! Добро пожаловать в
Сегодня Марта 28, 2024, 11:31:26

Автор Тема: Рондашьер. Роман.  (Прочитано 6618 раз)

0 Жителей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Рондашьер. Роман.
« : Июня 14, 2011, 00:33:18 »
Выкладываю на суд благородных Терронцев первую главу своего романа. Выкладываю со старым прологом (простите милостиво, он не назначен для публикации ибо после первой переработки не соответствует сути романа; так что пролог здесь  -лишь в качестве ознакомления с миром Велебрии. Чистовой же вариант пролога еще не написан, поскольку сам еще не до конца понимаю, каким он должен стать.) Все остальное - чистовое и вычитанное.
Надеюсь на ваш суд и оценку!
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #1 : Июня 14, 2011, 00:33:57 »
Дается для ознакомления с миром. Текст нечитабелен, во многом неверен, будет заменен более соответствующим сути произведения.

Из дневника Беоция, герцога де Варда
(Вместо пролога)

Велебрия. Моя прекрасная столица.
Будь милостивой.
Сколько славных кондотьеров положили свои головы во славу твою. Сколько бесстрашных де Вардов отдали свои души в руки вечности, послав небесам последним вздохом твое имя: Велебрия….
Ты сладка и приторна, словно женщина в первую ночь возмужания. Твой лик полон золота и янтарного блеска. Твои стены отливают огнем в лучах заката и богатством объятий багровеющего в стыдливости, любовника  ночи, – рассвета. Ты единственная, кому я, старый патриарх, глава великого дома де Вардов, могу доверить свои тревожные думы. Моя женщина, прекрасная Авия, герцогиня и первая красавица королевства Велебрианского, ушла в вечность ровно двадцать лет назад. Растаяла в туманной утренней дымке, подарив прекрасного сына. Третьего.
Ты единственная кто не выдаст. Я – твой кондотьер! До самой смерти.
За тебя, именем Патриарха служит в регулярных войсках мой первенец Керроний, о существовании которого согласно традиции я должен забыть. За тебя погиб мой второй сын – будущее де Вардов, красавец Арреций. Погиб в найме, как подобает истинному кондотьеру: в бою за жизнь своего нанимателя. Не раз во снах своих видел его на груде тел врагов, да будут навеки забыты их имена! Со множеством пуль в груди и твоим именем в сердце… Велебрия.
Я последний мужчина из великого дома Вардал. Если мой третий сын – юный Гергио, не отслужит в найме, то согласно традиции не сможет пройти ритуал инициации и стать полноправным мужчиной и наследником. Так и останется – простым мальчуганом, с ветром в голове и….
Прости меня. Вынужден пойти против твоего закона и традиции. Вопреки священному правилу своего рода, своей фамилии, великого дома де Вардов. Нечто страшное повисло в твоем, дышащем весенним бризом, воздухе. То, что еще укрыто от моего разума, но не скроется от тонкого чутья, которым наделило меня благородство моей крови. На первый взгляд все как и прежде в Теле Твоем: Патриарх во главе правительства, великий совет герцогов Десяти Домов, в составе которого я имею честь служить тебе и сто сорок делегатов семейств Благородных как и полторы тысячи лет до этого правят Брианским островом. Вот уже полторы тысячи лет кондотьеры идут в наем, дабы добыть себе и Тебе богатство и славу. Полторы тысячи лет выбирают патриарха из числа герцогов, после чего, напрочь забывают его прежнее имя и титул: нарекая просто, Патриархом. Одним из череды многих безымянных, длинной в двадцать восемь поколений.
Полторы тысячи лет наши наемники, кабальеро Велебрии во главе с бесстрашными кондотьерами являются лучшими воинами, которых когда-либо видел мир. И не только древний ритуал, что был проведен над нашими предками еще Великим Храмом полторы тысячи лет назад, сделал нас такими. Рунная магия, призванная к жизни кругом магистров в сложнейших формулах и схемах воплотила все то могущество, которым только могли обладать семанты – рунологи,  создало из Благородных тогда еще юной Велебрии сверх людей. Лучших, сильнейших, могущественнейших.
 Воинов, равных которым нет никого, ни в честном поединке, ни на поле брани.  Но и требовала магия сполна: не один из нас не мог бы поступиться правилу, что должны соблюдаться не менее нерушимо, нежели делящее наше королевство Брианское Нагорье. Ни капли крови посторонней, кроме уже инициированной Рунами, не должно попасть в генеалогию ни одного Дома, рода или фамилии. Ни одного заклинания не может быть сотворено на расстоянии ста метров от места, где происходит зачатие молодого Благородного велебрианца. Иначе…
Иногда мне страшно даже думать об этом. Но одно я знаю точно: если древние семанты и поставили эти запреты перед благородными, подробно прописав их условия в Футарическом Контракте, последствия нарушения их должны быть ужасны. Благородные потеряют свою силу, мир Велебрии рухнет, а сияющий янтарными стенами город постигнет растление и упадок. Единственное же, что спасет нас от этого: непреклонное следование Традиции. И она – первое, во что я свято верю.
 Прости меня, о вечная и прекрасная, но сын мой должен остаться подле меня. И это не простая старческая прихоть. Чувствую, что вокруг старого уклад жизни начинают сгущаться тучи. Этому есть множество знаков: дети благородных начали рождаться больными, мотрессы стали умирать при родах, сыновья все чаще гибнут в войнах…. Недалекие  плебеи винят во всем самих благородных, не умудренные годами: новое оружие, пистолеты да мушкеты сделавшие ненужным силу и ловкость на поле брани, а некоторые нас….
И нет ничего тяжелее и горше для моего старческого ума, чем осознавать это.  Что кто – то из де Вардов мог нарушить Традицию, пойти вопреки нее и впустить в рубиновую чистоту благородной крови примесь дешевого вина простой женщины. Это не возможно, ведь именно дом Вардалл стоял всегда оплотом традиции, блюдя старый порядок и не допуская малейших от него отклонений. Но что если сама опора дала трещину?
И не клевета ли это? Я много лет провел в семейной библиотеке, перебирая старые письма и документы;  проглотил тонны пергаментной пыли в закрытых отделах патриаршей библиотеки Патрония, но так и не ответил на этот вопрос. Но откуда же летят искры? Ведь без них не вспыхнул бы порох слухов, отблески и чад которого становятся последнее время нестерпимыми. Но кто может быть этим клеветником? «Повстанцы из Рамо Верде», - кричат зеваки на базарной площади Капилария, но я не привык им верить. «Твой извечный враг и завистник Варций, герцог де Вирк», - твердит мне здравый смысл, но я не буду верить и ему. Орден семантов Мильтиана готовый продать собственное имя ради пыльных легенд о магических сокровищах катакомб под Эль-Пико, районом – мир который с незапамятных времен было поручено хранить де Вардам. Он уже несколько раз намекал на своем желании через представителя семантов, мильтианца Кларика, но я был тверд и непоколебим. Но что дадут магам жалкие слухи? И не они ли виновник напастей, которые постигли великие дома последнюю сотню лет?
Вопросы! Их слишком много, как для одной, даже пусть умудренной сединами ветерана, головы! И Гергио, моя единственная надежда, все еще слишком горяч и незрел дабы разделить со мной тяготы моих терзаний. Эти подозрения слишком опасны, чтобы оглашать их незрелому юнцу. Слишком опасны и могут навредить…. Тебе, моя Велебрия. Прекрасная столица предвечного королевства.
Чувство, что не покидает меня вот уже восемнадцать лет – чувство близящейся смерти, обострившееся последним временем, не позволяет отправить сына в наем. Ведь мужчина он, или нет – он де Вард. Последний из великого рода, пусть и не прошедший инициацию. Если волею судьбы мне придется отдать свою жизнь за Тебя, он останется последним из твоих верных стражей. И твоей последней надеждой в столь превратном, изменчивом времени.
Но это произойдет, если мои опасения подтвердятся. Если. Как бы я хотел оказаться сейчас лишь выжившим из ума стариком преувеличивающим все плохое….                   
 Будь милостивой!

Беоций
Герцог де Вард
Числа двадцатого Арето, месяца весны
279 года IV Эпохи (Пороха)
 
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 00:40:52 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #2 : Июня 14, 2011, 00:34:17 »
С этого момента: вычитанный чистовик.

