она. А вообще. Слишком много норовистых как на голову одного!
Небрежно бросив фразой, резко развернулся и едва не задев плечо нежеланного собеседника, поспешил скрыться.
- Об чем это вы? – сказал было в след ему комендант, но получив в ответ  невнятное:
 - О всем! Принципиально о всем!
Старик проводил юношу удивленным взглядом, почесал сбившиеся под треуголкой волосы и сделал вывод:
- Вот же молодежь…. Ну ничего, первый наем всех уму-разуму учит.

***
     
    Альмурийская долина только начинала просыпаться, окрашиваясь нежными цветами восходящего из-за моря солнца, когда офицер Патриаршей Карабинерии Фидель Бравенкур вышел из лесу.  Это была самая тяжелая ночь в его жизни. Левая часть груди онемела от удара о камни. Саднящая все сильнее лодыжка сказывалась хромотой, а периодически приступы тошноты в купе с головокружением убивали то чувство, что некогда было радостью  чудесного побега.
Солнце ярче осветило желтовато-зеленую даль степи и засверкало на маленьких крышах и острым как иголка, шпиле городка.
«Как раз на тракте. В полдороги до Велебрии. Авертий, вроде бы…».
Если ему не изменяла память, от Авертия по дороге был день пешего пути до столицы.  Но судя по расстоянию до Авертия удасться дойти лишь к сумеркам.
- По выжженным бурым травам…, - выдохнул он словами героя давно прочитанной книги, и угрюмо покосился на восстающее из-за искрящейся над  океаном светило.
День обещал быть жарким, а путь – тяжелым и мучительным.   

***
Отчаянья уже не осталось. Были просто отдающие болью во всем теле шаги, не успевшая позеленеть, выжженная жестоким солнцем трава и дрожащее марево горизонта. Судя по положению солнца было десять утра, или около того. День только вступал в свою силу. Лиги пшеничных полей, полотенцами распростершиеся перед Авертием, зазолотились ярким сиянием. А где то на горизонте замаячила длинная полоса едва различимой крепостной стены столицы. Далекой и недосягаемой.
 Но это было впереди. Слишком далеко. Фидель даже усмехнулся: едь он на коне, не будь треклятых  повстанцев и пройди переход через горы гладко: любоваться бы ему сейчас этими красотами из под полей тенистой шляпы, да мерно покачиваясь в седле.
Он выпрямился. Вспышка гнева, словно добрая пощечина наставника по фехтованию привела его в чувства.
«Дойду. Еще жив, значит, жив и долг перед павшими товарищами! Перед отечеством!».
Под зубами противно захрустела пыль, вырываясь из горла сухим рычанием. Воспаленный болью разум опять силился вспомнить подробности того рокового дня. А потом – ночи.
Голос семанта звучал очень уж знакомо, слишком знакомо, чтобы быть просто обманом страха и тревоги. Возникло ощущение, словно у юноши, который прилежно выучил заданный гимн, а перед наставником как назло - забыл ключевую фразу. Фидель со злости сжал кулаки. Понимание того, что за личностью человека с холодным как лед голосом скрывается разгадка причин этого «инцидента», все усиливалось.
«Забвение подери, как же правы семанты с континента! Вялость памяти, эта жалкая слабость человеческой природы часто играет ключевую роль!».   
Около часа он бодрился мыслями о том, как прибудет в столицу. Как ворвется в штаб карабинерии и выложит генералу нахрапом все, что случилось. Да еще приправит всем, что он думает о нем, о патриаршей агентуре, и о Великих Домах с их дурацкими интригами! 
Он было еще словил себя на недостойности этих мыслей, но гнев захлестывал. Именно благодаря некому заговору…, тысячу беспамятств! - именно заговору, он вынужден сейчас брести среди этих палящих степей лишенный оружия, отряда и офицерской чести! А что еще более раздражало: без воды и с очевидными увечьями.
Над головой пролетела странная птица. Звонко и протяжно закричав, она сделала круг и опустилась поодаль, с интересом разглядывая путника.
Фидель остановился, и не смотря на боль в ребрах упер руки в бока.
- Чего? Жрать хочешь?! Ищите, мадмуазелька,  другого! - махнул он крылатой «собеседнице», и побрел дальше.

***
Кларимонтскими стылыми долами
Шел к тебе я, моя Меланно
Фу-ух….
Вдоль полей, тушью сажи рисованных
Шел и видел, как смотришь в окно…,

Путник остановился. Тяжело выдохнул густой сухой воздух. Уж слишком тяжело давалась песня, да и не к месту она была.
Он брел по степи уже невесть сколько, а крыши далекого городка почти не приблизились. Фидель облизал соленые от пота губы.
- Клянусь честью, я так литров на десять похудею. Слышишь, птица?!
Попутчица описала над головой крутую дугу и безмолвно опустилась наземь. Фиделю уж начало казаться, что она научилась понимать все его незамысловатые фразы и даже осмысленно на них реагировать. Хотя, возможно, виной всему была жара.
- Ты бы воду нашла, да принесла. А то гляди -  придется тебе меня скушать. Или наоборот.   
Птица наклонила голову, глядя на «собеседника» пристальным карим взглядом. По траве пробежал легкий ветерок, и Фидель чуть было не застонал от удовольствия. Упрямые ноги вновь двинули в сторону деревушки.
- Нет. Я не животное птичью кровь пить. Вот дойдем до деревни, а там трактирщик балагур, бочки бокастые да барышни сисястые. Поставят мне десять графинов лучшего кондотьерского, а тебе шмат мяса с кровью, иль чего ты там ешь.  Навернем мы все это, песню споем! Ты какие знаешь?
Он уже успел обойти птицу, когда та вновь взмыла в небо и с легкой, как бы напущенной, ленцой заскользила по невидимой ткани воздуха. На миг офицеру показалось, что он сам вот-вот научиться летать в этом густом, почти осязаемом эфире абсолютной жары.   А точнее – нелепо загребать ее руками, переваливаться через особо горячие места пространства как через песчаные дюны, карабкаться на новые и вновь скатываться вниз.
В кармане что-то звякнуло.
Старый отцовский хронометр блеснул в руке позолоченным корпусом. Стрелки за лопнувшим стеком показывали время остановки. Без минуты три.
«Три ночи», - подумалось Фиделю, и в голову вмиг полезли воспоминания о недавнем побеге. «А ведь отлично все обставил! Стараться будешь – так не выйдет! Думал от выстрела увернуться - то все сказки дедушкины. А вот нет!  И не надо быть для этого благородным». 
Да и кусты на склонах удачно подвернулись. Он никогда не выезжал из столицы. О местной растительности знал лишь из справочников да приключенческих романов. Конечно, в последних о характере гор говорилось очень мало, но один из запомнившихся ему героев упал со скалы и не разбился.
Фидель улыбнулся. Прицидент совершенно глупый и недостойный опыта офицера, и к тому же герою романа спастись помогла магия. А ему – кусты.  Ну как ему только в голову пришла столь глупая, но действенная мысль?!
О таком в книгах не прочесть.
Чувство гордости в груди приняло ощутимые формы и онемевшие от усталости и ушибов ноги затопали гораздо быстрее.
- А чего, правильно. Слышишь, пернатая? – он с легкой завистью покосился на скользящую по воздуху спутницу, - в Велебрии магия запрещена, а я как грозный хранитель закона и блюститель порядка должен быть примером. Вот так то!
Та в ответ звонко вскрикнула, и, взмахнув крыльями начала стремительно набирать высоту.
-  Эгегей! – махнул он рукой ей в след, и весело, затянул:
 Я прошел сквозь огонь и лихую сталь
Свою кровь проливал, как вино
Но лишь имя твое на моих устах
Пуще рун мою жизнь берегло!

***

Бесчувственный бок словно очнулся из спасительного онемения и теперь отдавал острыми болезненными уколами на каждом вздохе. Идти, дышать, даже думать становилось просто невыносимо. Ушибы наконец дали о себе знать и теперь Фидель ощущал себя недобитым в бою фрегатом, разваливающимся на пути в порт. 
Солнце слегка перевалило зенит, и оказалось по левую руку. Крыши домов Авертия слегка изменили оттенок и теперь отливали синевой, в то время как обшитый медью шпиль ратуши заметно увеличился, и стал похож уже не на иглу, а на старинную кондотьерскую пику, выполненную из полированной меди.  Фидель никогда не был хорошим стрелком и не умел на глаз определять расстояние, но по всей видимости до деревни оставалось идти несколько часов. Длинных, мучительных, бесконечных….
Утопая в небольшой низине, гораздо восточнее от того направления по которому он шел, к деревне бежала веселая прямая дорога, по которой светлыми точками тянулось несколько повозок. Путник издал стон мученика. Поверни он немного правее, или выйди из лесу на пару километров восточнее, давно бы шел по ровному тракту. Воспаленный разум тут же нарисовал картину его, не мучимого жаждой, лениво посапывающего на повозке какого-нибудь сердобольного крестьянина или торговца везущего свои товары на один из рынков столицы.
Легкий ветерок донес слабый звук колокола. Было около часу дня. Время Тиваса, как бы сказали семанты или ученые, сведущие в рунной грамоте. Час стражи, время смены караула.
- Эй, птица, – едва расцепил Фидель слипшиеся солоноватые губы, - клянусь честью….
На большее ни слов, ни дыхания не хватило. Капитан бессильно согнулся, упершись ладонями в колени. Штаны были подранными, дыры обнажали открытые раны и ссадины на ногах. Он осторожно ощупал торс. Левая сторона груди опухла, гематома полностью скрыла ребра, отдавала тупой болью до самой поясницы.
В том, что ребра были сломаны сомнений не оставалось.  Возможно, все даже серьезней чем думалось вначале: несколько раз он сплевывал кровь, во рту постоянно чувствовалась ее сладковатая горечь. Перед глазами все чаще плыли багровые круги, ясность сознания постепенно тонула в сизом тумане исступления.
- Птица, - наконец выдохнул он, - а я наверное не дойду….
Спутница сделала небольшой круг и села у его ног. На миг Фиделю показалась искорка тревоги, промелькнувшая в ее осмысленных, почти человечьих глазах.
«Точно не дойду. Вот, уже видения начались».