Часть первая
Традиции

Глава первая
Амульгавары

Брианское нагорье. Мир выжженных скал в самом сердце Велебрианского острова. А он был самым молодым капитаном карабинерии.
Вечер обдал прохладным дыханьем пологие склоны, напоминая веренице всадников о надвигающихся сумерках. Далеко внизу, в полудне конного перехода к югу осталась последняя деревушка, и отряду грозила ночь под открытым небом. Старший военный инженер, а ныне всего лишь сержант Абсинтио выказывал по этому поводу явный восторг. На что капитан морщился, бросая в сторону выжженных гор тревожные взгляды.
Их было шестеро. Сам Фидель, сержант, два тяжеловооруженных кавалера да еще два драгуна в широкополых потрепанных шляпах. И все.
Капитан Патриаршей Карабинерии Фидель Бравенкур опять поморщился, снял шляпу, и промокнул влажный, невзирая на вечернюю прохладу, лоб пыльным рукавом.
- Ну что, мэтр. Осаживаем? – гаркнул хриплым от крепкого табака басом  Абсинтио, трепя за ухом усталого жеребца.
Фидель вздохнул. Как бы ему не хотелось, покрыть сорок миль перевала за день даже отряду регулярной кавалерии было не под силу. Сбывалось то, чего он опасался.
- Придется останавливаться, - просипел он, едва расцепив пересохшие губы, -  Переночуем в горах. Сержант, найдите место для стоянки. Чтобы закрытым было и не так продувалось.
Бывший инженер коротко кивнул, лязгнул стальным наручем, дергая поводья, и скрылся в облаке дорожной пыли.
Фидель нервно облизнулся. С самого начала идея переправки государственного архива через горный перевал ему крайне не нравилась. С этим заданием прекрасно могли справиться и курьерские шлюпы, что часто сновали вдоль побережья, или на худой конец один из хваленых кораблей Великого Дома Венгов, снаряженный командой исключительно из благородных. Но отправлять отряд из шести человек со столь ценной канцелярией через Брианское Нагорье! Этого капитан Патриаршей Карабинерии понять не мог. От этого у Фиделя сводило скулы и появлялось зыбкое чувство тревоги.     
А ведь всем было хорошо известно, что перевал опасен. В последнее время все чаще стали замечать в этих места отряды амульгавар. Повстанцы сами по себе не были новостью для Королевства. Амульгавария – древняя традиция сопротивления. Как казалось Фиделю – сопротивления не столько правящим десяти Домам, - а вообще всякой власти и порядку.
Да вот поговаривал люд, что эти плохо вооруженные, но исключительно организованные разбойники выступали в поддержку нынешнего Патриарха, злословя в сторону Великих домов и всего дворянства. И что сам Патриарх оказывает им поддержку.
Подобные мысли, естественно, кажутся досужим вымыслом бабок из провинциальных деревень, пока ты не окажешься на узкой горной тропинке, в полумраке спускающегося вечера, при игре теней которого любой чахлый кустик и валун кажется искусно замаскированным партизаном, раздувающим фитиль аркебузы или поскрипывающим тетивой старинного самострела. В подобной ситуации Фидель, будучи все же профессиональным солдатом, не мог скрывать нарастающего волнения. Рука то и дело опускалась на эфес тяжелой боевой шпаги. А вторая уже несколько часов лежала на курке колесцового пистолета, готовая привести его в действие при малейшем намеке на опасность.
Ветер шелестел придорожными кустами за миг до того, как на их сухие ветви опустилась грузная нога в запыленном ботфорте. Спешившийся Абсинтио утер пот, развезя по лбу грязные полосы.
- Останавливаемся  здесь. Говорю как инженер: тут воронка, видимо ледник в прадавние времена прошел. Фу-ух…. Там ниже есть возвышенность, один часовой может просматривать все вокруг аж до края этого пригорка.   
Гора действительно обрывалась, и уходила ниже, образуя естественную впадину с возвышенными краями. Внизу раскинулась живописная долина, но капитану было не до ее красот. Место – удачнее не придумаешь. 
Разместились оперативно. Двух драгун отправили в разъезд проверить окрестности, Абсинтио развел костер и с двумя солдатами принялся стряпать ужин. Не офицерское это дело, конечно, но остальные его люди слишком уж «лихие рубаки» чтобы приготовить нечто съедобное.
Фидель устало улыбнулся. Сержант любил готовить. Узнай об этом кто в офицерском салоне – весь воинский квартал столицы, весь Кварди на смех бы поднял! Ну и пусть его – все равно, офицер образованный и храбрый. Во всей Велебрии таких и тысячу не сыщешь, да и то: большинство из них окажутся благородными.   
Фидель расстелил плащ, настороженно оглядел нависший над головой карниз отгорка, положил на грудь в сотый раз проверенный пистолет. Заряжен и взведен. Улегся, подбив под голову шляпу. После таких испытаний его роскошный головной убор вряд ли будет иметь вид, достойный велебрианского офицера, но нынешняя тревога, была куда сильнее забот о внешности.
А ведь столицу ему довелось покинуть впервые! И впервые заночевать под открытым небом.
Драгуны вернулись с хорошими новостями: округа была абсолютно безжизненна. Стряпня под умелой рукой Абсинтио начала источать роскошные запахи, а  часовой с коротким мушкетоном, наконец, занял большой валун у северного края развала. На душе стало немного спокойнее, и Фидель с наслаждением потянул теплый вечерний воздух.
Солнце зашло. Кровавые блики заката перестали добавлять пестроты рыжим камням и скалам, а в оливковом небе зажглись первые звезды. Фидель тяжело вздохнул. Впервые за день он допустил мысль о том, что все обойдется. Что предпринятые средства конспирации все-таки сыграют свою роль. И их близость к возможной опасности от нее и отдаляет. Ведь все-таки сбором старинных бумаг и документов печется сам Совет Десяти, а уж среди герцогов едва ли кого то можно обвинить в слабоумии.
Родовые архивы распорошены по всей бриании и согласно указу предыдущего Патриарха их приходится разыскивать и перевозить в Патроний. Да вот находятся они зачастую в самых неожиданных местах. Вот, как например, этот архив долгое время хранился в каком-то подземном помещении, вход в которое был известен только высшей администрации Альперса. И по каким-то непонятным причинам барон Арсий де Венг послал письмо самому Герцогу де Вирку, чтобы тот посодействовал скорейшей переправке документов в хранилища столицы. Все хорошо, да вот почему в дело отправляют именно его – офицера следственного отдела карабинерии? Конечно, он прежде всего офицер, и должен выполнять долг по защите государственной собственности, но почему бы этим не заняться военным?
Документы просто так переправлять не будут. В провинции явно запахло порохом. В приказе ему было велено самому набрать группу, поэтому Фидель брал лишь тех, в ком был уверен. Вот только Абсинтио ему навязали. Да, он был хорошим другом его отца, но он прежде всего инженер, а не солдат и не всадник. Его - просто таки втиснули в отряд….
Фидель дернул плечом. Слишком уж много вопросов как для добропорядочного офицера Велебрии, честь которого плотно сбита с долгом перед Отчизной.
 «Все от усталости, - про себя оправдывался он, -  да и ноги с непривычки от долгой езды ноют…. А еще этот холод».
Вокруг действительно похолодало. Температура ощутимо падала, и Фидель мог бы поклясться, что у него начинается лихорадка, если бы не видел: как мерзнут его люди. Вырванный слабым светом костра силуэт часового принялся усиленно растирать ладони,  халатно отложив оружие. Четверо охранников даже не пытались помочь Абсинтио со стряпней, вплотную подсев к костру. Сержант громко прочистил горло.
- Господин Капитан. Будь я проклят, но в этих горах засело само Забвение! - он жестом пригласил Фиделя ужинать, - я не припоминаю, чтобы местные пастухи тянули с собой шкуры, уходя летом пасти на возвышенности свои отары.
- М-мовет…, мефто проклято? – прошамкал один из драгунов, не отрываясь от еды, - люди о таком говорят….
- Когда надерутся в кабаке матросского пойла, - осадил Фидель подчиненного, с едва заметной дрожью в голосе. Волнение было трудно скрыть. Его бойцы были настоящими ветеранами. У каждого минимум десять лет службы и огромный опыт городских патрулей в самых невзрачных районах. Но и такие могут струхнуть, когда тревогу выкажет сам старший офицер. Хотя он был намного младше их по годам.   
Сочная баранина просто не лезла в горло, к груди все яростнее подкатывало коварное чувство тревоги, а дрожь в руках была заметна даже при свете костра. Она усиливалась с каждой минутой, словно вторя стремительно холодеющему воздуху.
Вдруг из-за соседнего холма потянуло ледяным ветром, пронизывающим до костей. Ветер застонал в невидимых расселинах, сорвал с края развала пригоршню песка, разметал доселе ровно горевший огонь. 
-  Эпфф. Ничего себе, дела, - сипло и неестественно выдавил Абсинтио, подтягивая пояс с оружием.
- Память-хранительница…, - отозвался все тот же драгун, - проклято говорю….
Фидель скрипнул зубами.
- Ишь, заладил. У всех, надеюсь, заряжено?
Вопрос был излишним, но в глазах солдат блеснула искра понимания. 
Пошел снег.
            Аппетит пропал окончательно, и он отложил кусок баранины. Резко вскинул руку, поправил патронную сумку.
Его люди поняли знак сразу. Все быстро рассредоточились, тенями скользнув к заранее обусловленным позициям. Как ни страшно было признавать это капитану, но в воздухе аж смердело магией. Точно, как в дальних кварталах Сомнолиенто воняет несмытыми в клоаку отходами! И что самое тревожное – в Велебрии магия была под строжайшим запретом.  В душу закралось мрачное подозрение о неком древнейшем проклятии гор….
«Малодушные глупости! – тряхнул головой Бравенкур, - Сказок читать меньше надо».
Прошел час. Ничего не изменилось, разве что ветер стих, воздух оставался одинаково холодным и карабинеры порядочно продрогли. В конце концов, Фидель не выдержал и, выпрямившись, зашагал назад к догорающему костру. Терпеть холод больше не было сил. По примеру своего офицера, покинули свои посты и другие солдаты. Один из кавалеров выпрямился особо громко, лязгая покрытыми инеем латами, и….
Грохот выстрела разорвал безмолвное покрывало ночи. Громко хлопнула лопнувшая под пулей кираса, кавалер рухнул наземь. Развернувшиеся было солдаты Фиделя, не поверили своим глазам! Со всех сторон, сверкая в свете огня остриями пик и дротиков, стволами аркебуз и лучинами фитилей со всех сторон на них надвигались  две дюжины партизан.
Бездоспешные оборванцы шли тихо, слишком тихо, чтобы их загодя услышать. И слишком организованно, как для оборванцев, подумалось Фиделю в миг, когда дружный залп, окосевших от холода и долгого ожидания, карабинеров нарушил молчание врага.
Солдатам не требовалось приказов, а Фиделю попросту перехватило дыхание.
Ответные выстрелы рваной дробью встряхнули окрестности и прокатились по скалам. Запахло порохом и жженой сталью. Драгун на глыбе взвыл, хватаясь за развороченное плечо. Еще двое всадников рухнуло, сбитые с ног ударами пуль в нагрудник. Абсинтио, не медля, выхватил корд и шпагу, поднырнул под неловкого головореза с гизармой и, подрубив его снизу, вонзил шпагу в стрелка, все еще держащего дымящий самопал.
Второй драгун бросился было к лошади, но чей-то выстрел не дал ему шансов добежать, а несколько тесаков довершили дело.
Кольцо врагов быстро сомкнулось, смешалось и превратило развал в кипящее варево бойни. Четверо кавалеров доблестно сдерживали натиск дюжины, но исход боя был предрешен. Враг шел кучно, толкаясь и мешая друг другу. Отбросив разряженный пистолет, Фидель выхватил из-за пояса другой, взвел курок. Разрядил в особо рьяного тесачника, насадил на тут же выхваченный кинжал второго и, едва успев увернуться от неловко брошенного дротика, парировал шпагу противника слева. Окликнул  солдат позади, но в ответ раздался грохот тела в доспехе. Фидель спиной ощутил открытость тыла. Словно загнанный зверь, с отчаянным ревом капитан развернулся, полосуя по лицам и вытянутым рукам тяжелой шпагой, стонущей дугой парировал сразу два удара  и, прильнув к земле, сумел уложить еще одного с мушкетом. Сбоку дуплетом громыхнули выстрелы. Окровавленный Абсинтио, с пробитой глоткой, сжимал в руках два дымящихся пистолета, когда алебарда повстанца обрушилась сзади, превратив его лицо в кровавое месиво.   
Рядом рухнул израненный труп последнего всадника. Давя стремительно нарастающее отчаяние воплем ненависти, Фидель  рванул к перепуганному мулу, смел хлестким ударом неловкого аркебузника, который так и не успел перезарядиться, сорвал с поклажи кожаный футляр и, словив плащом несколько пуль, нырнул в спасительную и смертоносную тьму обрыва.
Короткое падение. Удар. Скольжение. По крутому склону полетели камни, сверху затрещала цепочка новых выстрелов. Шпага сломалась и выскользнула из руки.
В забитом пылью и гарью воздухе, будто перед грозой пахло озоном.
Сметая под собой кучи мелких булыжников,  срываясь с крутых карнизов и расщелин, он скатывался на спине, в кровь сбивая ладони. Реальность смешалась с болью и отчаянием. Последний рывок Фиделя не был причиной трусости или малодушия. По словам де Венга, этот чехол хранил в себе особые бумаги…. Их ценность была превыше многих жизней. Превыше жажды мести, или славной гибели достойной офицера, - среди своих людей.
Мощный грохот огласил окрестности.
 Нечто разорвалось в призрачной вспышке, опалив лицо неестественно холодным жаром. Взрывная волна подбросила вверх едва не потерявшего сознание офицера, отшвырнув на добрый десяток метров ниже,  протащила по камням.
Запах озона….  И нет более сил подняться. Фидель с невероятным усилием привстал на локти, пытаясь оглядеться.
В двадцати шагах выше по склону зияла воронка, все пространство над ним заволокло призрачно светящимся дымом. Ветер доносил сверху обрывки фраз. Уже объятое туманом забытья сознание уловило «…все, закончили…».  Знакомый, голос…. холодный как сама сталь. 
Бред. Тьма. 


***
Холодный ночной воздух закрался за шиворот и вырвал капитана из забытья. Фидель поерзал, превозмогая накатившую волну тошноты и мучительной боли. Тугие веревки стянули запястья и колени, грубый камень впился в спину, а жгущее мертвым холодом дыхание скал предательские приводило в чувства.  Заплывшие глаза сперва не видели ничего кроме тьмы и пятна костра на фоне скалистой стены. Тягучие минуты все же вернули ему способность видеть, а боль прояснила сознание. В голове тут же зашевелились обрывки мыслей.
«Поймали все-таки».
Фидель огляделся. Над головой нависла скала, пространство вокруг костра так же окружали каменные стены. Расщелина, в которой он находился, была достаточно глубока, чтобы сокрыть в темноте сводов черную глубину неба. Ночь была безлунной.
В десятке шагов от него горел аккуратный костер. Вокруг костра стояло две роскошные треноги, что были бы в пору какому-нибудь столичному салону, а не глуши Брианского нагорья.  На них сидели двое: два силуэта, на фоне ярко освещенной огнем каменной стены. В контурах первого читалась стать и сила. Второй был сутул, пускал в костер кольца табачного дыма и устало качал головой. Шел приглушенный разговор.
Немного далее угадывались очертания треугольного входа в пещеру, едва освещенного костром, пылавшем где то в ее недрах. Оттуда доносились приглушенные песни людей, хриплые голоса которых указывали на долгое пребывание в суровом горном климате.
«Партизаны.  Сколько же их?» - мысль, словно кинжал полоснула по незащищенному горлу совести. В памяти всплыли образы последнего боя. Мелькающие вспышки, идущие в последний бой кавалеры, хлопки пробиваемых доспехов…. И он, - растерянный, испуганный, пораженный. Не способный выдавить из скованного спазмом горла не то-что приказ, - а хоть что-нибудь.
Он не достоин зваться офицером, тем более – офицером Патриаршей Карабинерии внутренней гвардии священной Велебрии! Он не предвидел нападения, не смог организовать вразумительную оборону, а во время боя растерялся и….
Фидель  до крови закусил губу. Да будь он хоть во стократ предусмотрительнее, судьба их миссии была предрешена. Число врага было подавляющим. Если бы его людьми были благородными, отбиться не составило бы труда, но они были простыми солдатами. Тренированные, закаленные в многолетней службе, мастера своего дела и профессионалы. Но все-таки – просто люди.
Звуки разговора у костра стали доноситься четче. Приближалась та пора ночи, когда мрак погружал весь мир в первозданное лоно тишины. В этот час любой звук становился ясным и отчетливым, словно каблук на звонком паркете; час без воров, - как офицер карабинерии Фидель хорошо это знал. Двое у костра о чем-то беседовали. Очевидно – о чем-то важном.   До него начали долетать обрывки фраз, слова, интонаций….
Нет, еще не достаточно, чтобы услышать….
Кто-то явно знал про их группу. И так же хорошо знали и о ценности груза, который они переправляли в столицу. Меры предосторожности совета оказались тщетными. А были ли они? Может – это был просто хорошо спланированный ход, все заранее подстроено?
Фидель тряхнул головой и тут же поморщился от вспышки боли в затылке.
Не может быть. Совет никогда бы не выступил против интересов королевства, не бросил бы своих солдат на верную погибель! Это просто немыслимо! 
Хотя….
Вереница воспоминаний вновь закрутилась в его сознании. Офицер тут же отогнал очередную волну скорби и боли за гибель товарищей, заставив припомнить последние мгновения….
«Конечно! - чуть было не вслух взорвалась мысль, - запах озона, взрыв, потом еще, камни и удар…, два силуэта на скале!»
Семант?! В Велебрии?!!!
Он дернулся, громко зашуршали под ним камни, привлекая ненужное внимание….
Нет, не заметили. Никто не обернулся. Беседа продолжалась.
- Вы предлагаете мне оставаться здесь без вашей поддержки? – обостренный тишиной и тревогой слух наконец достиг нужного порога; голос сутулого был сух и скрипуч, - Вы понимаете чем это чревато?
Силуэт в плаще отстраненно повел рукой.
- Я лишь принес вам волю совета. Ничего более.
- Но вы же…! – взорвался сутулый.
Собеседник тут же его осадил.
- Мой статус, как и моя роль во всем этом должны остаться в тайне. Вы меня понимаете, Гаспар? Также, вы должны понимать опасность, которой мы все подвергаемся. Патриарх весьма близорук, но далеко не глуп. Большие отряды амульгавар требуют большого обеспечения. И это - под носом у столицы. Можно привлечь ненужное внимание, а сейчас это слишком опасно. Ваши отряды вершат благородную миссию сопротивления жестокому режиму, и это более чем достойное занятие. Гораздо более благородное, чем кровь многих Великих Домов.
Спина сутулого заметно выпрямилась. Фидель же в тени становился все более хмурым. Сыпучий как песок и в тоже время обжигающий холодом, голос говорившего был одновременно знаком и чужд его памяти.
«Он семант!» - вдруг появилась в сознании ясная догадка, и офицер все понял. Магия в столице была запрещена и он никогда не видел ее в действии, но вчерашние взрывы, призрачный туман и воздух как после грозы, - не оставляли сомнений.
 - Но в это же время, - продолжал семант, - мы как и вы, ведем сопротивление. Велебрия переживает свой закат, благородные Дома хиреют, их кровь вырождается, а Патриарх не желает этого видеть, скрываясь от проблем за стопками книг библиотеки  Патрония. Посему и был создан совет….
- Но ранее вы чудесно справлялись и без него, Ан….
- Ш-ш-ш, - перебил он сутулого властным жестом, - не надо имен. Мои задачи остались прежними: исцелить Королевство, вернуть ему былое могущество и дать простому народу то, чего он действительно заслуживает. Но эта цель слишком сложна для одного, и без помощи могущественных в этом деле нам не обойтись. Поэтому мы должны прислушиваться к их воле, ведь наши новые союзники, люди весьма дальновидные.
Сутулый покачал головой, рассеянно вытряхивая трубку о рукоять шпаги.
- Значит, мы вам более не нужны?
- Нужны. Ваши услуги неоценимы. Скоро вы должны будете активизировать свою деятельность. У вас будет все: оружие, припасы, рекруты со всего королевства. Но это будет скоро. Не сейчас. Нынче я прошу вас просто залечь на дно. Отправьте большую часть людей по деревням, пусть увидятся с родными. Сами же не высовывайтесь, и клянусь Памятью: ваше терпение будет вознаграждено.
- Но мне понадобиться охрана. И как можно продолжать восстание малым числом? Огонь бунта должен разгораться….
- Послушайте, Гаспар, - холодный голос стал жестким, стройная властная осанка заметно напряглась, - я и без того был против использования целых двух дюжин ваших людей в нападении. Хватило бы и одной группы хорошо обученных стрелков, к тому же с вами был я. И эта ваша толпа, показала себя как раз толпой, а не бойцами: шесть неблагородных гвардейцев умудрились уложить десятерых ваших, прежде чем те их растерзали. Это не бойцы сопротивления, это повстанческий мусор! И я очень вас прошу к будущим действиям подготовить меньше людей, но более усердно. Иначе любой, даже самый захудалый рейд предаст забвению все наши надежды. Наберитесь терпения. Пока – это все.
На несколько минут повисло молчание. Гаспар вновь закурил трубку, а из пещеры потянулась очередная песня.
- Что делать с пленником? – пуская облачка дыма, процедил главарь повстанцев.
От костра донеслось  нечто, отдаленно похожее на  смех.
- А на кой он нам? – рассеянно ответил семант, - Давайте сюда бумаги. Мне незачем больше задерживаться. Дела не ждут.
Знакомый цилиндр блеснул полированной кожей и тут же скрылся в полах плаща незнакомца.
-Да, и сожгите всю эту макулатуру.
Лишь сейчас пленник заметил гору распотрошенной канцелярии лежащей недалече от костра. Фидель нервно зашевелился. Значит, не зря де Венг предупреждал его о ценности тубуса с бумагами. Все остальное было не более чем канцелярским мусором. 
В этот миг время словно ускорило свой темп.  Незнакомец рывком поднялся, забросил полы плаща через плечо. Коротко попрощался с Гаспаром и скрылся из поля зрения. Где то выше карниза раздались шаги. Из тени вынырнули двое при шпагах и пистолетах. Гаспар кивнул в сторону пленника, в пол голоса обменялся фразами с более рослым и удалился в пещеру.
Они обернулись к Фиделю.
«Все» - промелькнуло у него в голове, и как подтверждение этому вдали застучала мелкая дробь лошадиных копыт. Он не справился, потерял людей, документ, а сейчас – еще и собственную жизнь.
«Все правильно. Так и должно быть».
Цепкие руки схватили его под локти, подняли и поволокли.  Он безвольно опустил голову, уставившись в мелькающую под ногами землю. Волокли не долго, всего несколько минут. Фидель лишь мельком заметил смену бликов на стенах, несколько поворотов  и длинный коридор расселины, полом которой служила мелкая галька. Факелы едва освещали стены, а непонятно откуда взявшийся масляный фонарь в руке у одного из стражей давал больше копоти, чем света.  Скоро расселина закончилась, и стены вокруг распахнулись необъятным простором. Они стояли на скалистом карнизе, естественном балконе выступающим над склонами гор. Внизу раскинулась долина, едва различимая в тусклом свете доселе не видимых звезд. Вязкая тьма смешалась со страхом, пахнула в лицо знакомым ароматом цветов велы. Легкий порыв ветра зашуршал в кустах, перекатываясь вниз: на ветви сокрытых во мраке деревьев.
На душе вдруг стало легко. Фидель даже улыбнулся, когда его поставили на край карниза и развернули лицом к выходу. Рослый достал пистолет и взвел курок.
- Ну что, вельский выкормыш?! – грубо гаркнул, причмокивая языком и ухмыляясь, будто в предвкушении удивительного веселья, - Иль, может что сказать хочешь? Так говори сейчас! С дыркой в подшапнике оно как-то несподручно!   
Оба загоготали, переглядываясь. Второй отошел в сторону, потирая широкие мозолистые ладони. Руки не воина, но свинопаса или фермера, - заметил Фидель. Да и разило от них рабочим потом и конской мочой. 
- Да нет, - вдруг удивился капитан собственной дерзости, - хочу пожелать вам свободного ветра.
Рослый удивленно наклонил голову, чем стал напоминать пса охотничей породы, второй потянулся к длинному кривому ножу – шкуродеру.
- Нам говорили чо вы столичные, дерзить мастаки, - пришел в себя первый, медленно вскидывая пистолет, - посмотрим, что будет когда мы вашу столицу с землей сравняем.
Фидель шутливо вздернул нос, - привычка франта щеголяющего роскошным оперением шляпы, а ведь он таким никогда не был.  Незаметно переместил вес на левую ногу, занося правую над краем карниза.  Сброшенный камешек потревожил растущую на крутом склоне велу, зашелестел по жестким веткам.
Пистолет рослого глядел в упор своим гладким жерлом, прямо меж глаз.
- Ну…, бывай!
Грубый палец надавил на спусковой крючок. Тягучее, словно масло время отсчитало пол мгновения,  - курок ударил по батарее, раздавшись россыпью искр. Когда на полке вспыхнул порох, офицер развернулся в пол оборота, заступил за край, а левой оттолкнулся. Короткий миг от запала до выстрела – легкий наклон головы и пламя обжигающим снопом лизнуло левую щеку. По долине градом взорвалось эхо, а Фидель уже летел во тьму. Два Амульгавара так и остались стоять на карнизе, ослепленные вспышкой и пораженные – как в ней мог исчезнуть человек! Эхо все билось о скалы, уносясь вдаль, скрывая хруст и глухие удары внизу.
Низкий извлек щепоть табака, принялся задумчиво жевать.
- Магия. Я же говорил  - коль пистолет не фитильный, значится -  магия!
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 00:42:06 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #3 : Июня 14, 2011, 00:43:12 »
Глава вторая

Девушка

Эль-Пико – красивое место. Если вы никогда не бывали в Эль-Пико, то не можете похвастать знанием красоты Велебрии. Этот холм с трех сторон окружен морем, а с запада открывается прекрастный вид на столицу.
Склоны его покрыты густым ковром зелени, меж которой белеют изящными стенами аккуратные здания, вьются улочки богатых аллей, а вечерами играют огнями знаменитые янтарные залы: салоны богатых, могущественных и благородных, вожделенное место для всех кто хоть раз мечтал о светском успехе и достатке.  Район Эль-Пико знаменит не только своей роскошью. Кроме всего – это старинная цитадель Велебрии. Ее стены давно сменились виллами зажиточных горожан и роскошными представительствами торговых домов, но зеленые склоны и улочки все еще напоминают о былых временах. На каждом перекрестке вы можете встретить гуляку или ротозея, который с удовольствуем поведает вам не одну местную байку или легенду: о таинственных подземельях под холмом, мифических драконах, несметных сокровищах и конечно же про доблестных рондашьеров Дома Вардалл.
Великий Дом де Вардов, или же Grandi Case Vardall, - как бы доложил вам на старобрианском наречии гвардеец у врат их фамильного особняка. Дом славен как защитник старых обычаев и порядков. А ведь именно благодаря святости и нерушимости своих традиций Велебрия смогла стать такой как она есть сейчас, - королевством лучших наемников.
Не стоит лишний раз говорить, что мир благородных – особый, таинственный и недоступный для простых брианцев. Если взглянуть на столицу с высоты ястребиного полета, то она будет похожа на гигантский треугольник, огражденный с двух сторон морем, а с третьей – длинной крепостной стеной. От уходящей в море вершины этого треугольника, где собственно и высится холм Эль-Пико, ведет укрепленный башнями мост, который и соединяет город с островом Серпентиний. Именно там расположен закрытый и неведомый для простолюдинов мир благородных.
Велебрия скрывает еще множество тайн и загадок, но сейчас у моста наблюдается весьма странная пара.
Парень в роскошной фетровой шляпе, пышный плюмаж которой, как и бархатный фиолетовый плащ указывали на голубую кровь владельца, вел под руку девушку весьма скромного вида. Небольшой чепчик цвета утреннего прибоя и аккуратное, но небогатое платье с черным суконным корсажем указывало на ее неблагородное происхождение. 
Сбитый с толку офицер стражи удивленно и обескуражено разводит руками, бросая периодически бросая своей полированной кирасой солнечные зайчики прямо в глаза девушке, от чего та мило щурится.  А стражник тем временем не мог взять в голову – для чего столь достойному кабальеро, баронету де Варду и наследнику Великого  Дома гулять с простолюдинкой, да еще и по закрытому для неблагородных Серпентинию?
- Но, господин, - в очередной раз качал головой стражник, - вы же знаете порядки. Я не могу пропустить неблагородную….
- А кто вам сказал, - чуть вздернув бровь тут же парировал Гергио, - что она не благородная? Или вы подумали что я, баронет дома известного строгостью нравов и традиций, посмею нарушить обычаи Велебрии? Да и к тому же – Серпентиний закрыт не полностью.
Офицер слегка помялся, переглянувшись со скучавшим поодаль солдатом, который тоскливо подпирал собой алебарду.
- Ну-у, еще могут послы по поручениям проходить. С доверительными печатями или иными знаками от глав семей, баронов и герцогов…. И я вовсе не хотел обидеть вашу леди…
- Попробовал бы – буркнул себе под нос молодой баронет.
Начальник патруля услышал, но виду не подал.
-  Я бы вас с радостью пустил, да вот праздник на носу, особое положение, карабинерия в состоянии бдительности. Вот пущу я вас, а там какой патруль будет….
- Офицер, - Гергио прочистил горло, демонстративно беря под руку свою спутницу, - не забывайте, что мой род уже не одно столетие лет несет ответственность за безопасность Эль-Пико, и в данный момент мы находимся в его юрисдикции. Кроме того, эта госпожа является гостьей дома Вардалл, или вы хотите опорочить доброе имя гостеприимности нашей семьи?
Страж думал сказать еще что-то, и уже открыл рот, но сверкнувший сталью взгляд баронета убедил его молчать. Немного помявшись, он махнул рукой.
- Велланис, пропускай….
Пара чинным шагом направилась сквозь высокую арку оскалившегося двумя стрелковыми башнями входа на мост. Мазелька, явно напряженная и усердно молчавшая все это время позволила себе застенчивую улыбку. Офицер стал было извиняться в страхе за то, что посмел перечить благородному, но Гергио лишь сделал успокаивающий жест. 
Когда же пара удалилась, офицер недобро зыркнул в сторону часовых.
- Ничего не видели-с. Иначе, будет нам после смены. Точно на континент отправят, в Ярдис! А там долго не живут.
Часовые лишь нервно сглотнули. Ярдис был одной из трех Велебрианских факторий. Еще несколько лет назад это был преуспевающий торговый город, один из центров набора в наем благородных кондотьеров. Но нынче Икеильское княжество вело затяжную и безуспешную войну с Крофтниром. Проиграв несколько сражений, остатки княжей армии заперлось в столице, что привело к разгулу разбойничьих банд по всей южной территории государства. Пока Крофтнир собирал  войска для решительного штурма, разоряя северо-западные территории, всякий вооруженный сброд под видом партизанской войны чинил беспредел на юго-востоке, соседствующим со свободным пригородом Ярдиса. Некогда цветущая торговля сошла на нет, превратив факторию в форпост королевства.  Врата Ярдиса теперь были всегда закрыты, а регулярные разьезды драгун местного гарнизона возвращались куда менее регулярно.
В салонах Эль-Пико уже шли дискуссии о том чтобы отозвать гарнизон города или же наконец то принять участие в войне, но Совет Десяти и сам Патриарх были, очевидно иного мнения. Крепость постоянно теряла людей, требовала все новых рекрутов и  стала весьма непопулярным местом для обычных солдат. В то же время - очень популярным для молодых кондотьеров, которые дабы пройти инициацию и самоутвердится, жаждали огня и пороха. Служить по контракту на Патриарха было куда престижнее, чем на любого из заморских нанимателей,  в разъезды благородных все равно не посылали, а понюхать пороху за толстыми стенами крепости было приятно и безопасно.
Тем временем, пока в покрытой тяжелым кабассетом голове офицера рождались безрадостные мысли о Ярдисе и о тоскливой смерти в разъезде, наша пара пересекла мост, и углубилась в цветущий Серпентиний. 
Когда они миновали пышные корпуса Патриаршего Университета с остроконечными башенками по углам, и пройдя вдоль длинной Улицы  Навигаторов вышли к знаменитой косе называемой Поясом Ветров, Палома наконец посмела заговорить.
Голос ее был полон беспокойства.
- Может, все-таки не стоило? Офицер ведь не зря предупреждал, да и отец твой будет сердиться.
На короткий миг по ясному и спокойному лицу баронета промелькнула недобрая тень. Очевидно, эти слова ему были неприятны.
- Мадмуазель, мой отец здесь не причем. И кроме того я дал вам слово что свожу туда, куда вы не могли себе даже представить.
Девушка смущенно зажмурилась, и ее ослепительное в полуденном свете личико залил румянец.
- Право, сударь, вы меня смущаете. Все же я боюсь, как бы наши свидания не потревожили…. Кого не стоит тревожить. Это так странно, ваше происхождения, а я всего лишь дочь оружейника….
Гергио остановился, опершись на мраморную балюстраду набережной. Невольное смущение откровенностью до этого такой скромной девушки как Палома пошевелило в груди еще свежий рубец обиды на отца. 
Но легкий полуденный бриз все смягчал.
- Дорогая моя, я уже говорил вам, на сколько вы мне нравитесь? – положил он руку ей на плече, предварительно освободив ее от кожаной перчатки, - Я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо. И не стоит беспокоиться о способах, к которым для этого мне придется прибегнуть. Я понимаю, что моя компания кажется вам несколько непривычной, - девушка тихо вздохнула, - но поверьте мне, ничто не ведет ее, ни личная выгода, ни корыстливые или низкие мысли. Ничто, кроме моей искренней к вам симпатии. 
- Но…, - румянец на ее щеках постепенно начал сходить, а восторженную стыдливость взгляда сменила легкая озабоченность, - но как же…, как же Закон? Ваше происхождение, и….
- Ш-ш-ш, - прикрыл тюльпан ее розовых губок кончиками пальцев Баронет, - я открою вам один секрет.
Они миновали длинную набережную, и дошли до небольшой открытой гавани, что использовалась кадетами во время тренировочных плаваний. У пристани стоял небольшой фрегат на восемь орудий. Гергио хорошо знал коменданта пристани и заранее попросил впустить их на корабль. Старый де Венг, который по долгу государственной службы давно не носил плаща цвета своего Дома, лишь лукаво усмехнулся, незаметно подмигнул Гергио и, перекинув трап, убрался в свой вахтенный домик.
Поднявшись на корму и подведя свою спутницу к фальшборту, баронет начал свой рассказ.
- Недавно, в отцовских архивах я обнаружил свидетельство о браке с печатями королевства Элрийского. И не обратил бы внимание, если бы не имя мужа, что значилось напротив исключительно элрийской фамилии невесты. Это был Асиний. Герцог де Вард, мой прямой предок в девятом колене! Ты только представь, - Гергио так охватила страсть рассказа, что он позабыл о благородных манерах и теперь походил на мальчишку, яростно жестикулирующего рассказывающего байку о драконах и героях старых сказок, - значит, случай нарушения Закона был, и ничего не случилось! Ни светопереставления, ни полного вырождения благородных, ничего. Представляешь?! Велебрия стоит, Дома не пали, а простолюдины не превратились в безумных повстанцев.  Ты понимаешь, что это значит?
Невзирая на воодушевление кавалера, Палома нахмурилась и задумчиво поглядела в воду. У покатого борта плескались слабые волны штиля. 
-  Но… Гергио. Это. То что ты рассказал, это страшные вещи, - она подняла тревожный взгляд, явно не разделяя его восторга, - Наши устои. Весь наш… Ваш мир и ваша власть держится на законах, которые были неоспаримы и нерушимы целые пятнадцать веков! Не нам решать….
- Как раз нам, моя дорогая, - он взял девушку за локти, - мы должны решать, что нам делать. Мы, - а не давно истлевшие руны в полумифическом контракте. 
Палома мягко отстранилась.
- Нет, - покачала она головой, разметав выбившиеся из-под чепца рыжие пряди, - не нам. А Совету, традиции. В Велебрии так было всегда. И пока стоит Вечный Город….
Мадмуазель выпрямилась. Лицо ее обрело официальную маску, сродни тех что бывают на лицах уважаемых мотресс во время официальных приемов. Невзирая на противоречие чувств, которые мгновенно взорвались в его груди, Гергио удивился – как будучи неблагородного происхождения она так аристократична в своих действиях и суждениях?
Прекрасная, благородная Палома.
Он порывисто подступил ближе.
- Мадмуазель!
- Не повышайте голос, кабальеро. Нам нельзя…. Нельзя встречаться. Это была лишь минутная слабость. Прошу меня простить.
Резко развернувшись на каблучке и живо заскрипев досками палубы она поспешила прочь. Баронету хотелось вернуть, догнать эту своенравную простолюдинку, которая посмела отказать…. Но он застыл на месте. Теперь уже ничего не поделать.
Все случилось как и тогда, в просторном кабинете его отца. На все просьбы и мольбы сына отпустить его в наем Беоций сказал нет.  Гулкое и громкое, хотя голос герцога в тот миг был как всегда мягок и спокоен.
Он не объяснил в чем дело, просто сказал нет, и просил понять….
На этом закончились все мечты и надежды Гергио. Уникальный случай – герцог де Вард отказал собственному сыну в желании следовать слову священной Традиции, старой как сама Велебрия! В законном желании Гергио уйти в наем, чтобы как гласит обычай, пройдя службу стать полноправным мужчиной.  Без письменного благословения отца, которое было зачастую лишь формальностью, он в наем пойти не мог. И не мог стать мужчиной. И в случае чего – полноправным наследником!
Нет, он ни в коем случае не стремился к последнему. Над головой протяжно вскрикнула чайка, с моря потянуло легким ветерком, погнав неожиданную волну. Штиль заканчивался.
Очень уж хотелось наконец-то использовать шпагу по назначению. 
«Скоро первое Радосия, - подумал баронет, хмуро глядя на море,  - праздник кондотьерии: идущих в свой первый наем сыновей Великих домов. Пойдут все, кроме меня. По глупой отцовской прихоти. А тут – еще и ее НЕТ».
И действительно: последней надеждой оборвать череду бед и неудач, была благосклонность этой девушки. Он мечтал убраться восвояси, уехать с ней…. Да хоть в Элри, хоть на бушующий войнами континент! Там бы он смог своей шпагой  оградить их и обеспечить. Только бы подальше от ненавистного города, погрязшего в тоске и глупости отца! Лишь бы….
Сзади раздались шаги.
- Что господин, норовистая мазелька попалась? – хитро улыбаясь, спросил комендант.
Гергио заскрипел зубами.
- Не только она. А вообще. Слишком много норовистых как на голову одного!
Небрежно бросив фразой, резко развернулся и едва не задев плечо нежеланного собеседника, поспешил скрыться.
- Об чем это вы? – сказал было в след ему комендант, но получив в ответ  невнятное:
 - О всем! Принципиально о всем!
Старик проводил юношу удивленным взглядом, почесал сбившиеся под треуголкой волосы и сделал вывод:
- Вот же молодежь…. Ну ничего, первый наем всех уму-разуму учит.