***

Он прошел еще немного. Всего полсотни шагов до того, как воды беспамятства окончательно сомкнулись над его головой. Зыбкие силуэты крыш, едва различимая линия горизонта дрогнула, перевернулась и превратилась в тусклую синеву неба. Боли не было. Все чувства словно растворились вместе с ощущением собственного тела.
Над ним плыло резко очерченное облако, вокруг которого уже сгущалась тьма. За миг до того, как ее объятья затмили взор, над офицером показалась знакомая голова пернатой спутницы с хищно очерченным профилем клюва.
«Какая…, благородная...» - только и успел подумать Фидель.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Trinn

  • Граф Терронский
  • Элизиец
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3464
  • Спасибок получено: 175
  • Воинствующий эльфийский паладин
    • Просмотр профиля
    • ЖЖ
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #4 : Июня 14, 2011, 10:29:55 »
Можно мне немного покритиковать, не за орфографию,
женщин в период возмужания не бывает, возмужать может юноша, мальчик... :). Я думаю там надо поменять на другую алегорию, ведь вы имели ввиду когда: женщина впервые познала мужчину, впервые возлежала с мужчиной, ...
Цитировать (выделенное)
Драгуны вернулись с хорошими новостями: округа была абсолютно безжизненна.
. Может, пустынной? Безжизненна ведь означает что там нет ни лесов, ни полей...
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 10:57:45 от Trinn »
Наношу добро, причиняю справедливость

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #5 : Июня 14, 2011, 10:42:11 »
Та да, на счет женщин - сам знаю!) Но на это вступление я махнул рукой еще пол года назад - все глупость, все неверно. Опубликовал здесь только из-за неимения пока ничего лучшего))).

А за драгун спасибо. Давно думал, что с ними делать.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Астор

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 131
  • Спасибок получено: 5
  • осенняя ведьма
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #6 : Июня 14, 2011, 16:22:13 »
Мне пока нечего сказать по сути, так что вот вам ряд замечаний по форме. Разобрала только первую главу, пролог пропустила, дабы не портить впечатление невычитанным текстом.

"Родовые архивы распорошены по всей бриании" - рассеяны. И Бриания все-таки с заглавной, я думаю.
"Герцогу де Вирку" - титул с маленькой буквы.
"опыт городских патрулей в самых невзрачных районах" - если вы имеете ввиду опасные районы, то так об этом и пишите. Невзрачные - это никакие.
"Аппетит пропал окончательно, и он отложил кусок баранины" - здесь нужно заменить местоимение на что-то более конкретное - офицер, капитан, Фидель...
"И что самое тревожное – в Велебрии магия была под строжайшим запретом." - у вас получается, что тревожен факт запрета магии в Велебрии. Перефразируйте. Лучше всего вообще убрать это "самое тревожное".
"Последний рывок Фиделя не был причиной трусости или малодушия" - трусость и малодушие не были причиной последнего рывка Фиделя. Перестройте предложение.
"опалив лицо неестественно холодным жаром" - долго штудировала словари. Склоняюсь к мнению, что холодного жара не бывает, потому что жар - всегда тепло. Опалить холодом - да, можно.
"Взрывная волна подбросила вверх едва не потерявшего сознание офицера, отшвырнув на добрый десяток метров ниже,  протащила по камням" - так куда его швыряет? Вверх или вниз? Возможно, деепричастие запутало вам последовательность действий?
"Фидель с невероятным усилием привстал на локти" - приподнялся на локтях.
"Число врага было подавляющим" - численность либо силы.
"стройная властная осанка заметно напряглась" - осанка не может быть стройной и напрягаться сама по себе тоже не может. Сформулируйте иначе.
"грубо гаркнул, причмокивая языком и ухмыляясь, будто в предвкушении удивительного веселья" - причмокивают губами. Предложению не хватает подлежащего.
"Тягучее, словно масло время" - вы видели тягучее масло? Я - нет. И запятая после сравнения.
"курок ударил по батарее, раздавшись россыпью искр." - что курок сделал?.. "выбив россыпь искр", я думаю)

Я не стала указывать на пунктуацию, но с ней все плохо. Общее замечание - после многоточия запятые не ставятся.

Мне продолжать?
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 16:23:51 от Астор »
...но оба мы знаем цену слов и горечь не прожитых встреч.

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #7 : Июня 14, 2011, 20:28:17 »
Астор - несомненно продолжать! Пунктуацию смиренно прошу не трогать - после ряда баталий с редактором я ее отвоевал: знаки стоят там, где полагается (на мой субъективный вкус, но все-же).
 Конкретики в фразах действительно зачастую не хватает - уже понимаю. Текст будет доработан - уже сейчас вижу, ваши замечания очевидно повышают читабельность.

Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Астор

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 131
  • Спасибок получено: 5
  • осенняя ведьма
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #8 : Июня 15, 2011, 08:38:14 »
Про пунктуацию я вам все сказал в личке, но трогать ее не буду, не волнуйтесь. Мне лень)
Заметьте, кстати, я не трогала оружие, доспехи, боевые сцены - только потому, что ничего в этом не понимаю. Но вопросы возникают. Так что на всякий случай найдите литератора-специалиста в данной области.
Останется свободное время - возьмусь за вторую главу  >:-D
...но оба мы знаем цену слов и горечь не прожитых встреч.

Оффлайн Trinn

  • Граф Терронский
  • Элизиец
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3464
  • Спасибок получено: 175
  • Воинствующий эльфийский паладин
    • Просмотр профиля
    • ЖЖ
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #9 : Июня 15, 2011, 13:26:38 »
Цитировать (выделенное)
Если бы его людьми были благородными, отбиться не составило бы труда, но они были простыми солдатами.
Я тут не совсем понял, какая разница между простыми солдатами и благородными. По военной ценности. Но это так между делом.

Еще мне кажется, кираса лопнуть не может, могут лопнуть ее ремни. Я думаю, кирасу можно прострелить. Но вряд ли она при этом лопнет.


А так, мне роман уже нравится, чем-то напоминает творчество Камши
« Последнее редактирование: Июня 15, 2011, 13:40:42 от Trinn »
Наношу добро, причиняю справедливость

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #10 : Июня 15, 2011, 18:57:21 »
Тринн: Увы - у меня пока нет нормального пролога. ДЕло в том что велебрианская аристократия - не совсем люди. Точнее люди, но не совсем нормальные. Об этом весьма коряво написано в пилотном прологе который я выложил для ознакомления с общими чертами мира романа)).

"Кираса лопнула" вполне можно заменить на что-то другое, но я опирался на характер звука что возникает от попадания в элемент доспехов (на моем опыте, а точнее - опыте пиротехников из киностудии Довженка: это был шлем - кабассет) пистолетной пули. В пластине доспешной (твердость до 20-ти единиц для достаточной упругости и прочности, с учетом ударов холодного оружия) стали от попадания пули возникает не только отверстие, но и так называемая компресионная трещина: тоесть, сталь пробивается и лопается, причем не по шву сварки от удара, но от остаточной инерции снаряда (длинна этой трещины как правило составляет 1-3 см (думаю, кроме всего этот эффект зависит от калибра и расстояния, экспериментами не подтверждено) трещина расходится в двух, трех направлениях). Кстати, о пробитии доспехов из огнестрела снимала передачи дискавери и даже реконструкторы США - короткие ролики.
Но в данном случае я использовал глагол "лопнула" скорее из-за его эмоционального наполнения.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Trinn

  • Граф Терронский
  • Элизиец
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3464
  • Спасибок получено: 175
  • Воинствующий эльфийский паладин
    • Просмотр профиля
    • ЖЖ
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #11 : Июня 15, 2011, 19:15:30 »
Но все равно там ближе треснула чем лопнула, но это имхо
Наношу добро, причиняю справедливость

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #12 : Июня 16, 2011, 00:05:06 »
Достопочтимый Тринн: обязательно что-то решу в следующей вычитке. Может стоит поменять фразу, может - предложение, может - и всю главу. Пока сказать трудно: концовка еще не переписана, и пока не решаюсь на прогнозы. 

А пока не удержусь и выложу еще одну главу). Простите за сцены жестокости - при необходимости удалю по первому же требованию.
« Последнее редактирование: Июня 16, 2011, 00:38:46 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #13 : Июня 16, 2011, 00:05:37 »

Глава третья

«Рондаш»

Гергио всего несколько раз бывал в Сомнолиенто. Да и что было делать благородному в неблагополучном районе столицы?
Узкие однообразные улочки Сомнолиенто не шли ни в какое сравнение с широкими тротуарами Капилария, аккуратными бульварами Эль-Пико или похожими на произведения искусства аллеями Серпентиния.  Чем дальше он заходил в пучину громоздящихся друг на друге домов, безликих, безымянных проходов, арок, нависающих балконов и избитых лестниц, тем грязнее становилась мостовая, дома - ветхими и неприглядными, а запах…. Пожалуй, ни на старобианском, ни на современном наречии нельзя выразить все те гадости, что витали в воздухе когда Гергио добрался наконец до самой дальней и грязной улочки Сомнолиенто. Она была расположена под самой городской стеной. Среди ряда домов прислонившихся к ее серому телу, расположился весьма известный в этих местах трактир с громким названием «Рондаш».
Название это было откровенным каламбуром, ведь низшие слои общества если и удостаивались чести служить  в армии или, хотя бы, в городском ополчении, то только в роли пикинер, второстепенной артиллерийской обслуги или, в лучшем случае – застрельщиков - аркебузир. Рондаши же были достоянием аристократии, которым их исключительная ловкость, сила и сноровка позволяла искать рукопашного боя на поле брани.
Ныне многие поговаривали, что щиты – оружие устаревшее, и некоторые наемники стали отказываться от сиих «пережитков» прошлого. Но консервативное большинство с этим не соглашалось. И на то была причина – ведь отменная армбланшская сталь и особая конструкция позволяла щиту выдержать прямое попадание из аркебузы и иногда – даже из мушкета, не говоря уж о шрапнели и случайных осколках. В дополнении к кирасе – в самый раз, как утверждал старый Беоций де Вард, герцог Вардал и по какой-то глупой случайности: отец Гергио. 
Юноша не любил рондаши. С недавних пор он невзлюбил отца, а рондаши так вообще возненавидел. Тому было два объяснения: во первых, отец не пустил его в наем, другими словами – запретил становиться мужчиной. Во-вторых: рондаш был символом кондотьерской славы, верности традиции и главным  атрибутом  велебрианских наемников. А посему – напоминал баронету о том, что ныне стало для него недоступно. Ну а в-третьих – с ним было неудобно гулять по городу. Зачем иметь страсть к тому, чего не можешь взять с собой?
Как поговаривают старики, юноши часто стремятся уничтожить себя, дабы стать своими кумирами. Посему – юность всегда храбра и безрассудна. Вот и сейчас Гергио спешил в место названное тем, что ненавидел. Да к тому же расположенное в самом неблагонравном месте самого бедного района столицы. Района, в который благородным кабальеро, а тем более – столь высокого статуса, ходить было плохим тоном!
Население этого района было соответствующим. Достаточно лицеприятные жители внешних улиц постепенно превращались в угрюмых, неразговорчивых и подозрительных жильцов серых, запущенных и часто-где разрушающихся, зданий. Чем дальше углублялся Гергио в трущобы, тем грязнее были одежды, тверже запахи перегара и нечистот, грубее речи жителей.  В конце концов обстановка стала совершенно удручающей. Его богатый камзол и бархатный плащ   были вызовом здешнему убожеству, не говоря уж о роскошном плюмаже широкобортой шляпы. И словно отвечая вызову в след ему устремлялись ненавидящие взгляды, сдержанные плевки  и сдавленные проклятия.
Конечно, это было неприятно и непривычно, - но он желал этого. В мыслях он уже видел себя разносящего толпу этих уродцев и недолюдей.  Сминающего их омерзительные тела и втаптывающего их в не менее омерзительную мостовую.  Несколько раз Гергио позволил чувству заглушить воспитанную надменность и огрызнулся в ответ. Все чаще его рука нарочито ложилась на богато украшенный эфес, а вторая проверяла спрятанный на отвороте кафтана карманный двузарядный пистолет.
К тому же он хотел напиться. Чего угодно: пусть даже пойло это на вкус будет хуже ослиной мочи, но чтобы только било в голову крепче любого моргенштерна. 
И, возможно, именно поэтому он пришел в «Рондаш».
Кабак, как и ожидалось, был еще грязнее улицы. Баронет снял шляпу, чтоб не испачкать слепящую чистоту плюмажа о грязный, и низкий косяк и окунулся в чадящий затхлый полумрак. Похожая на подземелье зала была наполнена вопящими, пьющими и плюющими людьми.
- Дэскарадо! – пробубнил он под нос подходящее определение, ловя на себе недобрые взгляды посетителей, - Хозяин, выпивку!
Толстобрюхий неряха вяло среагировал на просьбу, поднял глаза на нового клиента. Поднял и тут же уронил могучий графин, который разлетелся по полу черепками и мутной жижей, хотя и без того грязный пол от этого нисколько не пострадал.
- Диего, вонючий ты ублюдок! Это было мое пойло!  Чего, франтов в жизни не видывал?!
Беззубый старик в грязном платке, - или же с детства немытыми волосами – сего было не различить,  сплюнул вслед угробленной выпивке.
- Вам сударь, чего? – осторожно подобрался хозяин, никак не среагировав на упреки, - У…, у нас все так, как написано. Точнее – законно! Ничего не нарушаем, перед солдатами и патрулем в чести, Эсины жалоб не имеют….
Гергио раздраженно махнул рукой, пытаясь отыскать стул почище.
- Я не из карабинерии. Выпить зашел.
Напряженная фигура толстяка облегченно расслабилась, возвращая себе прежнюю и более естественную рыхлость.  Немедленно изменился и тон обращения.
- Ах, ну так вы ошиблись, каблеро. Вам бы в место попубличней!
- Ты тут указы указываешь, или наливаешь?! – с явной угрозой в голосе протянул юноша.
Ряды лавок за его спиной угрожающе заскрипели, - видимо некоторым задам его тон явно не понравился.
- Да чего ты, не ломайся! – послышался из далекого угла чей то грубый, но твердый голос, - Налей франту, глядишь, он и угостит добрых людей!
Спустя мгновения недовольного пыхтения и почесывания сального передника, хозяин таки водрузил перед баронетом столь желанный графин приправленный парой рыбин. В другое время Гергио бы задумался о возможной принадлежности этих мумий к сухому пайку матросов времен молодости его отца, но теперь это его не интересовало. Собственно как и непрекращающиеся шушуканья и зырканья у него за спиной.
Сегодня был худший день в его жизни. Он проснулся окончательно. Проснулся от длительного сна беспечной веры в благоразумие отца и традиционную предопределенности своей судьбы. Он словно заново открыл глаза и увидел мир не таким, каким привык видеть его все это время. Пышные краски столицы, ее янтарный отлив средь роскошной зелени, вдруг поблекли, оставив жестко сверкать шпили и коньки крыш на беспощадном летнем солнце.  Все вокруг потеряло свою питязательность, стало банальным, обыкновенным и фатальным. Словно слова любимой, словно ее  тихое «нет»….
Он злился на Палому. Да, тысяча забвений, он злился на нее! Ведь именно она оставалась той прекрасной искоркой мечты, тем лучиком прелести, способный согреть его разочарованную душу. И она так легко оборвала то последнее, что еще вселяло надежду и заставляло верить.
Ну и пусть ее! Вся Велебрия была словно против него, против успеха, славы, и процветания Великого Дома Вардалл. Все было кончено, все пропало. Отец обезумел, а ему никогда не стать полноправным мужчиной и наследником.
Нынче он ощущал лишь пустоту и бессмысленность собственного существования. А ведь беды начались еще задолго до этого! Сперва, во время его рождения, при родах умерла мать. Затем его старший брат Арреций погиб в наеме, средний же пошел служить в регулярные войска и теперь, согласно традиции, был отверженным безымянным солдатом на службе у Патриарха. И вот он – единственный наследник и последняя надежда дома Вардалл вдруг должен пропускать самое главное событие в своей жизни из-за необьяснимых прихотей отца!
Оставалась мечта: уплыть с любимой прочь из ненавистной столицы! Уплыть с любимой….
А как это сделать – вопрос второй. В конце – концов обратился бы к Кларику, представителюского Элрийского ордена семантов и единственному магу в Велебрии. Уж он то что-то бы да придумал.
Но теперь это не имеет ни малейшего значения. Ни далекое островное королевство, ни орден, ни маги, ни их представители.   
- Эй, мсье франт! – вырвался из общего галдежа уже знакомый хриплый голос, - так вы угостите добрых людей?
Гергио покачнул остатками вина в пивной кружке, и пожал плечами.
- А от чего бы нет, - поднял он глаза на назойливого громилу в вытертом камзоле, - коль они добрые.