***
     
    Альмурийская долина только начинала просыпаться, окрашиваясь нежными цветами восходящего из-за моря солнца, когда офицер Патриаршей Карабинерии Фидель Бравенкур вышел из лесу.  Это была самая тяжелая ночь в его жизни. Левая часть груди онемела от удара о камни. Саднящая все сильнее лодыжка сказывалась хромотой, а периодически приступы тошноты в купе с головокружением убивали то чувство, что некогда было радостью  чудесного побега.
Солнце ярче осветило желтовато-зеленую даль степи и засверкало на маленьких крышах и острым как иголка, шпиле городка.
«Как раз на тракте. В полдороги до Велебрии. Авертий, вроде бы…».
Если ему не изменяла память, от Авертия по дороге был день пешего пути до столицы.  Но судя по расстоянию до Авертия удасться дойти лишь к сумеркам.
- По выжженным бурым травам…, - выдохнул он словами героя давно прочитанной книги, и угрюмо покосился на восстающее из-за искрящейся над  океаном светило.
День обещал быть жарким, а путь – тяжелым и мучительным.   

***
Отчаянья уже не осталось. Были просто отдающие болью во всем теле шаги, не успевшая позеленеть, выжженная жестоким солнцем трава и дрожащее марево горизонта. Судя по положению солнца было десять утра, или около того. День только вступал в свою силу. Лиги пшеничных полей, полотенцами распростершиеся перед Авертием, зазолотились ярким сиянием. А где то на горизонте замаячила длинная полоса едва различимой крепостной стены столицы. Далекой и недосягаемой.
 Но это было впереди. Слишком далеко. Фидель даже усмехнулся: едь он на коне, не будь треклятых  повстанцев и пройди переход через горы гладко: любоваться бы ему сейчас этими красотами из под полей тенистой шляпы, да мерно покачиваясь в седле.
Он выпрямился. Вспышка гнева, словно добрая пощечина наставника по фехтованию привела его в чувства.
«Дойду. Еще жив, значит, жив и долг перед павшими товарищами! Перед отечеством!».
Под зубами противно захрустела пыль, вырываясь из горла сухим рычанием. Воспаленный болью разум опять силился вспомнить подробности того рокового дня. А потом – ночи.
Голос семанта звучал очень уж знакомо, слишком знакомо, чтобы быть просто обманом страха и тревоги. Возникло ощущение, словно у юноши, который прилежно выучил заданный гимн, а перед наставником как назло - забыл ключевую фразу. Фидель со злости сжал кулаки. Понимание того, что за личностью человека с холодным как лед голосом скрывается разгадка причин этого «инцидента», все усиливалось.
«Забвение подери, как же правы семанты с континента! Вялость памяти, эта жалкая слабость человеческой природы часто играет ключевую роль!».   
Около часа он бодрился мыслями о том, как прибудет в столицу. Как ворвется в штаб карабинерии и выложит генералу нахрапом все, что случилось. Да еще приправит всем, что он думает о нем, о патриаршей агентуре, и о Великих Домах с их дурацкими интригами! 
Он было еще словил себя на недостойности этих мыслей, но гнев захлестывал. Именно благодаря некому заговору…, тысячу беспамятств! - именно заговору, он вынужден сейчас брести среди этих палящих степей лишенный оружия, отряда и офицерской чести! А что еще более раздражало: без воды и с очевидными увечьями.
Над головой пролетела странная птица. Звонко и протяжно закричав, она сделала круг и опустилась поодаль, с интересом разглядывая путника.
Фидель остановился, и не смотря на боль в ребрах упер руки в бока.
- Чего? Жрать хочешь?! Ищите, мадмуазелька,  другого! - махнул он крылатой «собеседнице», и побрел дальше.

***
Кларимонтскими стылыми долами
Шел к тебе я, моя Меланно
Фу-ух….
Вдоль полей, тушью сажи рисованных
Шел и видел, как смотришь в окно…,

Путник остановился. Тяжело выдохнул густой сухой воздух. Уж слишком тяжело давалась песня, да и не к месту она была.
Он брел по степи уже невесть сколько, а крыши далекого городка почти не приблизились. Фидель облизал соленые от пота губы.
- Клянусь честью, я так литров на десять похудею. Слышишь, птица?!
Попутчица описала над головой крутую дугу и безмолвно опустилась наземь. Фиделю уж начало казаться, что она научилась понимать все его незамысловатые фразы и даже осмысленно на них реагировать. Хотя, возможно, виной всему была жара.
- Ты бы воду нашла, да принесла. А то гляди -  придется тебе меня скушать. Или наоборот.   
Птица наклонила голову, глядя на «собеседника» пристальным карим взглядом. По траве пробежал легкий ветерок, и Фидель чуть было не застонал от удовольствия. Упрямые ноги вновь двинули в сторону деревушки.
- Нет. Я не животное птичью кровь пить. Вот дойдем до деревни, а там трактирщик балагур, бочки бокастые да барышни сисястые. Поставят мне десять графинов лучшего кондотьерского, а тебе шмат мяса с кровью, иль чего ты там ешь.  Навернем мы все это, песню споем! Ты какие знаешь?
Он уже успел обойти птицу, когда та вновь взмыла в небо и с легкой, как бы напущенной, ленцой заскользила по невидимой ткани воздуха. На миг офицеру показалось, что он сам вот-вот научиться летать в этом густом, почти осязаемом эфире абсолютной жары.   А точнее – нелепо загребать ее руками, переваливаться через особо горячие места пространства как через песчаные дюны, карабкаться на новые и вновь скатываться вниз.
В кармане что-то звякнуло.
Старый отцовский хронометр блеснул в руке позолоченным корпусом. Стрелки за лопнувшим стеком показывали время остановки. Без минуты три.
«Три ночи», - подумалось Фиделю, и в голову вмиг полезли воспоминания о недавнем побеге. «А ведь отлично все обставил! Стараться будешь – так не выйдет! Думал от выстрела увернуться - то все сказки дедушкины. А вот нет!  И не надо быть для этого благородным». 
Да и кусты на склонах удачно подвернулись. Он никогда не выезжал из столицы. О местной растительности знал лишь из справочников да приключенческих романов. Конечно, в последних о характере гор говорилось очень мало, но один из запомнившихся ему героев упал со скалы и не разбился.
Фидель улыбнулся. Прицидент совершенно глупый и недостойный опыта офицера, и к тому же герою романа спастись помогла магия. А ему – кусты.  Ну как ему только в голову пришла столь глупая, но действенная мысль?!
О таком в книгах не прочесть.
Чувство гордости в груди приняло ощутимые формы и онемевшие от усталости и ушибов ноги затопали гораздо быстрее.
- А чего, правильно. Слышишь, пернатая? – он с легкой завистью покосился на скользящую по воздуху спутницу, - в Велебрии магия запрещена, а я как грозный хранитель закона и блюститель порядка должен быть примером. Вот так то!
Та в ответ звонко вскрикнула, и, взмахнув крыльями начала стремительно набирать высоту.
-  Эгегей! – махнул он рукой ей в след, и весело, затянул:
 Я прошел сквозь огонь и лихую сталь
Свою кровь проливал, как вино
Но лишь имя твое на моих устах
Пуще рун мою жизнь берегло!

***

Бесчувственный бок словно очнулся из спасительного онемения и теперь отдавал острыми болезненными уколами на каждом вздохе. Идти, дышать, даже думать становилось просто невыносимо. Ушибы наконец дали о себе знать и теперь Фидель ощущал себя недобитым в бою фрегатом, разваливающимся на пути в порт. 
Солнце слегка перевалило зенит, и оказалось по левую руку. Крыши домов Авертия слегка изменили оттенок и теперь отливали синевой, в то время как обшитый медью шпиль ратуши заметно увеличился, и стал похож уже не на иглу, а на старинную кондотьерскую пику, выполненную из полированной меди.  Фидель никогда не был хорошим стрелком и не умел на глаз определять расстояние, но по всей видимости до деревни оставалось идти несколько часов. Длинных, мучительных, бесконечных….
Утопая в небольшой низине, гораздо восточнее от того направления по которому он шел, к деревне бежала веселая прямая дорога, по которой светлыми точками тянулось несколько повозок. Путник издал стон мученика. Поверни он немного правее, или выйди из лесу на пару километров восточнее, давно бы шел по ровному тракту. Воспаленный разум тут же нарисовал картину его, не мучимого жаждой, лениво посапывающего на повозке какого-нибудь сердобольного крестьянина или торговца везущего свои товары на один из рынков столицы.
Легкий ветерок донес слабый звук колокола. Было около часу дня. Время Тиваса, как бы сказали семанты или ученые, сведущие в рунной грамоте. Час стражи, время смены караула.
- Эй, птица, – едва расцепил Фидель слипшиеся солоноватые губы, - клянусь честью….
На большее ни слов, ни дыхания не хватило. Капитан бессильно согнулся, упершись ладонями в колени. Штаны были подранными, дыры обнажали открытые раны и ссадины на ногах. Он осторожно ощупал торс. Левая сторона груди опухла, гематома полностью скрыла ребра, отдавала тупой болью до самой поясницы.
В том, что ребра были сломаны сомнений не оставалось.  Возможно, все даже серьезней чем думалось вначале: несколько раз он сплевывал кровь, во рту постоянно чувствовалась ее сладковатая горечь. Перед глазами все чаще плыли багровые круги, ясность сознания постепенно тонула в сизом тумане исступления.
- Птица, - наконец выдохнул он, - а я наверное не дойду….
Спутница сделала небольшой круг и села у его ног. На миг Фиделю показалась искорка тревоги, промелькнувшая в ее осмысленных, почти человечьих глазах.
«Точно не дойду. Вот, уже видения начались».

***

Он прошел еще немного. Всего полсотни шагов до того, как воды беспамятства окончательно сомкнулись над его головой. Зыбкие силуэты крыш, едва различимая линия горизонта дрогнула, перевернулась и превратилась в тусклую синеву неба. Боли не было. Все чувства словно растворились вместе с ощущением собственного тела.
Над ним плыло резко очерченное облако, вокруг которого уже сгущалась тьма. За миг до того, как ее объятья затмили взор, над офицером показалась знакомая голова пернатой спутницы с хищно очерченным профилем клюва.
«Какая…, благородная...» - только и успел подумать Фидель.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Trinn

  • Граф Терронский
  • Элизиец
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3464
  • Спасибок получено: 175
  • Воинствующий эльфийский паладин
    • Просмотр профиля
    • ЖЖ
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #4 : Июня 14, 2011, 10:29:55 »
Можно мне немного покритиковать, не за орфографию,
женщин в период возмужания не бывает, возмужать может юноша, мальчик... :). Я думаю там надо поменять на другую алегорию, ведь вы имели ввиду когда: женщина впервые познала мужчину, впервые возлежала с мужчиной, ...
Цитировать (выделенное)
Драгуны вернулись с хорошими новостями: округа была абсолютно безжизненна.
. Может, пустынной? Безжизненна ведь означает что там нет ни лесов, ни полей...
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 10:57:45 от Trinn »
Наношу добро, причиняю справедливость

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #5 : Июня 14, 2011, 10:42:11 »
Та да, на счет женщин - сам знаю!) Но на это вступление я махнул рукой еще пол года назад - все глупость, все неверно. Опубликовал здесь только из-за неимения пока ничего лучшего))).

А за драгун спасибо. Давно думал, что с ними делать.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Астор

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 131
  • Спасибок получено: 5
  • осенняя ведьма
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #6 : Июня 14, 2011, 16:22:13 »
Мне пока нечего сказать по сути, так что вот вам ряд замечаний по форме. Разобрала только первую главу, пролог пропустила, дабы не портить впечатление невычитанным текстом.