Гергио, как и всякий другой юноша в людях разбирался не особенно хорошо. Посему он не мог судить – что перед ним за человек. И вообще – насколько он добрый. Но собеседником тот был отменным.
Баронет даже удивился, чего этот интересный и неординарный мужчина забыл в столь злачном месте. Прошло некоторое время, на столе сменилось уже четыре поколения кувшинов а толпа зевак, которые словно мухи липнут к любому мало-мальски интересному разговору, заметно увеличилась. Недоброжелательные взгляды в сторону Гергио несколько потеплели. Видимо, посетители привыкли к присутствию непривычного гостя, наконец разглядев в нем нечто большее чем указанный богатыми одеждами статус.
- Вы, мсье франт не так уж высоки, как кажетесь! – усмехался этот любитель выпить за чужой счет, -  И знаете, мне это, холера задуши, нравиться!
Баронет отсалютовал полупустой кружкой. Хмель явно давал о себе знать и его приветливость к окружающим заметно увеличилась.
- Да вы тоже не прост, сеньор Альберт. Если, конечно, это ваше настоящее имя.
Залом прокатилась волна хохота.
- А франт знает толк! – пискляво скрипнул кто-то за его спиной, но тут же ретировался.
Альберт прочистил горло.
- А ведь до этого в наших местах никого, кроме гвардейцев дома Эсиний, было невидать. Что привело вас к нам?
Баронет вздернул подбородок, едва не опрокинув кувшин.
- Личное дело.
- Ну ясно личное – не публичное. Но тут чужих нет, уж поверьте. Угостивший нашего брата – брат ему тоже!
- Ну хорошо. Велебрия…. Эмм, точнее ее законы оказались не такими уж священными, как мне казалось. Традиция, она, понимаете, как пыль…. Взмахнет человек рукой, возжелает, и….
Баронет взмахнул рукой будто пытается сдуть пыль традиции с заляпанного грязью стола. 
Дородный собеседник вмиг протрезвел, взгляд его стал острым как офицерская шпага. 
 - Как бы сказать, - продолжал баронет, раскручивая остатки винообразной жижи на дне глиняной кружки, - Мне все чаще кажеться, что вокруг происходят вещи не подобающие. Те, которые не должны происходить. Это как словно вы верите во что-то, например – в целомудрие возлюбленной. А потом оказывается, что все это время она изменяла вам с вашим братом. Или и того лучше – торговала собой перед воротами Капилария. И все, ваш мир рушиться вам на голову! И давит вас под собой.
Кто-то многозначительно рыгнул, кто-то понимающе высморкался.  Альберт слегка наклонил голову.
- В нелегкое время живем, да сеньор Гергио? В ваших словах чувствуется мудрость и знание.  Признаться, я удивлен.
Гергио слегка заерзал. Своего имени он не раскрывал. Да и манера выражаться его собеседника не соответствовала мужчине из дрянных кварталов. Хотя, в прочем….
Юноша довольно осклабился.
- Да сударь, я сам удивлен вашей просвещенности. Давайте же выпьем за это!
Очередной графин опустел. По залу прошелся жадный гомон.
- Хозяин, теперь нам нужен бочонок. Не поскупись, лучшего! 
Голос Гергио немного поплыл, стал дерзким и вызывающим. Его сосед  слегка дернул губой, явно удовлетворенный этим фактом.
- Ну, уж коль наш достопочтимый господин показывает хорошее к нам расположение, стоит ему знать кое-что.  Вы, как видите, находитесь в местах чуждых всякой власти. Это Рондаш – место, куда даже патрули Эсиния не доходят. И вы знаете почему? Потому что здесь бывает самый отчаянный народ, который только есть на всем Брианском полуострове! 
Баронет слегка мотнул головой, возвращая разуму рассеянное алкоголем внимание. Очевидно, началось нечто важное, но что - он пока не понимал.
- Это люди свободные, - продолжал Антонио, подтверждая свои слова мягкими ударами массивного кулака по столу, - люди, которым чуждо мракобесие традиций, навязанное нам Храмом во времена давно отжившие. Как вы знаете, власти Храма на континенте приходит конец. Войска белвутов идут победоносным маршем! И их не остановить. Мы, милсдарь, Велебрианцы, должны выбрать, на чьей стороне будем.  Слыхали ли вы что-нибудь о белвутах?
В груди у юноши неприятно похолодело. Не уж то перед ним сидел  вербовщик реконкисты?! Или – чего лучше, повстанцев! Первым желанием было вскочить и всадить ему два пистолетных заряда дуплетом прям меж глаз. Но Баронет подавил кровожадный порыв. Вокруг действительно происходило нечто важное. Он чувствовал это, чувствовал ясно и отчетливо. Знал: но не мог объяснить почему. Природное миролюбие разом с хмелем все же взяли верх.
- И что же? – спросил он наиболее мягким тоном. Благо его пыл был залит алкоголем.
- Мы не можем стоять в стороне, - пылко декламировал Антонио, - Вы же сами знаете, да не понаслышке: герцоги отживают, Великие Дома разваливаются. Матери благородных стали умирать при родах. А все из-за чего?
В груди зашевелилось что-то недоброе. Альберт затронул тему, которую не стоило затрагивать.
- … а все из-за того, что магия рун, при помощи которых Храм наделил вас нечеловеческой силой, стала пропадать. Она угасает вместе с Храмом континента. Великие дома вырождаются! Но они  – это лишь часть Велебрии. А вы, молодой человек, ее будущее. Именно такие как вы, понимающие храбрые и не цурающиеся простого люда должны возглавить Велебрию! И я клянусь, народ пойдет за вами.
 Гергио громко прочистил горло. Мужичок в грязном платке, стоящий за спиной Альберта от неожиданности чихнул.
- Уж не в повстанцы ли вы мне предлагаете податься?
На миг воцарилась тишина. Здоровяк сверлил юношу пристальным, но ничего не выражающим взглядом. Затем слегка пододвинул ладонь к краю стола.
- Не совсем. Я предлагаю вам стать на сторону народа. До которого зарвавшимся и хиреющим Домам нет дела. Того, который побирается в трущебах, пашет на полях и едва сводит концы с концами пока увязшие в многовековых суевериях благородные плетут свои досужие интриги. Но вы благороден. Благороден душой, и тьма подери, мы верим вам! Готовы поверить. Да, ребята?
Те согласно кивали, сплевывали и глубокомысленно пускали ветры.
- По-моему, - Гергио кисло чмокнул; дрянное пойло вязало во рту, - вы преувеличиваете. В провинции все спокойно, а бунтующее отребье в брианских горах сидит там столько веков, что уже свыклось с властью великих домов почище многих жителей столицы. А все что вы тут мне рассказываете, - он пьяно отмахнулся, - слухи, домыслы…. Ну скажите мне, какая будет Велебрия, не стань у ее народа традиций? Пф-ф, смех да и только! И вообще, я пришел сюда, чтобы предать забвению все, что касается политики…, - он скривился, - а оказалось, что и тут пропагандой занимаются. Вы хоть знаете, в чем моя проблема?
- От чего же, - взгляд серых глаз собеседника стал еще более внимательным, - я знаю вас лучше, чем вы можете себе представить.
- Действительно? Откуда? – рука Гергио самовольно легла на эфес шпаги, - и что здесь тьма подери….
- Шшш, - зашипел Альберт, обрубая баронета на полуслове, - Все не так просто. Мир столицы слишком мал и замкнут, чтобы что-то можно было сохранить в тайне. Я говорю об абсолютной тайне, той которая скрыта от всех. А среди этих улиц языков всегда гораздо больше, чем может себе представить даже самый просвещенный шпик. Подземелья скрывают в себе мощь, которая дарует перерождение великому древу Велебрии! Я верю, вам по силам открыть древние катакомбы выпустить сокрытую там силу древних! Силу коренного народа! 
Гергио не знал, что ему и думать. Чего-чего, а такого он в «Рондаше» услышать точно не ожидал. Еще немного, и этот кабак представиться ему не просто конклавом заговорщиков – а настоящей артелью тайных рунологов!
Но здоровяк не сбавлял напора:
- Ваш отец слишком долго скрывал мощь подземелий. Что его останавливало? Слухи о погибших там искателях золота? О зле, которое якобы там скрывается? Скажите, Гергио, неужели вы до сих пор согласны верить в эти сказки о драконах и жутком проклятии?!
Юноша хотел было немедленно пустить в ход шпагу – просто он потерял всякую логику разговора и этот выход из положения казался теперь ему самым логичным. Но последняя фраза распалила в нем отчаянный интерес.
- А чего, собственно, вы хотите там найти?
Собеседник пырснул, искренне удивляясь такой необознанности баронета.
- Конечно же знание! Древнюю мощь….
- Ага, - в хмельном запале оборвал его Гергио, - а это, значит, не сказки?
Собеседник замолчал, обескуражено выпятив нижнюю губу. Было очевидно – он сам запутался.
Спустя несколько долгих минут урчания животов и шлепанья извилин (по карйней мере юноша так охарактеризовал странный ляпающий звук), громила осклабился.
- Легенда не всегда врет, ваша светлость. Легенда, идея – называйте это как хотите. Людям надо во что-то верить. В Патриарха, в  Велебрию, в Традиции наконец! Эти люди у вас за спиной уже ни во что не верят. А тот, кто не верит, попросту лишен надежды. Дайте им хотя бы лучик веры, и они создадут вам Новое Королевство! Основанное на справедливости и чести, а не на дрязгах Великих Домов, правду говорю!!!
Но Гергио более ничего не хотел слышать. 
- Чего?!  И вы надеетесь силами вот этого сброда творить наше будущее? – на лице Гергио заиграла насмешливая улыбка, - Да они и часа не продержаться против патриарших терций. И  таланта к политике я в них не вижу! И вообще – на кой ляд мне нужно все это. Меня девушка бросила. Еще и отец, герцог старый, в наем по маразму раннему не пустил. А эти ваши народные выступления….
Он махнул рукой и жестом подозвал хозяина.
По стайке зевак тем временем пробежал недовольный гомон. Что-то знакомо щелкнуло, звякнуло лезвие. Очевидно короткое. Грязные перекошенные лица перекосились еще сильней.         
А собеседник напряженно стиснул кулак, ерзая костяшками по грубо обтесанным доскам столешницы.   
- Будьте поосторожней со словами, баронет. А не то эта самая «толпа» может пойти на непоправимые действия и начать революцию. Скажем, с вас.
- Чего?!
Несколько столов вмиг перевернулись. Сидящие за ним спины встали как по команде и развернулись в его сторону. В тусклом свете сверкнули клинки. Двое молодцов с бандановолосым старичком во главе загородили выход.
Гергио был пьян. Но как говорят канониры – не в казенник. И не в рею, как иногда поговаривал старый герцог де Вард, вспоминая годы службы капитаном фрегата. Он просто подвыпил, а как известно, определенное количество хмеля способны побудить к различного рода свершениям. И иногда они бывают если уж не героическими, то отчаянными – вне всяких сомнений.
В миг, когда ладонь Альберта ушла под стол, выхватывая абордажный тесак, а рослый малый в потертом камзоле выпрямил руку, сверкнув дулом пистолета, Гергио невообразимым рывком подбросил тяжелый стол и ударом ноги отправил его в сторону стреляющего. А рука тем временем уже выхватывала шпагу.
Раздался выстрел, сметенный столом в сторону пистолет дернулся влево, послав пулю в одного из бросившихся на баронета пьянчуг. Грохот, дым пороха и залп проклятий наполнили трактир. Сраженный пулей товарища упал, разбрызгивая из развороченной груди потоки крови.   Шпага Гергио легко отбила атаку стилета со спины и сошлась в танце с тесаком недавнего собеседника. Не смотря на видимую неуклюжесть своего оружия, здоровяк вызказал феноменальное проворство. И это – в бою с благородным баронетом!
Несколько посторонних ударов особо рьяных задир чуть было не достигли цели, оставив пару разрезов на бархате плаща.
Понимая неудобство своей позиции, баронет ударом ноги послал атакующим  табурет, сам же вскочил на массивный прилавок, разбрасывая смердящую помоями снедь и кувшины. Альберт не менее проворно перепрыгнул стол, оказавшись наравне с противником. А снизу уже лезли руки, осалившиеся головы, суя ножи, стилеты и ржавые тесаки в попытке достать ненавистного кабальеро. Тот парировал несколько ударов, росчерком рассек глотку суховатому мужику в подранном жюстокоре и, уклоняясь от очередного выпада Альберта, нырнул под барстойку. На место где он стоял, тут же обрушилась добрая дюжина всевозможных лезвий, брызгами высекая щепы из столешницы.
Привстав на корточки, Гергио поймал взгляд забившегося под осажденный прилавок хозяина «Рондаша».
- Звиняйте милейший. Но вы были не правы, ваше заведение даст фору многим салонам. Мне здесь нравиться!
И тут же отскочил в сторону, ведь вскочивший на стойку Альберт нанес удар сверху. Тесак врезался в пол на добрых три дюйма, Гергио тут же оценил это и болезненно скривился.   
Несколько головорезов выросли словно из под земли, преграждая ему путь к выходу. Рослые, жилистые они походили на мачты боевых галер, раскачивая в руках увесистые цепи. 
 Баронет едва успев оценить степень опасности, послал свое тело в лево, ныряя под руку первого. Молниеносно выскользнувший из-за голенища благородного, кинжал ушел под ребра «мачте», и та со стоном и уханьем рухнула, брызгая карминовой пеной в приступе кашля. 
 Второй с размаху обрушил свою цепь, но Гергио оказался проворнее и  «неуставное» оружие противника огрело по голове тяжелораненного «мачту», навеки оборвав его кашель.  Гергио тем временем взвился в последнем прыжке к двери. Что то очередной раз ухнуло и пущенная кем то  наобум пуля врезалась в косяк, заставив одного из блокирующих выход коренастых парней пригнуться с перепугу. 
Баронет бил наверняка, его реакция лишь немногим уступала скорости выстрела, так что пригнувшийся тут же получил укол шпагой и рухнул, когда легкий но прочный армбланшски клинок пронзил глаз и разворотил ему череп до виска.  Бандановолосый запоздало попытался парировать уже нанесенный товарищу укол размашистым ударом хозяйского топора, но высвободившаяся из черепа сраженного шпага легко обошла его неловкую атаку и без заметного усилия рассекла горло почти до хребта. Двое других получили почти синхронный залп из двузарядного пистолета и, схватившись за животы, осели на пороге. Штурм выхода занял всего несколько секунд, и когда замешкавшаяся толпа наконец вывалилась из заваленного трупами дверного проема, Гергио уже вприпрыжку улепетывал по узкому переулку, прочь от злосчастного «Рондаша».
Альберт, который возглавлял погоню, жестом приказал остановиться. Большинство черни промчалось мимо, крича и улюлюкая в бессмысленной попытке нагнать благородного.
Вскоре улица очистилась от хаоса. Из трактира доносились приглушенные стоны раненых да всхлыпыванья трактирщика.
Альберт опустил тесак.
- Теперь Эсины мне голову скрутят. И вам тоже, не обольщайтесь.
Его спутники: четверо коренастых головорезов, как теперь было заметно, качественно отличались от публики трактира своей упитанностью, удрученно повесили головы.
- Уникальный случай, возможность захватить самого баронета! – он тряхнул головой, возвращая оружие в потертые ножны, - Скольких потеряли?
- Четверо. И семья лояльных старика Левия. – удрученно пробубнил наиболее рослый со следами ржавчины от доспехов на камзоле.
- А он, каналья, хорош! Ладно, общая ошибка, да и кто знал, что его именно сюда занесет! Мы были не готовы.  Но будь у нас какой-нить из порошков Сумеречного….
И эта весьма странная кампания поспешила покинуть улочку, бессознательно чеканя шаг, словно боевая стража. А нависшая над трактиром крепостная стена уже обагрилась сиянием заката, свет которого растворил в себе бегущие из дверей «Рондаша» багровые струйки.




***
- Господин, мы его упустили.
Андреус, Герцог де Эсин именуемый за характер натуры сумеречным, проявил неслыханную эмоциональность – он зло сверкнул глазами. Эмоция был легкой, но слишком непривычной, чтобы родной брат герцога, барон Вильден, сидящий в это время поодаль ее не заметил.
Как и рапортующий шпик: здоровяк в потертом камзоле коротко сглотнул и переступил с ноги на ногу.
- Это все? - голос герцога звучал холодно. Слишком холодно. Настолько, что шпика пробрало до костей невидимой дрожью.
- Да. Ваше в-высочество.
- Мистер Альберт, вы показали очевидную непрофессиональность, пытаясь улестить юного баронета лирическими историями о благородных повстанцах. Глядя, как вы здесь трясетесь, я не удивлен, что вас постигло фиаско.  Если мне не изменяет память, вся агентура Дома де Эсин получила от меня пакет ясных указаний.  И в них было четко прописано, кем должен быть агент, дабы вступать в контакт с баронетом. Вы, если не ошибаюсь, старший шпик?
Тяжелая как балласт линкора, капля скатилась вдоль спины шпика, противно щекоча. 
- Да, господин. Ваше высочество… - ответил он, едва совладав с голосом.
- В приказе говориться, что лишь дослужившиеся до агентов будут обеспечены всем необходимым, а так же соответственно проинструктированы. Вы не имели ни знаний, ни порошков, ни, ко всему прочему, - полномочий. Вы нарушили прямой приказ герцога. Мой приказ. Или я стал плохо разбираться в иерархии агентуры собственного дома?   
Андреус развалился в кресле и сплел пальцы. От шпика его отделял лишь большой резной кабинетный стол и несколько шагов по темному паркету, но даже сейчас он ощущал трепещущую ауру страха подчиненного. 
- Нет, - выдохнул тот, тряся головой, - все правильно, я виноват, я признаю свою ошибку. Но оценив ситуацию…..
- У тебя были люди. И вместо того, чтобы отослать одного из них за уполномоченным и просто продолжать контролировать ситуацию до его прихода, ты решил ускорить себе карьерный рост.  И просчитался.
- Да, и я готов…, - шпик опять сглотнул, сцепив руки за спиной и выпрямив плечи, словно перед расстрельной командой, - Я готов нести всю ответственность. Я виновен!
Эсиний смотрел холодно и долго. Собственно, как он это делал всегда. В какой-то момент кабинет погрузился в полную тишину. Комната находилась на верхнем этаже донжонной башни резиденции герцога. Стены были толсты, а окна хоть и высоки, но закрыты толстыми витражами. Так что звуки суеты презренных улиц Сомнолиенто не могли потревожить, - лишь перо секретаря тихо царапало пергамент за роскошным секретером в углу.
- Хорошо. Ты не сделаешь ошибок более. Радуйся, - можешь идти.
Шпик судорожно схватил ртом воздух, громко выдохнул и едва подавил дрожь в ногах. Его массивная статура, которая могла принадлежать лишь воинственному человеку, никак не вязалась с охватившим его страхом.
Но зная Сумеречного, барон Вильден понимал причины этого страха. Слухи о герцоге ходили недобрые, часом отвратительные, таинственные, но всегда – страшные. В описании досужих и суеверных языков герцог был жестоким, лишенным всяких эмоций отродьем. Упырем, пожирающим души и воспоминания, жутким гением. Любителем проводить в глуби своей мрачной частной резиденции отвратительные эксперименты над людьми, и еще много-много чего мерзкого и незаконного. Вильден лукаво улыбнулся: «а ведь слухи не всегда врут».
Андреус повел бровью.
- Ты свободен. Можешь идти. Ограничимся взысканием по жалованию тебя и твоих людей.
Агент нервно выдохнул. На миг он онемел в тщетной попытке осмыслить такой поступок герцога. Ведь всем известно, - наказания его жестоки и изощренны, но теперь…. После провала такой операции, а ведь степень секретности и количество задействованных агентов в ней говорило лишь о великой важности! После всего этого, его просто отпускают….
Так и не избавившись от чувства нереальности происходящего, Шпик коротко поклонился, и вышел, спешно стуча каблуками по паркету.
Когда массивная дверь с витым обкладом закрылась, барон поднял глаза на герцога.
- При  всем уважении, Эсин. Зачем ты его отпустил? Такой препарат….
- Не всему идти тебе на стол, Вильден, - рассеянно хмыкнул Андреус, -  Люди и их внутренний мир есть материи гораздо более сложные, чем те, что ты видишь, разделывая их своими инструментами. Этот человек напуган, а значит – он поймал взгляд брата, - ценен. Бесстрашные только гибнуть хорошо умеют. 
Барон несогласно поморщился, привстав в кресле.
- Я….
Бледная худая рука герцога взметнулась над столом, словно ловя вылетевшее слово.
- Не время для дискуссий, брат мой. Дела не ждут, тем более что господин Шпик, более известный в миру как Альберт, нам их существенно усложнил.  Гергио стал бы ведомым козырем в моих руках и мое решение в пользу неофициального союза с де Вардами было бы однозначным. Но теперь….
- Герцог, вы говорите загадками, - сощурился Вильден, опершись о подлокотник кресла.
- Странно. Я думал, для тебя мои планы будут простыми и очевидными. Как тебе известно, существует и более тонкие средства для влияния на людей, нежели пытки и угрозы. Наука более изящная позволяет управлять их сознанием, заставляя покоряться твоей воле, причем делать это так, что сам человек не будет подозревать об этом, воспринимая все как акт собственной воли. Имя этой науки – семантика. Рунная магия, если по-простому.
- Этот способ манипуляции я сам разрабатывал, но ведь он приводит к использованию открытых очагов магии, а их могут засечь….
Властный жест герцога повторился, обрывая возражение.
- Вопросы конспирации магии – не твоя забота. Просто верь мне. И вот, консервативность герцога Беоция, как и любого другого настоящего де Варда – факт общеизвестный. Но для достижения моих целей мне необходимо закрыть ему глаза на некоторые…. Подробности и нюансы моей работы.
Перо скрипнуло и остановилось. Голова секретаря едва заметно пошатнулась, но сидевший к нему спиной барон этого не мог заметить.
Кончики бледных губ Андреуса тронула легкая улыбка.
- Брат мой, я бы советовал тебе почаще выходить из своих подземелий на свет, иначе ты рискуешь пропустить не то что значительные событие, а пришествие новой эпохи! Даже если она свалиться нам на головы как небо в языческих песнях. Тем более что в эти дни весьма интригующих событий мне понадобился бы помощник.
- Это просьба? - недовольно поморщил свой острый нос Вильден.
- А как ты думаешь? Но не будем отвлекаться. Два Дома, Вардалл и Виркур недолюбливали друг друга, наверное, с самого основания Совета Десяти. Не знаю с чет это связанно. Манера мышления и подход к делу у представителей этих домов весьма схожи. Но нюансы, некоторые черты характера этих Домов, их внутренний дух различны, как воды и масла. Но теперь все несколько изменилось. У них появился повод ненавидеть друг друга. Точнее – повод появился у Вирков. Герцог Варций кое-что раскопал в архивах Патрония. Это кое-что – небольшая нестыковка в факте женитьбы герцога Асиния де Варда и Совелы де Халс. Дворянки из младших родов Дома Халасс. Но в остальных документах, а точнее – в бумагах по обязательной регистрации рождения для благородных про эту девицу нет ни слова.
Барон кивнул. Перо вновь заскрипело, теперь медленнее и тише.
- То есть, исходя из документов, жена Асиния была неблагородной? Невозможно, он ведь был одним из славнейших кондотьеров!
- Мир полон противоречий. Иногда мне даже кажется, что он на них  и построен. Как тот факт, что магия, даровавшая нам силу, есть главным нашим врагом. Собственно как и кровосмешение с неблагородными. В случае с Асинием, вроде бы ничего и не случилось, но ныне мы наблюдаем весьма неблагие тенденции. Аристократки стали умирать при родах, все меньше детей приводят они на свет, хотя до этого благородная кровь даровала матерям феноменальную родовитость и живучесть. Кроме того, в войнах стало гибнуть очень много  кондотьеров. Целые отряды не возвращаются в Велебрию, умерев за положенную плату. Хотя до этого, о славные времена – последняя фраза прозвучала в устах герцога слегка напыщенно, неестественно, - потери в найме были смехотворны. Причины этого весьма загадочны и я пока воздержусь от размышлений на их счет, но Варций де Вирк в этом вопросе однозначен: во всем виноваты де Варды. И он уже готов бросить на дом Вардал весь Северный когномерат. Ими движет ненависть. Жажда отмщения.
Произнеся это, Андреус расплылся в довольной улыбке.
Барон Вильден подергал себя за бородку, покачивая затертым кружевным рукавом.
- Но Варций же не настолько глуп, чтобы устроить гражданскую войну на улицах столицы?
Андреус поднял бровь, проведя пальцем по тонкому усу.
- На счет этого с недавних пор я сомневаюсь. Говоря просто: этот может. И как ни странно, это неловкое выражение было бы правдой.   
- Пускай даже так, - пошел в осторожное наступление барон, - я не сведущ в светской жизни, но с герцогами знаком. Варций весьма яркая фигура. Он хоть и горяч, но честен и справедлив. И вряд ли гнев мог затмить его убеждения. Ведь он воин, отважный кондотьер и прославленный флотоводец. К тому же он снискал уважение не только своими военными доблестями.
Андреус лукаво повел бровью, но согласился:
- Я понимаю, к чему ты ведешь. И я заверю тебя, в желании Варция есть определенная логика. Имя этой логики – наш старый знакомый, мистер Кларик. Призрачная надежда де Вирка, и некоторых других герцогов на исцеление от этой якобы деградации благородной крови. Конечно, как по мне все это выглядит слишком глупо и неубедительно. Этот представитель ордена магиков Мильтиана конечно, хитрая личность, но в его нынешних способностях к магии я очень сомневаюсь. А сами мильтианские семанты нынче лишь вещи заговаривать умеют, безделушки там всякие да пассивные амулеты от прыщей продают. А уж повлиять на гены….  Рунические упражнения мильтианцев, лично мне на вкус совсем не ассоциируется с могуществом былого Храма. Множество веков назад храмовники еще могли творить Настоящую Магию! Их руны жили, а власть ширилась на многие тысячи лиг гораздо дальше на Восток и Юг, чем ныне заходят даже самые отчаянные из торговцев.
Последние фразы Андреус произнес с потрясающей живостью и вдохновением, так что Вильден тревожно заерзал в кресле.
Герцог задумчиво помолчал, окинул родственника ничего не выражающим взглядом и продолжил.
- А нынче. Нынче Кларик пообещал им повтор древнего Ритуала. Подробностей не знаю, но суть в том, что Мильтиан якобы может обеспечить благородным магическое лечение. Такую себе рунную терапию. Звучит глупо, но видимо, страх наших братьев по Статусу Крови настолько велик, что переговоры с Клариком продолжаются. А значит, они готовы пойти на его условия.
Сухой, и слегка поскрипывающий как несмазанный локоть доспеха голос стих. И явно не собирался зазвучать вновь.
Барон молчал. На его лице читалось сильнейшее внутреннее напряжение. Он не привык к столь долгим беседам со своим братом, тем более не привык к откровенности с его стороны. Но теперь произошло нечто, что не входило ни в какие рамки привычного. Словно перед ним вдруг вознесся колосс, все это время стоявший в безвестных объятьях тумана. Легкий ветерок разметал туман в клочья, и лишь один вопрос повис в очистившемся воздухе: добрый ли этот ветер.
Было очевидно, что герцог ждет реакции с его стороны. И неровно вздохнув, Вильден заговорил.
- Но что за условия поставит Кларик перед ними за  столь…, сомнительную услугу? Видя вашу заинтересованность этими мирскими делами, могу лишь предположить - это доступ в столь желанные для вас подземные чертоги Эль-Пико.
Холодность на лице Андреуса растаяла словно лед реки по весне. Радуйся дом Эсиний, твой герцог удовлетворен!
- Годы уединений среди препаратов и книг принесли свои плоды. Вильден, я рад что в столь нужный для меня момент ты не подвел моих ожиданий. Признаться, я имел сомнения на счет того, готов ли ты перенять на себя часть моих обязанностей, дабы дать мне свободу для более важных дел. С сего дня наделю тебя полномочиями координатора всей нашей агентуры. Ты так же представишь наш Дом в Тайном Совете. А я, наконец, смогу заняться прощупыванием почвы под де Вардами. С одной стороны союз с Беоцием не обязывает меня играть на стороне Кларика. Он теперь не только мой недруг, но и конкурент в делах познаний древних тайн. С другой – Беоций все равно не допустит меня до подземелий, что принудит меня к усиленной конспирации своих действий. Сделает работу неудобной. Но как бы там ни было, выбор еще не сделан. Следует пока понаблюдать за событиями, оценить положение фигур на поле и как опытному игроку сделать свой ход вовремя. А наблюдать лучше со стороны.
Андреус уперся в стол руками и расправил плечи.
- Поэтому ты займешь пост Главы Дома. А я отстранюсь и приму решение.   
Барон согласился, но остался напряжен и мрачен. Если Герцог прав, то случиться нечто, чего не было в Велебрии вот уже две эпохи. 
А ведь Андреус никогда не ошибался. 
« Последнее редактирование: Июня 16, 2011, 00:38:08 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #14 : Июня 19, 2011, 19:52:53 »
Продолжаю). А ведь это зависимость - выкладывать все новые главы! Даже не думал, что это так затягивает *chew*