"Родовые архивы распорошены по всей бриании" - рассеяны. И Бриания все-таки с заглавной, я думаю.
"Герцогу де Вирку" - титул с маленькой буквы.
"опыт городских патрулей в самых невзрачных районах" - если вы имеете ввиду опасные районы, то так об этом и пишите. Невзрачные - это никакие.
"Аппетит пропал окончательно, и он отложил кусок баранины" - здесь нужно заменить местоимение на что-то более конкретное - офицер, капитан, Фидель...
"И что самое тревожное – в Велебрии магия была под строжайшим запретом." - у вас получается, что тревожен факт запрета магии в Велебрии. Перефразируйте. Лучше всего вообще убрать это "самое тревожное".
"Последний рывок Фиделя не был причиной трусости или малодушия" - трусость и малодушие не были причиной последнего рывка Фиделя. Перестройте предложение.
"опалив лицо неестественно холодным жаром" - долго штудировала словари. Склоняюсь к мнению, что холодного жара не бывает, потому что жар - всегда тепло. Опалить холодом - да, можно.
"Взрывная волна подбросила вверх едва не потерявшего сознание офицера, отшвырнув на добрый десяток метров ниже,  протащила по камням" - так куда его швыряет? Вверх или вниз? Возможно, деепричастие запутало вам последовательность действий?
"Фидель с невероятным усилием привстал на локти" - приподнялся на локтях.
"Число врага было подавляющим" - численность либо силы.
"стройная властная осанка заметно напряглась" - осанка не может быть стройной и напрягаться сама по себе тоже не может. Сформулируйте иначе.
"грубо гаркнул, причмокивая языком и ухмыляясь, будто в предвкушении удивительного веселья" - причмокивают губами. Предложению не хватает подлежащего.
"Тягучее, словно масло время" - вы видели тягучее масло? Я - нет. И запятая после сравнения.
"курок ударил по батарее, раздавшись россыпью искр." - что курок сделал?.. "выбив россыпь искр", я думаю)

Я не стала указывать на пунктуацию, но с ней все плохо. Общее замечание - после многоточия запятые не ставятся.

Мне продолжать?
« Последнее редактирование: Июня 14, 2011, 16:23:51 от Астор »
...но оба мы знаем цену слов и горечь не прожитых встреч.

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #7 : Июня 14, 2011, 20:28:17 »
Астор - несомненно продолжать! Пунктуацию смиренно прошу не трогать - после ряда баталий с редактором я ее отвоевал: знаки стоят там, где полагается (на мой субъективный вкус, но все-же).
 Конкретики в фразах действительно зачастую не хватает - уже понимаю. Текст будет доработан - уже сейчас вижу, ваши замечания очевидно повышают читабельность.

Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Астор

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 131
  • Спасибок получено: 5
  • осенняя ведьма
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #8 : Июня 15, 2011, 08:38:14 »
Про пунктуацию я вам все сказал в личке, но трогать ее не буду, не волнуйтесь. Мне лень)
Заметьте, кстати, я не трогала оружие, доспехи, боевые сцены - только потому, что ничего в этом не понимаю. Но вопросы возникают. Так что на всякий случай найдите литератора-специалиста в данной области.
Останется свободное время - возьмусь за вторую главу  >:-D
...но оба мы знаем цену слов и горечь не прожитых встреч.

Оффлайн Trinn

  • Граф Терронский
  • Элизиец
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3464
  • Спасибок получено: 175
  • Воинствующий эльфийский паладин
    • Просмотр профиля
    • ЖЖ
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #9 : Июня 15, 2011, 13:26:38 »
Цитировать (выделенное)
Если бы его людьми были благородными, отбиться не составило бы труда, но они были простыми солдатами.
Я тут не совсем понял, какая разница между простыми солдатами и благородными. По военной ценности. Но это так между делом.

Еще мне кажется, кираса лопнуть не может, могут лопнуть ее ремни. Я думаю, кирасу можно прострелить. Но вряд ли она при этом лопнет.


А так, мне роман уже нравится, чем-то напоминает творчество Камши
« Последнее редактирование: Июня 15, 2011, 13:40:42 от Trinn »
Наношу добро, причиняю справедливость

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #10 : Июня 15, 2011, 18:57:21 »
Тринн: Увы - у меня пока нет нормального пролога. ДЕло в том что велебрианская аристократия - не совсем люди. Точнее люди, но не совсем нормальные. Об этом весьма коряво написано в пилотном прологе который я выложил для ознакомления с общими чертами мира романа)).

"Кираса лопнула" вполне можно заменить на что-то другое, но я опирался на характер звука что возникает от попадания в элемент доспехов (на моем опыте, а точнее - опыте пиротехников из киностудии Довженка: это был шлем - кабассет) пистолетной пули. В пластине доспешной (твердость до 20-ти единиц для достаточной упругости и прочности, с учетом ударов холодного оружия) стали от попадания пули возникает не только отверстие, но и так называемая компресионная трещина: тоесть, сталь пробивается и лопается, причем не по шву сварки от удара, но от остаточной инерции снаряда (длинна этой трещины как правило составляет 1-3 см (думаю, кроме всего этот эффект зависит от калибра и расстояния, экспериментами не подтверждено) трещина расходится в двух, трех направлениях). Кстати, о пробитии доспехов из огнестрела снимала передачи дискавери и даже реконструкторы США - короткие ролики.
Но в данном случае я использовал глагол "лопнула" скорее из-за его эмоционального наполнения.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Trinn

  • Граф Терронский
  • Элизиец
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3464
  • Спасибок получено: 175
  • Воинствующий эльфийский паладин
    • Просмотр профиля
    • ЖЖ
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #11 : Июня 15, 2011, 19:15:30 »
Но все равно там ближе треснула чем лопнула, но это имхо
Наношу добро, причиняю справедливость

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #12 : Июня 16, 2011, 00:05:06 »
Достопочтимый Тринн: обязательно что-то решу в следующей вычитке. Может стоит поменять фразу, может - предложение, может - и всю главу. Пока сказать трудно: концовка еще не переписана, и пока не решаюсь на прогнозы. 

А пока не удержусь и выложу еще одну главу). Простите за сцены жестокости - при необходимости удалю по первому же требованию.
« Последнее редактирование: Июня 16, 2011, 00:38:46 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #13 : Июня 16, 2011, 00:05:37 »

Глава третья

«Рондаш»

Гергио всего несколько раз бывал в Сомнолиенто. Да и что было делать благородному в неблагополучном районе столицы?
Узкие однообразные улочки Сомнолиенто не шли ни в какое сравнение с широкими тротуарами Капилария, аккуратными бульварами Эль-Пико или похожими на произведения искусства аллеями Серпентиния.  Чем дальше он заходил в пучину громоздящихся друг на друге домов, безликих, безымянных проходов, арок, нависающих балконов и избитых лестниц, тем грязнее становилась мостовая, дома - ветхими и неприглядными, а запах…. Пожалуй, ни на старобианском, ни на современном наречии нельзя выразить все те гадости, что витали в воздухе когда Гергио добрался наконец до самой дальней и грязной улочки Сомнолиенто. Она была расположена под самой городской стеной. Среди ряда домов прислонившихся к ее серому телу, расположился весьма известный в этих местах трактир с громким названием «Рондаш».
Название это было откровенным каламбуром, ведь низшие слои общества если и удостаивались чести служить  в армии или, хотя бы, в городском ополчении, то только в роли пикинер, второстепенной артиллерийской обслуги или, в лучшем случае – застрельщиков - аркебузир. Рондаши же были достоянием аристократии, которым их исключительная ловкость, сила и сноровка позволяла искать рукопашного боя на поле брани.
Ныне многие поговаривали, что щиты – оружие устаревшее, и некоторые наемники стали отказываться от сиих «пережитков» прошлого. Но консервативное большинство с этим не соглашалось. И на то была причина – ведь отменная армбланшская сталь и особая конструкция позволяла щиту выдержать прямое попадание из аркебузы и иногда – даже из мушкета, не говоря уж о шрапнели и случайных осколках. В дополнении к кирасе – в самый раз, как утверждал старый Беоций де Вард, герцог Вардал и по какой-то глупой случайности: отец Гергио. 
Юноша не любил рондаши. С недавних пор он невзлюбил отца, а рондаши так вообще возненавидел. Тому было два объяснения: во первых, отец не пустил его в наем, другими словами – запретил становиться мужчиной. Во-вторых: рондаш был символом кондотьерской славы, верности традиции и главным  атрибутом  велебрианских наемников. А посему – напоминал баронету о том, что ныне стало для него недоступно. Ну а в-третьих – с ним было неудобно гулять по городу. Зачем иметь страсть к тому, чего не можешь взять с собой?
Как поговаривают старики, юноши часто стремятся уничтожить себя, дабы стать своими кумирами. Посему – юность всегда храбра и безрассудна. Вот и сейчас Гергио спешил в место названное тем, что ненавидел. Да к тому же расположенное в самом неблагонравном месте самого бедного района столицы. Района, в который благородным кабальеро, а тем более – столь высокого статуса, ходить было плохим тоном!
Население этого района было соответствующим. Достаточно лицеприятные жители внешних улиц постепенно превращались в угрюмых, неразговорчивых и подозрительных жильцов серых, запущенных и часто-где разрушающихся, зданий. Чем дальше углублялся Гергио в трущобы, тем грязнее были одежды, тверже запахи перегара и нечистот, грубее речи жителей.  В конце концов обстановка стала совершенно удручающей. Его богатый камзол и бархатный плащ   были вызовом здешнему убожеству, не говоря уж о роскошном плюмаже широкобортой шляпы. И словно отвечая вызову в след ему устремлялись ненавидящие взгляды, сдержанные плевки  и сдавленные проклятия.
Конечно, это было неприятно и непривычно, - но он желал этого. В мыслях он уже видел себя разносящего толпу этих уродцев и недолюдей.  Сминающего их омерзительные тела и втаптывающего их в не менее омерзительную мостовую.  Несколько раз Гергио позволил чувству заглушить воспитанную надменность и огрызнулся в ответ. Все чаще его рука нарочито ложилась на богато украшенный эфес, а вторая проверяла спрятанный на отвороте кафтана карманный двузарядный пистолет.
К тому же он хотел напиться. Чего угодно: пусть даже пойло это на вкус будет хуже ослиной мочи, но чтобы только било в голову крепче любого моргенштерна. 
И, возможно, именно поэтому он пришел в «Рондаш».
Кабак, как и ожидалось, был еще грязнее улицы. Баронет снял шляпу, чтоб не испачкать слепящую чистоту плюмажа о грязный, и низкий косяк и окунулся в чадящий затхлый полумрак. Похожая на подземелье зала была наполнена вопящими, пьющими и плюющими людьми.
- Дэскарадо! – пробубнил он под нос подходящее определение, ловя на себе недобрые взгляды посетителей, - Хозяин, выпивку!
Толстобрюхий неряха вяло среагировал на просьбу, поднял глаза на нового клиента. Поднял и тут же уронил могучий графин, который разлетелся по полу черепками и мутной жижей, хотя и без того грязный пол от этого нисколько не пострадал.
- Диего, вонючий ты ублюдок! Это было мое пойло!  Чего, франтов в жизни не видывал?!
Беззубый старик в грязном платке, - или же с детства немытыми волосами – сего было не различить,  сплюнул вслед угробленной выпивке.
- Вам сударь, чего? – осторожно подобрался хозяин, никак не среагировав на упреки, - У…, у нас все так, как написано. Точнее – законно! Ничего не нарушаем, перед солдатами и патрулем в чести, Эсины жалоб не имеют….
Гергио раздраженно махнул рукой, пытаясь отыскать стул почище.
- Я не из карабинерии. Выпить зашел.
Напряженная фигура толстяка облегченно расслабилась, возвращая себе прежнюю и более естественную рыхлость.  Немедленно изменился и тон обращения.
- Ах, ну так вы ошиблись, каблеро. Вам бы в место попубличней!
- Ты тут указы указываешь, или наливаешь?! – с явной угрозой в голосе протянул юноша.
Ряды лавок за его спиной угрожающе заскрипели, - видимо некоторым задам его тон явно не понравился.
- Да чего ты, не ломайся! – послышался из далекого угла чей то грубый, но твердый голос, - Налей франту, глядишь, он и угостит добрых людей!
Спустя мгновения недовольного пыхтения и почесывания сального передника, хозяин таки водрузил перед баронетом столь желанный графин приправленный парой рыбин. В другое время Гергио бы задумался о возможной принадлежности этих мумий к сухому пайку матросов времен молодости его отца, но теперь это его не интересовало. Собственно как и непрекращающиеся шушуканья и зырканья у него за спиной.
Сегодня был худший день в его жизни. Он проснулся окончательно. Проснулся от длительного сна беспечной веры в благоразумие отца и традиционную предопределенности своей судьбы. Он словно заново открыл глаза и увидел мир не таким, каким привык видеть его все это время. Пышные краски столицы, ее янтарный отлив средь роскошной зелени, вдруг поблекли, оставив жестко сверкать шпили и коньки крыш на беспощадном летнем солнце.  Все вокруг потеряло свою питязательность, стало банальным, обыкновенным и фатальным. Словно слова любимой, словно ее  тихое «нет»….
Он злился на Палому. Да, тысяча забвений, он злился на нее! Ведь именно она оставалась той прекрасной искоркой мечты, тем лучиком прелести, способный согреть его разочарованную душу. И она так легко оборвала то последнее, что еще вселяло надежду и заставляло верить.
Ну и пусть ее! Вся Велебрия была словно против него, против успеха, славы, и процветания Великого Дома Вардалл. Все было кончено, все пропало. Отец обезумел, а ему никогда не стать полноправным мужчиной и наследником.
Нынче он ощущал лишь пустоту и бессмысленность собственного существования. А ведь беды начались еще задолго до этого! Сперва, во время его рождения, при родах умерла мать. Затем его старший брат Арреций погиб в наеме, средний же пошел служить в регулярные войска и теперь, согласно традиции, был отверженным безымянным солдатом на службе у Патриарха. И вот он – единственный наследник и последняя надежда дома Вардалл вдруг должен пропускать самое главное событие в своей жизни из-за необьяснимых прихотей отца!
Оставалась мечта: уплыть с любимой прочь из ненавистной столицы! Уплыть с любимой….
А как это сделать – вопрос второй. В конце – концов обратился бы к Кларику, представителюского Элрийского ордена семантов и единственному магу в Велебрии. Уж он то что-то бы да придумал.
Но теперь это не имеет ни малейшего значения. Ни далекое островное королевство, ни орден, ни маги, ни их представители.   
- Эй, мсье франт! – вырвался из общего галдежа уже знакомый хриплый голос, - так вы угостите добрых людей?
Гергио покачнул остатками вина в пивной кружке, и пожал плечами.
- А от чего бы нет, - поднял он глаза на назойливого громилу в вытертом камзоле, - коль они добрые.