Глава четвертая

Провинция

Тьма. Совершенная, чистая, успокаивающая. Идеально черный свет, обволакивающий пространство и время. Ничего, только тьма.
Сон, нет истинное существование! Момент высшего бодрствования, ярчайших впечатлений и решительных действий. Доселе ничто никогда не могло сравниться с этим мигом. Все, что было, лишилось смысла. Превратилось в ненужный,  обыденный  и несущественный эпизод чьей-то непотребной жизни. Ничего важнее тьмы, ничего более необходимого, чем ее спокойный, сонный эфир, никогда не существовало. Даже в те времена, когда по этой земле ходили иные, совершенные создания. Когда на месте нынешних жалких сооружений высились прекрасные, стремительные и грациозные шедевры зодчества. Потрясающие своим видом и гениальной лаконичностью конструкции.  Даже тогда, когда чувство было отделимо от эмоции, а правда была единственным способом существования.
Тьма. Ее совершенное пространство, ее неповторимая плотность и невообразимое однообразие словно могло дать ответы на все вопросы. И не важно – о чем спрашивать. Ей все известно. Она – абсолютна.
Перед ее ликом древние верования выглядят убогими, а фигуры, атты и сам рунический Футарк превращается в базарное пустословие. Плод алчного и зазнавшегося разума дурака - человека.
Все проходит, свет меркнет, порядок превращается в хаос, знание предается забвению, голоса тухнут и угасают в смертельном безмолвии, а тьма….
Тьма остается.
 Даже, когда ее прерывал неуместный шепот. Шипящий, словно доносящийся из давно запечатанного склепа, но живой и наделенный волей. Он расползается в пространстве словно плющ, оплетающий стены старинного замка. Монотонное, похожее на вой сквозняка в полуразрушенных чертогах, лишенное интонации стенание чьего-то голоса.   
Постепенно – прерывистое, дробящее, распадается на слова и фразы. Вершит во тьме безмолвия дивные, и в то же время знакомые мелодии, интонации, акценты.
«И телом…».
Упокоенный разум воспаляется, болезненно вонзаются мысли в его чистую, безмятежную плоть. Расползается ткань безвременья. Слова текут слишком громко, четко, понятно. 
«И телом, и шпагой служить ты обязан….»
Новорожденный дух сводит судорогой воспоминания. Древний, старый как сама Традиция гимн был слишком знаком. И хоть сам дух не принадлежал благородному, но знал этот гимн наизусть.
«Тому, к кому словом и златом привязан…», - уста его беззвучно раскрылись, безвольно подхватывая разгорающуюся сухим факелом мелодию.
- «О чести своей ты заботься…, - последнее слово было не его, и он судорожно сжал зубы дабы не выпустить его, словно дикого зверя, - сынок».
Это было превыше. Все вокруг: тьма, мир из нее рождающийся, голос неведомой Воли, слова знакомые, и в то же время новые, как только что выкованный меч. Все было неправильно. Все было не так, как должно было быть. Его подчинили, и он повиновался.
- Чтоб чистой была, когда выйдет твой срок! - пели они уже вместе с Тьмой, все повышая тона, все ужесточая интонацию.
- Законы же чести чисты и ясны….
Голая, пустынная земля. Ничего. Ни тьмы, ни света. Вдали - сполохи. Рыжий, сверкающий отражениями небесного огня океан. Ни слов, ни мыслей. Ничего. Лишь понимание – нечто необходимо. Нечто должно быть. Обязано. Просто – потому что…. Никаких аргументов, не время дискуссий. Не время, ведь нету еще ничего. Ничего!
Небесный огонь, многоцветье сполохов среди клубящихся, бесформенных туч.
-  Заботься о слабых, будь стражем семьи!
Нет, не сполохи – цвет гербового плаща. Он помнил, он знал, чей это цвет. Но не Великих домов. Нет, чего-то гораздо более важного, значимого, могущественного и несправедливо забытого.  Ощущение будто вот-вот постигнешь нечто, что вмиг изменит пути всех живущих, лишит тревог и терзаний. Спасет его Мир.
- Уста твои правду пусть только рекут….
Оба голоса слились, стали неотличимым, единым целым.
- О подвигах славных пусть мысль берегут!
Тьма дрогнула. Объятый плющом звука замок дал трещину, утробно громыхнул и раскрылся створками подземных врат. И когда потоки пыли наконец перестали застилать взор, он увидел город….
- Люби, и ты будешь любимым всегда! – раздалась громовым раскатом единственная истина давно покинутых стен. Древние чертоги окрасились призрачным светом. Золотисто – фиолетовым свечением в едва уловимой пульсации старинных нефов, колонн и балюстрад. Тысяче тысяч этажей, балконов, переходов и площадок. Сердце Города.
«Свет чистого сердца не гаснет в годах!»
Последняя фраза не нуждалась в словах. Она не нуждалась в звуке, акценте или интонации. Она жила в этих стенах, она пульсировала в их светящихся недрах ощутимым дыханием, она была Им. Великим, древним и неизвестным. Скрывающим в своей каменной плоти тысячи тысяч тайн и единую истину цивилизации, давно прекратившей свое существование.
И он понял, постиг, осознал все то, ради чего все свершилось. Голос, выстрелы, холодный шепот тьмы и бессмысленность слов знаменитой формулы. Где – то там. Где то там нечто ожидает Его. Вот уже несколько десятков тысяч лет. Нечто живое, теплое.
Резкий и пронзительный крик птицы вернул его на поверхность. Кинжалами острой боли рассек тьму беспощадный свет горнего мира. Острый, как голос летящего над головой альмурийского ястреба.
Затем были люди. Дюжина рук поднявших его из пыли. Грубых, натруженных, настоящих и нежеланных спасителей. Сон заканчивался.
Он попытался подавить накатывающую волну пробуждения, но силы оставили его. В последнем порыве Фидель попытался вернуть столь желанную Тьму…. Но на смену ей пришла лишь мертвая чернота.
Забвение, ничто. 




 
Над головой Фиделя скользил длинный луч света. Медленно вытягиваясь, он как змея полз по потолку, лишь иногда прерываясь щелями плохо состыкованных досок. Свет был золотистым, а темно коричневое дерево придавало ему особый оттенок, от чего игра света походила на вышитое странным узором панно. Создавалось ощущение полнейшей прострации, отсутствия всего – ощущений, волнений, тревог, воспоминаний. Лишь покой, комфорт и безмятежность. Словно все вокруг было соткано из легчайших нитей мягкой материи….
- Гляди, дочь, а гостю твой уход приглянулся, - раздался зрелый мужской голос, - значит оправиться, хэ – хэ!
В ответ кряхтящего смешка послышались легкие, почти не тревожащие пространство шаги. Фидель тут же осознал, что блаженно улыбается. Но вместе с этим в сознание заползло и ощущение тела.
Улыбка сменилась гримасой боли, так что стоящая у койки девушка встревожено оглянулась на отца.
- Он мучается.
- Конечно – все так же спокойно ответил крепкий старик с подбитой сединами бородой, - действие отвара проходит, боль возвращается. Это к лучшему. Если мучается, значит и жить будет.

Тем временем Фидель уже совладал с жутким ощущением разрушенного, изломанного, разбитого тела и смог усилием воли успокоить взор. Перед ним сидела девушка, на вид лет двадцати. Черты ее лица и лихой разлет бровей были достаточно зрелыми, но во взгляде еще угадывалась искорка детской наивности. Ее широко раскрытые глаза сверкали изумрудной тревогой..
Перед мазелькой, а уж тем более столь прекрасной сидеть, тем более - лежать офицеру было ну никак не в пору. Он сделал попытку приподняться на локтях, но в груди что то хрустнуло, отдавая болью во всем теле и стонущие в спазме мышцы отказали.
- Простите…, - лишь смог выдохнуть Фидель, судорожно сдерживая подкативший к горлу стон.
Девушка на миг улыбнулась, весело блеснув глазами.
- Сударь пришел в себя и заговорил. Как прекрасно!
- Да уж, да уж, - лениво поддакнул отец, раскуривая деревянную трубку на длинном чубуке, - совсем ослаб, несчастный. Сбегай к матери, принеси горячего молока. Ему это сейчас важнее всего на свете. А я пока познакомлюсь с нашим гостем.
Девушка еще раз взглянула на старающегося не застонать Фиделя, и умчалась, звонко стуча каблучками по лестнице.
Сил подняться, дабы видеть сидящего близь окна старика не было, и Фидель лишь протяжно вздохнул.
- Кто же тебя так угостил? - спросил Старик - в наших краях вроде все спокойно, да и разбойники давно в горы загнаны. Небось, кому задолжал, трактирная разборка?
Фидель немного поворочался, собираясь с силами, но смог выдавить лишь одну фразу.
- Офицер кар-рабинерии…, - легкие опять обуял спазм, дышать становилось невыносимо.
- Ммм? – протянул старик, помолчав немного, - так вас, сударь, званием величать?
Юноша медленно выпустил воздух.
- Понимаю, понимаю. Грудина разбитая еще не таким рот затыкала. Вы лежите, набирайтесь сил. Мы народ простой, но честный. Не в пору столичным, нуждающемуся поможем. Пущай он даже и офицер. Пущай даже карабинерский. 
Спустя несколько длинных как вечность мгновений в комнату впорхнула знакомая девушка. Ее золоченые весенним загаром щечки горели свежим румянцем, а в руках она несла небольшой глиняный графин.
Фидель вновь попытался подобраться. Он уже совершил слишком много недостойных мундира вещей, и при виде дамы совесть обещала добить его окончательно. Онемевшие мышцы постепенно приходили в себя, и хотя сесть ему еще не удалось, но он привстал и слегка склонил голову. Как ему казалось – весьма учтиво.
Девушка прикрыла звонкий смешок ладонью и раскраснелась еще больше, старик выпустил блинную струйку табачного дыма.
- Да, с манерами у вас, вижу, все в порядке. Вы уж, сударь, простите мой интерес, но что такой столичный парень может делать в нашей глуши?
Фидель хотел было ответить, но сжал губы. Секретность миссии даже после провала еще никто не отменял. Старика, казалось, не поколебало молчание гостя:
- Понимаю. Я, сударь, тоже служил. И понимаю что такое тайна. Поэтому требовать у вас чего то, что долг говорить запрещает, не в праве. Но теперь вижу, вы пострадали за весьма важное дело, ведь оно тогда бы секретом не было.  Не знаю, право, насколько благородны были его цели….
- Разьезд, - офицер хотел было вновь сдержать себя, но этот благожелательный старик вселял ему достаточно доверия, чтобы хотя бы из вежливости открыть часть правды, - мы были в разъезде. Горный перевал кишит партизанами, нас послали….
Опять переоценив свои силы, он недоговорил и поник в постели.
Налившая в чашку молока девушка при виде этого мило нахмурилась, и заботливо приподняв ему голову, помогла  ее опустошить.
С первым же глотком обезвоживание дало о себе знать острой жаждой, и вскоре кувшин опустел.
Отец девушки задумчиво докурил, вытряхнул пепел в грубую ладонь и встал.
- Гм. Значит, дела на Брианском острове действительно не так хороши. Уж если  вместо регулярной армии разбираться с партизанами посылают карабинер…, - он перевел взгляд на девушку, слегка улыбнувшись, - но, нам пора. Сельвия, не будем более утруждать нашего безымянного гостя расспросами. Пусть отдыхает.
- Фидель…, - фраза прозвучала сдавленно, как извинение.
Стоящий уже в дверном косяке старик коротко обернулся.
- Очень приятно, господин офицер Фидель. Отдыхайте.
Дверь закрылась. Сухо щелкнул замок.


 
Весь следующий день Фидель провел в кровати. Хозяева почти не беспокоили. Лишь раз в несколько часов к нему заходила Сельвия, справиться о самочувствии и принести еду. Несмотря на сильную слабость, которая превращала бодрствование в короткие перерывы меж тревожным забытьем, он уже мог самостоятельно есть и даже пробовал завести нехитрый разговор с девушкой. Правда, это заканчивалось лишь застенчивыми улыбками да ничего не значащими ответами со стороны собеседницы. 
Несколько раз он привставал на локтях и оглядывал комнату. Это было небольшое помещение с нехитрым интерьером и одним окном напротив кровати. Судя по расположению соседских крыш, комната находилась весьма высоко над землей. Странно, но к концу дня Фидель мог поклясться, что пейзаж за окном периодически меняется. Еще, ему не давал покоя постоянный скрип где-то в недрах дома – словно работал некий огромный механизм. Списывая все это на бред и переутомление, юноша опять засыпал. Правда, отдыха это странное состояние меж сном и явью не приносило. Ему опять слышался голос ночного незнакомца. Виделось, как с серых уст его срываются осколки льда, разбиваясь хрустальным звоном оземь. Как летят наземь и истекают кровью бойцы его отряда. Как Абсинтио в последнем порыве стреляет из обеих рук в амульгавара, а тот лишь смеется, выплевывая в умирающего инженера его же пули.
Ближе к полудню разум немного прояснился. Боль вернулась, но Бравенкур был этому даже рад. Отдернув шерстяное одеяло в сторону, он обнаружил, что все его раны аккуратно перебинтованными, а вместо окровавленной шелковой рубахи на нем простое, но чистое белье.
Вечером, когда солнце бросило на черепицу крыш соседних домов рыжее одеяло заката, к нему опять вошла девушка.
- Госпожа – уже уверенным голосом поприветствовал ее офицер, садясь в постели.
Девушка все так же мило улыбнулась, но уже без прежней застенчивости.
- Вижу, вам уже гораздо лучше. Я принесла вам целебный отвар и плюшек. Матушка хотела налить на них меду, но Отец сказал, что это лишняя вам нагрузка, так что вам придется есть их не такими сладкими.
- Премного благодарен вам, Сельвия. Ваша доброта не имеет себе равных. Клянусь честью, она не будет забыта….
- Прошу вас…, - по лицу девушки скользнула легкая тень, - нам ничего не надо. Мы простые люди, и у нас есть все, что необходимо.
- Я…, - он немного замялся, ошеломленный таким резким пикетом девушки,  - я не хотел вас обидеть. Я просто хочу выразить вам благодарность. Как могу.
Девушка смущенно опустила глаза.
- Простите. Люди из столицы заносчивы и алчны. Они так и ждут, чтобы обмануть или обидеть. Вот я и подумала, если вы хотите нас отблагодарить…. - улыбнувшись, прикрыла рот ладошкой, - ой, да что это я. Вы же не такой. Вы офицер, солдат. Мой папа тоже был солдатом. Он говорил, что есть два вида солдат: трусы и герои. А вы, наверняка герой.
На этот раз настала очередь Фиделя краснеть. Он не ожидал таких слов от девушки, которую знал лишь второй день. Ее простые, бесхитростные и наивные фразы шли в разрез с тем, что он привык слышать от столичных барышень. Это милое создание не было  искушено в искусстве флирта или интриги. Ее глаза и уста говорили то, о чем она думала, без лжи и лицемерия, привычных для городского франта.
Наверное, поэтому Бравенкур не был особо популярен и успешен среди светских девиц. Они просто не привлекали его. Да и времени на посещение парков и салонов у него не было. Отец его был простым торговцем, имел склад в Пуэрто Комерциале. Из-за высоких налогов Северного Когномерата и конкуренции дело особо денег не приносило, и Фиделю пришлось искать себя на другой ниве. Служба в карабинерии давалась ему легко и позволяла не только обеспечить себя, но и помочь отцу. А еще она занимала его с головой, полностью. Мысли, вечно занятые вопросами безопасности столицы и административных центров королевства не позволяли закрасться мечте о прекрасной леди, хотя Фидель и признавал за собой склонности романтика.
Теперь же перед ним сидел прекрасный цветок, словно только что расцветший на ровной глади лесного озерца. Может, его лепестки не так роскошны как у тех, что растут на городских клумбах, но цвет и нежность его вызваны сомнительными удобрениями и хитростями умелых садовников.
Молодой человек зажмурился, отгоняя неловкие ассоциации с клумбами. Сейчас они были явно не к месту.
- Прошу прощения, мисс. Я так и не узнал имени своего благодетеля и спасителя.
Девушка подняла брови и грациозно опустилась на стул, где недавно сидел ее отец.
- Это Стэнни, сын кузнеца вас нашел. Было очень страшно, вы словно умерли. Но мой отец сразу распознал в вас живого и велел принести на мельницу. Лекаря у нас нету, поэтому мы с папой сделали все что могли: перевязали раны, обложив их листьями травы – исальверки и поили настоем коры велионского ясеня. Это все что знал мой отец о врачевании со времен службы.
Бравенкур откинулся на подушку и вздохнул. Его страхи не подтверлились – с разумом было все в порядке. Известный всякому военному настой был отличной панацеей, но имел побочные эффекты в виде галлюцинаций и разрыва с реальностью.
Девушка слегка оживилась. Голос ее постепенно терял былую робость, проявляя увлеченные нотки. 
- На вас был офицерский камзол, так что все сильно испугались. Вы, наверное, не знаете, но мы здесь побаиваемся солдат. В прочем, как и везде. Ведь они всегда несут с собой несчастья.
Ее взгляд на миг стал грустным, но тут же прояснился.
-  Отец сказал, что вы не из Домов. Что вы патриарший, и все сразу успокоились.
Офицер нахмурился. Значит, среди местного населения явно недолюбливают благородных. Но, собственно, это ничего не объясняло.
- А тут еще и птица над вами летала, и кричала так протяжно, заунывно. Она-то к вам Стенни и привела. Отец потом сказал, что так должно было быть. Что вы не плохой человек, если ястреб, которых в наших краях не видели уже много поколений, взял вас под свою защиту.   
Фидель напрягся. Птица, ну конечно! Как он мог о ней забыть.
- Ястреб, где он?
Девушка вновь засмеялась, прикрывая рот ладошкой. В ее локонах словно запутался последний луч угасшего солнца, переливаясь цветами пламени при каждом наклоне головы. Это пламя завораживало, так что юноша не заметил, как позволил себе непристойно длинный взгляд.
Девушка засмущалась и встала.
- Он внизу. Ястреб не покидал вас, даже когда вас несли, и уселся в гостиной на вешалке. Я такого право никогда не видела. Вот и сидит там, до сих пор.
Она вежливо поклонилась и заспешила к выходу.
- А иногда даже мясо с кухни ворует. Матушка на нее сердилась, но отец разрешил. Он просил позвать его, если вам станет действительно лучше.
Спустя некоторое время  на лестнице послышались уверенные неторопливые шаги, и в комнату вошел Авертий.
Теперь Фидель смог разглядеть его лучше. Мощная фигура и легкий шрам на скуле говорили о военном прошлом, как и манера носить ботфорты даже дома.
- Рад что вы, наконец, вернулись к действительности. Велионский ясень – хорошее лекарство для воина, но весьма чреват для разума. Потому у нас в армии применяли его лишь к простым солдатам. Уж простите, не знал что вы офицер. Так молодо выглядите.
- Не смотрите на молодость, - смутился Фидель, несколько пристыженный своим полулежачим положением, - служба в карабинерии сейчас более востребована, чем в армии. Государственная безопасность….
- Да, знаю, - отмахнулся старик, опускаясь в кресло поодаль кровати, - столица закрытое место для многих, проверка документов, отлов нелегалов. Выдворение всяких неблагонадежных; вижу это приносит успех. А еще опасность магиков.
- Да уж, - кивнул молодой человек, но смущение теперь сменилось недовольством. Этот старик явно не питал уважения к его должности.
- Я благодарен вам за помощь….
- Ой, да бросьте. Вы человек, а как оказалось – офицер. Но человек. Мы, деревенские, хоть офицеров жалуем не особо, но к людям добры. Особенно к тем, что нуждаются в помощи.
- Признаться, я не привык к такому отношению.
Старик поднял бровь.
- Неужто, столицу никогда не покидал? О, вижу, дела там действительно плохи, если таких зеленых как вы отправляют с секретными заданиями да еще в наши-то горы. Сколько вас было то?
Фидель заерзал. Прежняя тактичность старика его больше устраивала. Количество человек в отряде было так же секретно…. Да что там, они ведь уже мертвы. Память погибших – священна.
- Шестеро. Я, сержант и четверо конных.
Старик помрачнел и упер взгляд в резную спинку кровати.
- Разъезд значит. Негусто…. А кто напал?
Юноша нахмурился.  Ответ на этот вопрос его тоже интересовал.
- Амульгавары…. Повстанцы, - кто с чем. Их было в несколько раз больше чем нас, да еще начали палить из самопалов. Темно, особо разглядывать времени не было. Застали нас в расплох, а тут еще мороз к ночи пробрал.
Воцарилась тишина. Хозяин задумчиво скреб половицы носком сапога, Фидель сидел и молчал. Ноги затекли, спина и бок начинали болеть. Все указывало на то, что организм наконец стал на путь полного выздоровления.
- В странные времена живем, - наконец нарушил неловкое молчание хозяин, - меня, кстати, Эстеном зовут. А вы находитесь в доме Соверо, так что, приглашаю наконец спуститься к нам в гостиную, размять ноги и желудок, - он лукаво усмехнулся, - а то расскажете у себя в столице, что в провинции живут исключительно свиньи негостеприимные.
Гостю стало вконец неудобно. Слабость и травмы все еще давали о себе знать, а последствия обезвоживания были ощутимы. Авертий заметил на его лице сомнение, но лишь махнул рукой. 
- Нечего, сударь, бока отлеживать. Выздоравливать на ногах надо, тут у нас деревня. Земля людей, а не франтов.