Гергио, как и всякий другой юноша в людях разбирался не особенно хорошо. Посему он не мог судить – что перед ним за человек. И вообще – насколько он добрый. Но собеседником тот был отменным.
Баронет даже удивился, чего этот интересный и неординарный мужчина забыл в столь злачном месте. Прошло некоторое время, на столе сменилось уже четыре поколения кувшинов а толпа зевак, которые словно мухи липнут к любому мало-мальски интересному разговору, заметно увеличилась. Недоброжелательные взгляды в сторону Гергио несколько потеплели. Видимо, посетители привыкли к присутствию непривычного гостя, наконец разглядев в нем нечто большее чем указанный богатыми одеждами статус.
- Вы, мсье франт не так уж высоки, как кажетесь! – усмехался этот любитель выпить за чужой счет, -  И знаете, мне это, холера задуши, нравиться!
Баронет отсалютовал полупустой кружкой. Хмель явно давал о себе знать и его приветливость к окружающим заметно увеличилась.
- Да вы тоже не прост, сеньор Альберт. Если, конечно, это ваше настоящее имя.
Залом прокатилась волна хохота.
- А франт знает толк! – пискляво скрипнул кто-то за его спиной, но тут же ретировался.
Альберт прочистил горло.
- А ведь до этого в наших местах никого, кроме гвардейцев дома Эсиний, было невидать. Что привело вас к нам?
Баронет вздернул подбородок, едва не опрокинув кувшин.
- Личное дело.
- Ну ясно личное – не публичное. Но тут чужих нет, уж поверьте. Угостивший нашего брата – брат ему тоже!
- Ну хорошо. Велебрия…. Эмм, точнее ее законы оказались не такими уж священными, как мне казалось. Традиция, она, понимаете, как пыль…. Взмахнет человек рукой, возжелает, и….
Баронет взмахнул рукой будто пытается сдуть пыль традиции с заляпанного грязью стола. 
Дородный собеседник вмиг протрезвел, взгляд его стал острым как офицерская шпага. 
 - Как бы сказать, - продолжал баронет, раскручивая остатки винообразной жижи на дне глиняной кружки, - Мне все чаще кажеться, что вокруг происходят вещи не подобающие. Те, которые не должны происходить. Это как словно вы верите во что-то, например – в целомудрие возлюбленной. А потом оказывается, что все это время она изменяла вам с вашим братом. Или и того лучше – торговала собой перед воротами Капилария. И все, ваш мир рушиться вам на голову! И давит вас под собой.
Кто-то многозначительно рыгнул, кто-то понимающе высморкался.  Альберт слегка наклонил голову.
- В нелегкое время живем, да сеньор Гергио? В ваших словах чувствуется мудрость и знание.  Признаться, я удивлен.
Гергио слегка заерзал. Своего имени он не раскрывал. Да и манера выражаться его собеседника не соответствовала мужчине из дрянных кварталов. Хотя, в прочем….
Юноша довольно осклабился.
- Да сударь, я сам удивлен вашей просвещенности. Давайте же выпьем за это!
Очередной графин опустел. По залу прошелся жадный гомон.
- Хозяин, теперь нам нужен бочонок. Не поскупись, лучшего! 
Голос Гергио немного поплыл, стал дерзким и вызывающим. Его сосед  слегка дернул губой, явно удовлетворенный этим фактом.
- Ну, уж коль наш достопочтимый господин показывает хорошее к нам расположение, стоит ему знать кое-что.  Вы, как видите, находитесь в местах чуждых всякой власти. Это Рондаш – место, куда даже патрули Эсиния не доходят. И вы знаете почему? Потому что здесь бывает самый отчаянный народ, который только есть на всем Брианском полуострове! 
Баронет слегка мотнул головой, возвращая разуму рассеянное алкоголем внимание. Очевидно, началось нечто важное, но что - он пока не понимал.
- Это люди свободные, - продолжал Антонио, подтверждая свои слова мягкими ударами массивного кулака по столу, - люди, которым чуждо мракобесие традиций, навязанное нам Храмом во времена давно отжившие. Как вы знаете, власти Храма на континенте приходит конец. Войска белвутов идут победоносным маршем! И их не остановить. Мы, милсдарь, Велебрианцы, должны выбрать, на чьей стороне будем.  Слыхали ли вы что-нибудь о белвутах?
В груди у юноши неприятно похолодело. Не уж то перед ним сидел  вербовщик реконкисты?! Или – чего лучше, повстанцев! Первым желанием было вскочить и всадить ему два пистолетных заряда дуплетом прям меж глаз. Но Баронет подавил кровожадный порыв. Вокруг действительно происходило нечто важное. Он чувствовал это, чувствовал ясно и отчетливо. Знал: но не мог объяснить почему. Природное миролюбие разом с хмелем все же взяли верх.
- И что же? – спросил он наиболее мягким тоном. Благо его пыл был залит алкоголем.
- Мы не можем стоять в стороне, - пылко декламировал Антонио, - Вы же сами знаете, да не понаслышке: герцоги отживают, Великие Дома разваливаются. Матери благородных стали умирать при родах. А все из-за чего?
В груди зашевелилось что-то недоброе. Альберт затронул тему, которую не стоило затрагивать.
- … а все из-за того, что магия рун, при помощи которых Храм наделил вас нечеловеческой силой, стала пропадать. Она угасает вместе с Храмом континента. Великие дома вырождаются! Но они  – это лишь часть Велебрии. А вы, молодой человек, ее будущее. Именно такие как вы, понимающие храбрые и не цурающиеся простого люда должны возглавить Велебрию! И я клянусь, народ пойдет за вами.
 Гергио громко прочистил горло. Мужичок в грязном платке, стоящий за спиной Альберта от неожиданности чихнул.
- Уж не в повстанцы ли вы мне предлагаете податься?
На миг воцарилась тишина. Здоровяк сверлил юношу пристальным, но ничего не выражающим взглядом. Затем слегка пододвинул ладонь к краю стола.
- Не совсем. Я предлагаю вам стать на сторону народа. До которого зарвавшимся и хиреющим Домам нет дела. Того, который побирается в трущебах, пашет на полях и едва сводит концы с концами пока увязшие в многовековых суевериях благородные плетут свои досужие интриги. Но вы благороден. Благороден душой, и тьма подери, мы верим вам! Готовы поверить. Да, ребята?
Те согласно кивали, сплевывали и глубокомысленно пускали ветры.
- По-моему, - Гергио кисло чмокнул; дрянное пойло вязало во рту, - вы преувеличиваете. В провинции все спокойно, а бунтующее отребье в брианских горах сидит там столько веков, что уже свыклось с властью великих домов почище многих жителей столицы. А все что вы тут мне рассказываете, - он пьяно отмахнулся, - слухи, домыслы…. Ну скажите мне, какая будет Велебрия, не стань у ее народа традиций? Пф-ф, смех да и только! И вообще, я пришел сюда, чтобы предать забвению все, что касается политики…, - он скривился, - а оказалось, что и тут пропагандой занимаются. Вы хоть знаете, в чем моя проблема?
- От чего же, - взгляд серых глаз собеседника стал еще более внимательным, - я знаю вас лучше, чем вы можете себе представить.
- Действительно? Откуда? – рука Гергио самовольно легла на эфес шпаги, - и что здесь тьма подери….
- Шшш, - зашипел Альберт, обрубая баронета на полуслове, - Все не так просто. Мир столицы слишком мал и замкнут, чтобы что-то можно было сохранить в тайне. Я говорю об абсолютной тайне, той которая скрыта от всех. А среди этих улиц языков всегда гораздо больше, чем может себе представить даже самый просвещенный шпик. Подземелья скрывают в себе мощь, которая дарует перерождение великому древу Велебрии! Я верю, вам по силам открыть древние катакомбы выпустить сокрытую там силу древних! Силу коренного народа! 
Гергио не знал, что ему и думать. Чего-чего, а такого он в «Рондаше» услышать точно не ожидал. Еще немного, и этот кабак представиться ему не просто конклавом заговорщиков – а настоящей артелью тайных рунологов!
Но здоровяк не сбавлял напора:
- Ваш отец слишком долго скрывал мощь подземелий. Что его останавливало? Слухи о погибших там искателях золота? О зле, которое якобы там скрывается? Скажите, Гергио, неужели вы до сих пор согласны верить в эти сказки о драконах и жутком проклятии?!
Юноша хотел было немедленно пустить в ход шпагу – просто он потерял всякую логику разговора и этот выход из положения казался теперь ему самым логичным. Но последняя фраза распалила в нем отчаянный интерес.
- А чего, собственно, вы хотите там найти?
Собеседник пырснул, искренне удивляясь такой необознанности баронета.
- Конечно же знание! Древнюю мощь….
- Ага, - в хмельном запале оборвал его Гергио, - а это, значит, не сказки?
Собеседник замолчал, обескуражено выпятив нижнюю губу. Было очевидно – он сам запутался.
Спустя несколько долгих минут урчания животов и шлепанья извилин (по карйней мере юноша так охарактеризовал странный ляпающий звук), громила осклабился.
- Легенда не всегда врет, ваша светлость. Легенда, идея – называйте это как хотите. Людям надо во что-то верить. В Патриарха, в  Велебрию, в Традиции наконец! Эти люди у вас за спиной уже ни во что не верят. А тот, кто не верит, попросту лишен надежды. Дайте им хотя бы лучик веры, и они создадут вам Новое Королевство! Основанное на справедливости и чести, а не на дрязгах Великих Домов, правду говорю!!!
Но Гергио более ничего не хотел слышать. 
- Чего?!  И вы надеетесь силами вот этого сброда творить наше будущее? – на лице Гергио заиграла насмешливая улыбка, - Да они и часа не продержаться против патриарших терций. И  таланта к политике я в них не вижу! И вообще – на кой ляд мне нужно все это. Меня девушка бросила. Еще и отец, герцог старый, в наем по маразму раннему не пустил. А эти ваши народные выступления….
Он махнул рукой и жестом подозвал хозяина.
По стайке зевак тем временем пробежал недовольный гомон. Что-то знакомо щелкнуло, звякнуло лезвие. Очевидно короткое. Грязные перекошенные лица перекосились еще сильней.         
А собеседник напряженно стиснул кулак, ерзая костяшками по грубо обтесанным доскам столешницы.   
- Будьте поосторожней со словами, баронет. А не то эта самая «толпа» может пойти на непоправимые действия и начать революцию. Скажем, с вас.
- Чего?!
Несколько столов вмиг перевернулись. Сидящие за ним спины встали как по команде и развернулись в его сторону. В тусклом свете сверкнули клинки. Двое молодцов с бандановолосым старичком во главе загородили выход.
Гергио был пьян. Но как говорят канониры – не в казенник. И не в рею, как иногда поговаривал старый герцог де Вард, вспоминая годы службы капитаном фрегата. Он просто подвыпил, а как известно, определенное количество хмеля способны побудить к различного рода свершениям. И иногда они бывают если уж не героическими, то отчаянными – вне всяких сомнений.
В миг, когда ладонь Альберта ушла под стол, выхватывая абордажный тесак, а рослый малый в потертом камзоле выпрямил руку, сверкнув дулом пистолета, Гергио невообразимым рывком подбросил тяжелый стол и ударом ноги отправил его в сторону стреляющего. А рука тем временем уже выхватывала шпагу.
Раздался выстрел, сметенный столом в сторону пистолет дернулся влево, послав пулю в одного из бросившихся на баронета пьянчуг. Грохот, дым пороха и залп проклятий наполнили трактир. Сраженный пулей товарища упал, разбрызгивая из развороченной груди потоки крови.   Шпага Гергио легко отбила атаку стилета со спины и сошлась в танце с тесаком недавнего собеседника. Не смотря на видимую неуклюжесть своего оружия, здоровяк вызказал феноменальное проворство. И это – в бою с благородным баронетом!
Несколько посторонних ударов особо рьяных задир чуть было не достигли цели, оставив пару разрезов на бархате плаща.
Понимая неудобство своей позиции, баронет ударом ноги послал атакующим  табурет, сам же вскочил на массивный прилавок, разбрасывая смердящую помоями снедь и кувшины. Альберт не менее проворно перепрыгнул стол, оказавшись наравне с противником. А снизу уже лезли руки, осалившиеся головы, суя ножи, стилеты и ржавые тесаки в попытке достать ненавистного кабальеро. Тот парировал несколько ударов, росчерком рассек глотку суховатому мужику в подранном жюстокоре и, уклоняясь от очередного выпада Альберта, нырнул под барстойку. На место где он стоял, тут же обрушилась добрая дюжина всевозможных лезвий, брызгами высекая щепы из столешницы.
Привстав на корточки, Гергио поймал взгляд забившегося под осажденный прилавок хозяина «Рондаша».
- Звиняйте милейший. Но вы были не правы, ваше заведение даст фору многим салонам. Мне здесь нравиться!
И тут же отскочил в сторону, ведь вскочивший на стойку Альберт нанес удар сверху. Тесак врезался в пол на добрых три дюйма, Гергио тут же оценил это и болезненно скривился.   
Несколько головорезов выросли словно из под земли, преграждая ему путь к выходу. Рослые, жилистые они походили на мачты боевых галер, раскачивая в руках увесистые цепи. 
 Баронет едва успев оценить степень опасности, послал свое тело в лево, ныряя под руку первого. Молниеносно выскользнувший из-за голенища благородного, кинжал ушел под ребра «мачте», и та со стоном и уханьем рухнула, брызгая карминовой пеной в приступе кашля. 
 Второй с размаху обрушил свою цепь, но Гергио оказался проворнее и  «неуставное» оружие противника огрело по голове тяжелораненного «мачту», навеки оборвав его кашель.  Гергио тем временем взвился в последнем прыжке к двери. Что то очередной раз ухнуло и пущенная кем то  наобум пуля врезалась в косяк, заставив одного из блокирующих выход коренастых парней пригнуться с перепугу. 
Баронет бил наверняка, его реакция лишь немногим уступала скорости выстрела, так что пригнувшийся тут же получил укол шпагой и рухнул, когда легкий но прочный армбланшски клинок пронзил глаз и разворотил ему череп до виска.  Бандановолосый запоздало попытался парировать уже нанесенный товарищу укол размашистым ударом хозяйского топора, но высвободившаяся из черепа сраженного шпага легко обошла его неловкую атаку и без заметного усилия рассекла горло почти до хребта. Двое других получили почти синхронный залп из двузарядного пистолета и, схватившись за животы, осели на пороге. Штурм выхода занял всего несколько секунд, и когда замешкавшаяся толпа наконец вывалилась из заваленного трупами дверного проема, Гергио уже вприпрыжку улепетывал по узкому переулку, прочь от злосчастного «Рондаша».
Альберт, который возглавлял погоню, жестом приказал остановиться. Большинство черни промчалось мимо, крича и улюлюкая в бессмысленной попытке нагнать благородного.
Вскоре улица очистилась от хаоса. Из трактира доносились приглушенные стоны раненых да всхлыпыванья трактирщика.
Альберт опустил тесак.
- Теперь Эсины мне голову скрутят. И вам тоже, не обольщайтесь.
Его спутники: четверо коренастых головорезов, как теперь было заметно, качественно отличались от публики трактира своей упитанностью, удрученно повесили головы.
- Уникальный случай, возможность захватить самого баронета! – он тряхнул головой, возвращая оружие в потертые ножны, - Скольких потеряли?
- Четверо. И семья лояльных старика Левия. – удрученно пробубнил наиболее рослый со следами ржавчины от доспехов на камзоле.
- А он, каналья, хорош! Ладно, общая ошибка, да и кто знал, что его именно сюда занесет! Мы были не готовы.  Но будь у нас какой-нить из порошков Сумеречного….
И эта весьма странная кампания поспешила покинуть улочку, бессознательно чеканя шаг, словно боевая стража. А нависшая над трактиром крепостная стена уже обагрилась сиянием заката, свет которого растворил в себе бегущие из дверей «Рондаша» багровые струйки.