Гостиная была треугольной. Самая длинная из стен имела форму полукруга, меж двух овальных окон, горел камин. Посреди комнаты, стоял большой стол, за которым и происходила трапеза. Фиделю отвели почетное место гостя, напротив сидевшего во главе Авертия. Его жена: дородная женщина с добрым лицом, как и полагалось хозяйке, постоянно отходила, дабы поменять блюда и принести хворому гостю очередную порцию  диетической каши.
На вешалке в углу спокойно дремал ястреб. Когда Фидель спустился, опершись о руку Эстена, птица немедленно выказала бурную радость и принялась громко его приветствовать оглашая дом пронзительными криками. Но получив свой кусок свинины, успокоилась и затихла.
За столом кроме семейства Соверо было еще два человека. Эстен небрежно представил их как сельского старосту и коморщика. Погодя, выяснилось что это не только друзья семьи, но и бывшие товарищи Эстена по оружию.
- Господин Соверо поведал нам, - сказал коренастый староста, обтирая жирные  пальцы о горбушку хлеба, - что вы были настигнуты в горах партизанами…
«Ну вот, - недовольно подумал Фидель, - с такими успехами скоро об этом будет известно во всем королевстве»
- И вы были во главе отряда, что разыскивали в горах амульгавар?
При этих словах коморщик неучтиво отрыгнул.
- Да ну. Выдумки. Там никого кроме разбойников нема. Вот их то и ловили. Правда же, милсдарь?
Бравенкур замялся, пытаясь на ходу придумать себе легенду. Ему еще не доводилось играть роль агента, потому в искусстве выдумки он был не силен.
- Да. В чем-то вы правы. Многие поговаривают о некой таинственной организации, что нынче пытается устроить…. Эмм – восстание. Вот нас и послали, - он взглянул на Эстена, который все это время отстраненно обгладывал внушительную свиную кость, - чтобы понять, так ли это.
Староста задумчиво подергал себя за белоснежный ус.
- Восстание, значит. Думаю, столичные не так обознаны в этом деле, как мы. Действительно, некий сброд тревожит горы и часом даже решается нападать на одиноких торговцев. Но напасть на военных…. Это, уж, извините, ни в какие рамки не лезет. Со времен последнего волнения прошло полвека, и до сих пор все тихо. Разбойники были всегда. Амульгавария – так вообще традиция прадавняя. Всегда найдутся бездельники которым не сидится дома. Но чтобы прямо и бунт….
Он внимательно посмотрел на невозмутимого Эстена. Тот лишь пожал плечами:
- Странные времена, что сказать. Не спорю, живется нам не медово….
- Я бы сказал вовсе дрянь! - бестактно встрял коморщик, но был тут же осажен резким взглядом хозяина:
- Так вот, об чем это я. У нас здесь все как всегда. Мы столице снедь всякую, а она нам пошлину, и звонкую монету. Все мирно. Мы не лезем, и городовые особо не наглеют. Повода для бунта нет, вот мое слово.
Фидель задумчиво поелозил ложкой в уже третьей миске. Несмотря на спазмы в желудке он все же осилил целых три тарелки. Пища притупила ощущение слабости в теле, а несколько бокалов мягкого домашнего вина расслабили, так что разговор даже на столь острые темы не вызывал в нем тьмы профессиональных домыслов и подозрений.
Просто – крестьяне любят поболтать. Наверное….
- Но судя по всему, вас разбили. – нахмурился староста, - Вы уж простите мое любопытство. Как и вас, долг меня обязывает опекаться безопасностью моих людей. Сражение в горах – нехороший факт, а ваши раны указывают на то, что противная сторона хорошо вооружена.
Офицер кивнул, расправляя плечи.
- Весь отряд погиб. Сейчас я должен отбыть в столицу с донесением о случившемся. За этим обязательно последует карательная операция, поэтому очень важно быть уверенным в вашем содействии.
Коморник грохнул опустевшей кружкой по столу.
- Нас не касается. Если бы городовые побольше интересовались простым народом, то может мы и были бы поохотливей. Но издохни ми здесь все – вы ж даже не заметите!
Хозяйка поняла, что тема коснулась исключительно мужских дел и поспешила удалиться на кухню, сделав жест дочери. Та пожелала всем доброго вечера и, украдкой улыбнувшись Фиделю, ушла следом.
Когда женщины удалились, хозяин сразу посерьезнел. Отодвинув в сторону тарелку, он сцепил руки перед собой и испытующе посмотрел на гостя.
- Вы должны понять наш уклад. Мы простые крестьяне. Как видите, все здесь присутствующие когда то отдали долг Велебрии службой, и теперь хотят жить мирной жизнью. А ее бы очень потревожила тьма агентов и солдат, которые будут слоняться где попало и обирать наши хлева да огороды. Мы сами солдатами были, так что прекрасно знаем как  страдает простой крестьянин на чью землю пришли войска. У нас в провинции все ни как во столице. Альперс, Эставель, Фортвигоро и даже далекий Арбланш гораздо ближе нам по духу, хотя и находятся на много миль южнее. Да и в этих городах сидят благородные бароны, управляют местными делами. Им нет дела до каких то там крестьян. Все что мы имеем, добыто нашими руками. У нас, как видите, даже лекарей нет. А ведь мы – самая ближайшая деревня к югу от столицы. Так что если хотите содействия.
Эстен сделал небрежный жест, отгоняя это самое «содействие» словно навязчивую идею.
Фидель смутился. Возникло ощущение, будто сейчас он несет ответственность за все равнодушие, с которым надменные горожане привыкли относится к крестьянам. Действительно, даже зажиточные фермеры которыйе снабжали город продуктами от имени крестьянских общин, были людьми презираемыми. Их даже не пускали далее привратного квартала – Капилария. Обыскивали, проверяли документы, будто они могли принести с собой некую заразу, коей являлась магия для благородных.
- Я пробую вас понять но роль простого солдата во всем этом мизерна. Я не могу отвечать за действия Совета и Патриарха. Просто, говорю как этого требует процедура. Мои люди погибли, я хочу отомстить. И разобраться в том, кто промышляет в горах. Это вопрос не только безопасности столицы. Я тем более не требую от вас военной помощи. Прошу лиш – будьте бдительны, в горах появилась реальная опасность. Для всех нас. 
Спустя мгновения испытующего взгляда, Эстен утвердительно кивнул. 
- Вы честный человек, господин Фидель. Ваш отец, наверное, гордиться вами. Был бы среди герцогов хоть один такой как вы, я бы готов был сложить за него голову хоть сейчас. Но, к сожалению все есть так, как есть. Кроме той опасности, о которой вы говорите, до нас дошли слухи о неких пиратах. Знаете ли, - слухи вообще быстрые вестники. Не точные, любят приврать, но все же…. Произошло несколько мелких стычек на море, а это небольшой, но все-таки повод для беспокойства. Тем более что между простых слов о морских разбойниках мелькает одно очень известное имя. Феликс Альрот, легенда северных морей, слыхали о таким? Понимаете, что выходит: на море пираты, в горах – партизаны. А мы все как полагается, платим налоги.
Соверо замолчал. В камине догорая, потрескивали дрова, а  светильники на столе принялись нещадно коптить. Неслышной походкой вошла Сельвия, дабы поправить фитили. Ее легкая фигура в белом платьице напоминала тень среди воцарившегося полумрака, что тут же растворилась в дверной арке.
Бравенкур Тихо вздохнул. Вновь нахлынула слабость, отягощая тело своими свинцовыми объятьями. От него явно хотели слишком многого. Мирно кунявшая все это время птица вдруг встрепенулась, обводя присутствующих настороженным взглядом.
 - Я обязательно доложу об этом. Мы примем необходимые меры. Повстанцы будут уничтожены. Думаю, этого хотят все?
На миг воцарилась тишина. Фидель все силился понять отношение этих людей к амульгаварии: его не покидало навящивое ощущение, что все провинциалы оказывают им серьезную поддержку. 
Но оно быстро развеялось. Эстен уверенно кивнул а разглядывавший дно опустевшей кружки коморщик расплылся в улыбке:
- Да ладно. Ты хороший парень, нам бы такого в офицеры! В свое время. Там, на берегах старухи Ллету. А помните, какой злющий нам тады мэтр попался?
- Да уж, - улыбнулся староста, - дела тогда были, не в пору всем этим ползаньям у стен Ярдиса. Настоящая война, сейчас так уже не умеют!
- Та да, - задумчиво поддержал друзей Эстен Соверо, - Соргула-Хольго тогда славный выкуп Велебрии заплатила. И нам досталось. Я вон, мельницу построил.
« Последнее редактирование: Июня 19, 2011, 19:54:59 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....