***
- Господин, мы его упустили.
Андреус, Герцог де Эсин именуемый за характер натуры сумеречным, проявил неслыханную эмоциональность – он зло сверкнул глазами. Эмоция был легкой, но слишком непривычной, чтобы родной брат герцога, барон Вильден, сидящий в это время поодаль ее не заметил.
Как и рапортующий шпик: здоровяк в потертом камзоле коротко сглотнул и переступил с ноги на ногу.
- Это все? - голос герцога звучал холодно. Слишком холодно. Настолько, что шпика пробрало до костей невидимой дрожью.
- Да. Ваше в-высочество.
- Мистер Альберт, вы показали очевидную непрофессиональность, пытаясь улестить юного баронета лирическими историями о благородных повстанцах. Глядя, как вы здесь трясетесь, я не удивлен, что вас постигло фиаско.  Если мне не изменяет память, вся агентура Дома де Эсин получила от меня пакет ясных указаний.  И в них было четко прописано, кем должен быть агент, дабы вступать в контакт с баронетом. Вы, если не ошибаюсь, старший шпик?
Тяжелая как балласт линкора, капля скатилась вдоль спины шпика, противно щекоча. 
- Да, господин. Ваше высочество… - ответил он, едва совладав с голосом.
- В приказе говориться, что лишь дослужившиеся до агентов будут обеспечены всем необходимым, а так же соответственно проинструктированы. Вы не имели ни знаний, ни порошков, ни, ко всему прочему, - полномочий. Вы нарушили прямой приказ герцога. Мой приказ. Или я стал плохо разбираться в иерархии агентуры собственного дома?   
Андреус развалился в кресле и сплел пальцы. От шпика его отделял лишь большой резной кабинетный стол и несколько шагов по темному паркету, но даже сейчас он ощущал трепещущую ауру страха подчиненного. 
- Нет, - выдохнул тот, тряся головой, - все правильно, я виноват, я признаю свою ошибку. Но оценив ситуацию…..
- У тебя были люди. И вместо того, чтобы отослать одного из них за уполномоченным и просто продолжать контролировать ситуацию до его прихода, ты решил ускорить себе карьерный рост.  И просчитался.
- Да, и я готов…, - шпик опять сглотнул, сцепив руки за спиной и выпрямив плечи, словно перед расстрельной командой, - Я готов нести всю ответственность. Я виновен!
Эсиний смотрел холодно и долго. Собственно, как он это делал всегда. В какой-то момент кабинет погрузился в полную тишину. Комната находилась на верхнем этаже донжонной башни резиденции герцога. Стены были толсты, а окна хоть и высоки, но закрыты толстыми витражами. Так что звуки суеты презренных улиц Сомнолиенто не могли потревожить, - лишь перо секретаря тихо царапало пергамент за роскошным секретером в углу.
- Хорошо. Ты не сделаешь ошибок более. Радуйся, - можешь идти.
Шпик судорожно схватил ртом воздух, громко выдохнул и едва подавил дрожь в ногах. Его массивная статура, которая могла принадлежать лишь воинственному человеку, никак не вязалась с охватившим его страхом.
Но зная Сумеречного, барон Вильден понимал причины этого страха. Слухи о герцоге ходили недобрые, часом отвратительные, таинственные, но всегда – страшные. В описании досужих и суеверных языков герцог был жестоким, лишенным всяких эмоций отродьем. Упырем, пожирающим души и воспоминания, жутким гением. Любителем проводить в глуби своей мрачной частной резиденции отвратительные эксперименты над людьми, и еще много-много чего мерзкого и незаконного. Вильден лукаво улыбнулся: «а ведь слухи не всегда врут».
Андреус повел бровью.
- Ты свободен. Можешь идти. Ограничимся взысканием по жалованию тебя и твоих людей.
Агент нервно выдохнул. На миг он онемел в тщетной попытке осмыслить такой поступок герцога. Ведь всем известно, - наказания его жестоки и изощренны, но теперь…. После провала такой операции, а ведь степень секретности и количество задействованных агентов в ней говорило лишь о великой важности! После всего этого, его просто отпускают….
Так и не избавившись от чувства нереальности происходящего, Шпик коротко поклонился, и вышел, спешно стуча каблуками по паркету.
Когда массивная дверь с витым обкладом закрылась, барон поднял глаза на герцога.
- При  всем уважении, Эсин. Зачем ты его отпустил? Такой препарат….
- Не всему идти тебе на стол, Вильден, - рассеянно хмыкнул Андреус, -  Люди и их внутренний мир есть материи гораздо более сложные, чем те, что ты видишь, разделывая их своими инструментами. Этот человек напуган, а значит – он поймал взгляд брата, - ценен. Бесстрашные только гибнуть хорошо умеют. 
Барон несогласно поморщился, привстав в кресле.
- Я….
Бледная худая рука герцога взметнулась над столом, словно ловя вылетевшее слово.
- Не время для дискуссий, брат мой. Дела не ждут, тем более что господин Шпик, более известный в миру как Альберт, нам их существенно усложнил.  Гергио стал бы ведомым козырем в моих руках и мое решение в пользу неофициального союза с де Вардами было бы однозначным. Но теперь….
- Герцог, вы говорите загадками, - сощурился Вильден, опершись о подлокотник кресла.
- Странно. Я думал, для тебя мои планы будут простыми и очевидными. Как тебе известно, существует и более тонкие средства для влияния на людей, нежели пытки и угрозы. Наука более изящная позволяет управлять их сознанием, заставляя покоряться твоей воле, причем делать это так, что сам человек не будет подозревать об этом, воспринимая все как акт собственной воли. Имя этой науки – семантика. Рунная магия, если по-простому.
- Этот способ манипуляции я сам разрабатывал, но ведь он приводит к использованию открытых очагов магии, а их могут засечь….
Властный жест герцога повторился, обрывая возражение.
- Вопросы конспирации магии – не твоя забота. Просто верь мне. И вот, консервативность герцога Беоция, как и любого другого настоящего де Варда – факт общеизвестный. Но для достижения моих целей мне необходимо закрыть ему глаза на некоторые…. Подробности и нюансы моей работы.
Перо скрипнуло и остановилось. Голова секретаря едва заметно пошатнулась, но сидевший к нему спиной барон этого не мог заметить.
Кончики бледных губ Андреуса тронула легкая улыбка.
- Брат мой, я бы советовал тебе почаще выходить из своих подземелий на свет, иначе ты рискуешь пропустить не то что значительные событие, а пришествие новой эпохи! Даже если она свалиться нам на головы как небо в языческих песнях. Тем более что в эти дни весьма интригующих событий мне понадобился бы помощник.
- Это просьба? - недовольно поморщил свой острый нос Вильден.
- А как ты думаешь? Но не будем отвлекаться. Два Дома, Вардалл и Виркур недолюбливали друг друга, наверное, с самого основания Совета Десяти. Не знаю с чет это связанно. Манера мышления и подход к делу у представителей этих домов весьма схожи. Но нюансы, некоторые черты характера этих Домов, их внутренний дух различны, как воды и масла. Но теперь все несколько изменилось. У них появился повод ненавидеть друг друга. Точнее – повод появился у Вирков. Герцог Варций кое-что раскопал в архивах Патрония. Это кое-что – небольшая нестыковка в факте женитьбы герцога Асиния де Варда и Совелы де Халс. Дворянки из младших родов Дома Халасс. Но в остальных документах, а точнее – в бумагах по обязательной регистрации рождения для благородных про эту девицу нет ни слова.
Барон кивнул. Перо вновь заскрипело, теперь медленнее и тише.
- То есть, исходя из документов, жена Асиния была неблагородной? Невозможно, он ведь был одним из славнейших кондотьеров!
- Мир полон противоречий. Иногда мне даже кажется, что он на них  и построен. Как тот факт, что магия, даровавшая нам силу, есть главным нашим врагом. Собственно как и кровосмешение с неблагородными. В случае с Асинием, вроде бы ничего и не случилось, но ныне мы наблюдаем весьма неблагие тенденции. Аристократки стали умирать при родах, все меньше детей приводят они на свет, хотя до этого благородная кровь даровала матерям феноменальную родовитость и живучесть. Кроме того, в войнах стало гибнуть очень много  кондотьеров. Целые отряды не возвращаются в Велебрию, умерев за положенную плату. Хотя до этого, о славные времена – последняя фраза прозвучала в устах герцога слегка напыщенно, неестественно, - потери в найме были смехотворны. Причины этого весьма загадочны и я пока воздержусь от размышлений на их счет, но Варций де Вирк в этом вопросе однозначен: во всем виноваты де Варды. И он уже готов бросить на дом Вардал весь Северный когномерат. Ими движет ненависть. Жажда отмщения.
Произнеся это, Андреус расплылся в довольной улыбке.
Барон Вильден подергал себя за бородку, покачивая затертым кружевным рукавом.
- Но Варций же не настолько глуп, чтобы устроить гражданскую войну на улицах столицы?
Андреус поднял бровь, проведя пальцем по тонкому усу.
- На счет этого с недавних пор я сомневаюсь. Говоря просто: этот может. И как ни странно, это неловкое выражение было бы правдой.   
- Пускай даже так, - пошел в осторожное наступление барон, - я не сведущ в светской жизни, но с герцогами знаком. Варций весьма яркая фигура. Он хоть и горяч, но честен и справедлив. И вряд ли гнев мог затмить его убеждения. Ведь он воин, отважный кондотьер и прославленный флотоводец. К тому же он снискал уважение не только своими военными доблестями.
Андреус лукаво повел бровью, но согласился:
- Я понимаю, к чему ты ведешь. И я заверю тебя, в желании Варция есть определенная логика. Имя этой логики – наш старый знакомый, мистер Кларик. Призрачная надежда де Вирка, и некоторых других герцогов на исцеление от этой якобы деградации благородной крови. Конечно, как по мне все это выглядит слишком глупо и неубедительно. Этот представитель ордена магиков Мильтиана конечно, хитрая личность, но в его нынешних способностях к магии я очень сомневаюсь. А сами мильтианские семанты нынче лишь вещи заговаривать умеют, безделушки там всякие да пассивные амулеты от прыщей продают. А уж повлиять на гены….  Рунические упражнения мильтианцев, лично мне на вкус совсем не ассоциируется с могуществом былого Храма. Множество веков назад храмовники еще могли творить Настоящую Магию! Их руны жили, а власть ширилась на многие тысячи лиг гораздо дальше на Восток и Юг, чем ныне заходят даже самые отчаянные из торговцев.
Последние фразы Андреус произнес с потрясающей живостью и вдохновением, так что Вильден тревожно заерзал в кресле.
Герцог задумчиво помолчал, окинул родственника ничего не выражающим взглядом и продолжил.
- А нынче. Нынче Кларик пообещал им повтор древнего Ритуала. Подробностей не знаю, но суть в том, что Мильтиан якобы может обеспечить благородным магическое лечение. Такую себе рунную терапию. Звучит глупо, но видимо, страх наших братьев по Статусу Крови настолько велик, что переговоры с Клариком продолжаются. А значит, они готовы пойти на его условия.
Сухой, и слегка поскрипывающий как несмазанный локоть доспеха голос стих. И явно не собирался зазвучать вновь.
Барон молчал. На его лице читалось сильнейшее внутреннее напряжение. Он не привык к столь долгим беседам со своим братом, тем более не привык к откровенности с его стороны. Но теперь произошло нечто, что не входило ни в какие рамки привычного. Словно перед ним вдруг вознесся колосс, все это время стоявший в безвестных объятьях тумана. Легкий ветерок разметал туман в клочья, и лишь один вопрос повис в очистившемся воздухе: добрый ли этот ветер.
Было очевидно, что герцог ждет реакции с его стороны. И неровно вздохнув, Вильден заговорил.
- Но что за условия поставит Кларик перед ними за  столь…, сомнительную услугу? Видя вашу заинтересованность этими мирскими делами, могу лишь предположить - это доступ в столь желанные для вас подземные чертоги Эль-Пико.
Холодность на лице Андреуса растаяла словно лед реки по весне. Радуйся дом Эсиний, твой герцог удовлетворен!
- Годы уединений среди препаратов и книг принесли свои плоды. Вильден, я рад что в столь нужный для меня момент ты не подвел моих ожиданий. Признаться, я имел сомнения на счет того, готов ли ты перенять на себя часть моих обязанностей, дабы дать мне свободу для более важных дел. С сего дня наделю тебя полномочиями координатора всей нашей агентуры. Ты так же представишь наш Дом в Тайном Совете. А я, наконец, смогу заняться прощупыванием почвы под де Вардами. С одной стороны союз с Беоцием не обязывает меня играть на стороне Кларика. Он теперь не только мой недруг, но и конкурент в делах познаний древних тайн. С другой – Беоций все равно не допустит меня до подземелий, что принудит меня к усиленной конспирации своих действий. Сделает работу неудобной. Но как бы там ни было, выбор еще не сделан. Следует пока понаблюдать за событиями, оценить положение фигур на поле и как опытному игроку сделать свой ход вовремя. А наблюдать лучше со стороны.
Андреус уперся в стол руками и расправил плечи.
- Поэтому ты займешь пост Главы Дома. А я отстранюсь и приму решение.   
Барон согласился, но остался напряжен и мрачен. Если Герцог прав, то случиться нечто, чего не было в Велебрии вот уже две эпохи. 
А ведь Андреус никогда не ошибался. 
« Последнее редактирование: Июня 16, 2011, 00:38:08 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #14 : Июня 19, 2011, 19:52:53 »
Продолжаю). А ведь это зависимость - выкладывать все новые главы! Даже не думал, что это так затягивает *chew*

Глава четвертая

Провинция

Тьма. Совершенная, чистая, успокаивающая. Идеально черный свет, обволакивающий пространство и время. Ничего, только тьма.
Сон, нет истинное существование! Момент высшего бодрствования, ярчайших впечатлений и решительных действий. Доселе ничто никогда не могло сравниться с этим мигом. Все, что было, лишилось смысла. Превратилось в ненужный,  обыденный  и несущественный эпизод чьей-то непотребной жизни. Ничего важнее тьмы, ничего более необходимого, чем ее спокойный, сонный эфир, никогда не существовало. Даже в те времена, когда по этой земле ходили иные, совершенные создания. Когда на месте нынешних жалких сооружений высились прекрасные, стремительные и грациозные шедевры зодчества. Потрясающие своим видом и гениальной лаконичностью конструкции.  Даже тогда, когда чувство было отделимо от эмоции, а правда была единственным способом существования.
Тьма. Ее совершенное пространство, ее неповторимая плотность и невообразимое однообразие словно могло дать ответы на все вопросы. И не важно – о чем спрашивать. Ей все известно. Она – абсолютна.
Перед ее ликом древние верования выглядят убогими, а фигуры, атты и сам рунический Футарк превращается в базарное пустословие. Плод алчного и зазнавшегося разума дурака - человека.
Все проходит, свет меркнет, порядок превращается в хаос, знание предается забвению, голоса тухнут и угасают в смертельном безмолвии, а тьма….
Тьма остается.
 Даже, когда ее прерывал неуместный шепот. Шипящий, словно доносящийся из давно запечатанного склепа, но живой и наделенный волей. Он расползается в пространстве словно плющ, оплетающий стены старинного замка. Монотонное, похожее на вой сквозняка в полуразрушенных чертогах, лишенное интонации стенание чьего-то голоса.   
Постепенно – прерывистое, дробящее, распадается на слова и фразы. Вершит во тьме безмолвия дивные, и в то же время знакомые мелодии, интонации, акценты.
«И телом…».
Упокоенный разум воспаляется, болезненно вонзаются мысли в его чистую, безмятежную плоть. Расползается ткань безвременья. Слова текут слишком громко, четко, понятно. 
«И телом, и шпагой служить ты обязан….»
Новорожденный дух сводит судорогой воспоминания. Древний, старый как сама Традиция гимн был слишком знаком. И хоть сам дух не принадлежал благородному, но знал этот гимн наизусть.
«Тому, к кому словом и златом привязан…», - уста его беззвучно раскрылись, безвольно подхватывая разгорающуюся сухим факелом мелодию.
- «О чести своей ты заботься…, - последнее слово было не его, и он судорожно сжал зубы дабы не выпустить его, словно дикого зверя, - сынок».
Это было превыше. Все вокруг: тьма, мир из нее рождающийся, голос неведомой Воли, слова знакомые, и в то же время новые, как только что выкованный меч. Все было неправильно. Все было не так, как должно было быть. Его подчинили, и он повиновался.
- Чтоб чистой была, когда выйдет твой срок! - пели они уже вместе с Тьмой, все повышая тона, все ужесточая интонацию.
- Законы же чести чисты и ясны….
Голая, пустынная земля. Ничего. Ни тьмы, ни света. Вдали - сполохи. Рыжий, сверкающий отражениями небесного огня океан. Ни слов, ни мыслей. Ничего. Лишь понимание – нечто необходимо. Нечто должно быть. Обязано. Просто – потому что…. Никаких аргументов, не время дискуссий. Не время, ведь нету еще ничего. Ничего!
Небесный огонь, многоцветье сполохов среди клубящихся, бесформенных туч.
-  Заботься о слабых, будь стражем семьи!
Нет, не сполохи – цвет гербового плаща. Он помнил, он знал, чей это цвет. Но не Великих домов. Нет, чего-то гораздо более важного, значимого, могущественного и несправедливо забытого.  Ощущение будто вот-вот постигнешь нечто, что вмиг изменит пути всех живущих, лишит тревог и терзаний. Спасет его Мир.
- Уста твои правду пусть только рекут….
Оба голоса слились, стали неотличимым, единым целым.
- О подвигах славных пусть мысль берегут!
Тьма дрогнула. Объятый плющом звука замок дал трещину, утробно громыхнул и раскрылся створками подземных врат. И когда потоки пыли наконец перестали застилать взор, он увидел город….
- Люби, и ты будешь любимым всегда! – раздалась громовым раскатом единственная истина давно покинутых стен. Древние чертоги окрасились призрачным светом. Золотисто – фиолетовым свечением в едва уловимой пульсации старинных нефов, колонн и балюстрад. Тысяче тысяч этажей, балконов, переходов и площадок. Сердце Города.
«Свет чистого сердца не гаснет в годах!»
Последняя фраза не нуждалась в словах. Она не нуждалась в звуке, акценте или интонации. Она жила в этих стенах, она пульсировала в их светящихся недрах ощутимым дыханием, она была Им. Великим, древним и неизвестным. Скрывающим в своей каменной плоти тысячи тысяч тайн и единую истину цивилизации, давно прекратившей свое существование.
И он понял, постиг, осознал все то, ради чего все свершилось. Голос, выстрелы, холодный шепот тьмы и бессмысленность слов знаменитой формулы. Где – то там. Где то там нечто ожидает Его. Вот уже несколько десятков тысяч лет. Нечто живое, теплое.
Резкий и пронзительный крик птицы вернул его на поверхность. Кинжалами острой боли рассек тьму беспощадный свет горнего мира. Острый, как голос летящего над головой альмурийского ястреба.
Затем были люди. Дюжина рук поднявших его из пыли. Грубых, натруженных, настоящих и нежеланных спасителей. Сон заканчивался.
Он попытался подавить накатывающую волну пробуждения, но силы оставили его. В последнем порыве Фидель попытался вернуть столь желанную Тьму…. Но на смену ей пришла лишь мертвая чернота.
Забвение, ничто. 




 
Над головой Фиделя скользил длинный луч света. Медленно вытягиваясь, он как змея полз по потолку, лишь иногда прерываясь щелями плохо состыкованных досок. Свет был золотистым, а темно коричневое дерево придавало ему особый оттенок, от чего игра света походила на вышитое странным узором панно. Создавалось ощущение полнейшей прострации, отсутствия всего – ощущений, волнений, тревог, воспоминаний. Лишь покой, комфорт и безмятежность. Словно все вокруг было соткано из легчайших нитей мягкой материи….
- Гляди, дочь, а гостю твой уход приглянулся, - раздался зрелый мужской голос, - значит оправиться, хэ – хэ!
В ответ кряхтящего смешка послышались легкие, почти не тревожащие пространство шаги. Фидель тут же осознал, что блаженно улыбается. Но вместе с этим в сознание заползло и ощущение тела.
Улыбка сменилась гримасой боли, так что стоящая у койки девушка встревожено оглянулась на отца.
- Он мучается.
- Конечно – все так же спокойно ответил крепкий старик с подбитой сединами бородой, - действие отвара проходит, боль возвращается. Это к лучшему. Если мучается, значит и жить будет.

Тем временем Фидель уже совладал с жутким ощущением разрушенного, изломанного, разбитого тела и смог усилием воли успокоить взор. Перед ним сидела девушка, на вид лет двадцати. Черты ее лица и лихой разлет бровей были достаточно зрелыми, но во взгляде еще угадывалась искорка детской наивности. Ее широко раскрытые глаза сверкали изумрудной тревогой..
Перед мазелькой, а уж тем более столь прекрасной сидеть, тем более - лежать офицеру было ну никак не в пору. Он сделал попытку приподняться на локтях, но в груди что то хрустнуло, отдавая болью во всем теле и стонущие в спазме мышцы отказали.
- Простите…, - лишь смог выдохнуть Фидель, судорожно сдерживая подкативший к горлу стон.
Девушка на миг улыбнулась, весело блеснув глазами.
- Сударь пришел в себя и заговорил. Как прекрасно!
- Да уж, да уж, - лениво поддакнул отец, раскуривая деревянную трубку на длинном чубуке, - совсем ослаб, несчастный. Сбегай к матери, принеси горячего молока. Ему это сейчас важнее всего на свете. А я пока познакомлюсь с нашим гостем.
Девушка еще раз взглянула на старающегося не застонать Фиделя, и умчалась, звонко стуча каблучками по лестнице.
Сил подняться, дабы видеть сидящего близь окна старика не было, и Фидель лишь протяжно вздохнул.
- Кто же тебя так угостил? - спросил Старик - в наших краях вроде все спокойно, да и разбойники давно в горы загнаны. Небось, кому задолжал, трактирная разборка?
Фидель немного поворочался, собираясь с силами, но смог выдавить лишь одну фразу.
- Офицер кар-рабинерии…, - легкие опять обуял спазм, дышать становилось невыносимо.
- Ммм? – протянул старик, помолчав немного, - так вас, сударь, званием величать?
Юноша медленно выпустил воздух.
- Понимаю, понимаю. Грудина разбитая еще не таким рот затыкала. Вы лежите, набирайтесь сил. Мы народ простой, но честный. Не в пору столичным, нуждающемуся поможем. Пущай он даже и офицер. Пущай даже карабинерский. 
Спустя несколько длинных как вечность мгновений в комнату впорхнула знакомая девушка. Ее золоченые весенним загаром щечки горели свежим румянцем, а в руках она несла небольшой глиняный графин.
Фидель вновь попытался подобраться. Он уже совершил слишком много недостойных мундира вещей, и при виде дамы совесть обещала добить его окончательно. Онемевшие мышцы постепенно приходили в себя, и хотя сесть ему еще не удалось, но он привстал и слегка склонил голову. Как ему казалось – весьма учтиво.
Девушка прикрыла звонкий смешок ладонью и раскраснелась еще больше, старик выпустил блинную струйку табачного дыма.
- Да, с манерами у вас, вижу, все в порядке. Вы уж, сударь, простите мой интерес, но что такой столичный парень может делать в нашей глуши?
Фидель хотел было ответить, но сжал губы. Секретность миссии даже после провала еще никто не отменял. Старика, казалось, не поколебало молчание гостя:
- Понимаю. Я, сударь, тоже служил. И понимаю что такое тайна. Поэтому требовать у вас чего то, что долг говорить запрещает, не в праве. Но теперь вижу, вы пострадали за весьма важное дело, ведь оно тогда бы секретом не было.  Не знаю, право, насколько благородны были его цели….
- Разьезд, - офицер хотел было вновь сдержать себя, но этот благожелательный старик вселял ему достаточно доверия, чтобы хотя бы из вежливости открыть часть правды, - мы были в разъезде. Горный перевал кишит партизанами, нас послали….
Опять переоценив свои силы, он недоговорил и поник в постели.
Налившая в чашку молока девушка при виде этого мило нахмурилась, и заботливо приподняв ему голову, помогла  ее опустошить.
С первым же глотком обезвоживание дало о себе знать острой жаждой, и вскоре кувшин опустел.
Отец девушки задумчиво докурил, вытряхнул пепел в грубую ладонь и встал.
- Гм. Значит, дела на Брианском острове действительно не так хороши. Уж если  вместо регулярной армии разбираться с партизанами посылают карабинер…, - он перевел взгляд на девушку, слегка улыбнувшись, - но, нам пора. Сельвия, не будем более утруждать нашего безымянного гостя расспросами. Пусть отдыхает.
- Фидель…, - фраза прозвучала сдавленно, как извинение.
Стоящий уже в дверном косяке старик коротко обернулся.
- Очень приятно, господин офицер Фидель. Отдыхайте.
Дверь закрылась. Сухо щелкнул замок.


 
Весь следующий день Фидель провел в кровати. Хозяева почти не беспокоили. Лишь раз в несколько часов к нему заходила Сельвия, справиться о самочувствии и принести еду. Несмотря на сильную слабость, которая превращала бодрствование в короткие перерывы меж тревожным забытьем, он уже мог самостоятельно есть и даже пробовал завести нехитрый разговор с девушкой. Правда, это заканчивалось лишь застенчивыми улыбками да ничего не значащими ответами со стороны собеседницы. 
Несколько раз он привставал на локтях и оглядывал комнату. Это было небольшое помещение с нехитрым интерьером и одним окном напротив кровати. Судя по расположению соседских крыш, комната находилась весьма высоко над землей. Странно, но к концу дня Фидель мог поклясться, что пейзаж за окном периодически меняется. Еще, ему не давал покоя постоянный скрип где-то в недрах дома – словно работал некий огромный механизм. Списывая все это на бред и переутомление, юноша опять засыпал. Правда, отдыха это странное состояние меж сном и явью не приносило. Ему опять слышался голос ночного незнакомца. Виделось, как с серых уст его срываются осколки льда, разбиваясь хрустальным звоном оземь. Как летят наземь и истекают кровью бойцы его отряда. Как Абсинтио в последнем порыве стреляет из обеих рук в амульгавара, а тот лишь смеется, выплевывая в умирающего инженера его же пули.
Ближе к полудню разум немного прояснился. Боль вернулась, но Бравенкур был этому даже рад. Отдернув шерстяное одеяло в сторону, он обнаружил, что все его раны аккуратно перебинтованными, а вместо окровавленной шелковой рубахи на нем простое, но чистое белье.
Вечером, когда солнце бросило на черепицу крыш соседних домов рыжее одеяло заката, к нему опять вошла девушка.
- Госпожа – уже уверенным голосом поприветствовал ее офицер, садясь в постели.
Девушка все так же мило улыбнулась, но уже без прежней застенчивости.
- Вижу, вам уже гораздо лучше. Я принесла вам целебный отвар и плюшек. Матушка хотела налить на них меду, но Отец сказал, что это лишняя вам нагрузка, так что вам придется есть их не такими сладкими.
- Премного благодарен вам, Сельвия. Ваша доброта не имеет себе равных. Клянусь честью, она не будет забыта….
- Прошу вас…, - по лицу девушки скользнула легкая тень, - нам ничего не надо. Мы простые люди, и у нас есть все, что необходимо.
- Я…, - он немного замялся, ошеломленный таким резким пикетом девушки,  - я не хотел вас обидеть. Я просто хочу выразить вам благодарность. Как могу.
Девушка смущенно опустила глаза.
- Простите. Люди из столицы заносчивы и алчны. Они так и ждут, чтобы обмануть или обидеть. Вот я и подумала, если вы хотите нас отблагодарить…. - улыбнувшись, прикрыла рот ладошкой, - ой, да что это я. Вы же не такой. Вы офицер, солдат. Мой папа тоже был солдатом. Он говорил, что есть два вида солдат: трусы и герои. А вы, наверняка герой.
На этот раз настала очередь Фиделя краснеть. Он не ожидал таких слов от девушки, которую знал лишь второй день. Ее простые, бесхитростные и наивные фразы шли в разрез с тем, что он привык слышать от столичных барышень. Это милое создание не было  искушено в искусстве флирта или интриги. Ее глаза и уста говорили то, о чем она думала, без лжи и лицемерия, привычных для городского франта.
Наверное, поэтому Бравенкур не был особо популярен и успешен среди светских девиц. Они просто не привлекали его. Да и времени на посещение парков и салонов у него не было. Отец его был простым торговцем, имел склад в Пуэрто Комерциале. Из-за высоких налогов Северного Когномерата и конкуренции дело особо денег не приносило, и Фиделю пришлось искать себя на другой ниве. Служба в карабинерии давалась ему легко и позволяла не только обеспечить себя, но и помочь отцу. А еще она занимала его с головой, полностью. Мысли, вечно занятые вопросами безопасности столицы и административных центров королевства не позволяли закрасться мечте о прекрасной леди, хотя Фидель и признавал за собой склонности романтика.
Теперь же перед ним сидел прекрасный цветок, словно только что расцветший на ровной глади лесного озерца. Может, его лепестки не так роскошны как у тех, что растут на городских клумбах, но цвет и нежность его вызваны сомнительными удобрениями и хитростями умелых садовников.
Молодой человек зажмурился, отгоняя неловкие ассоциации с клумбами. Сейчас они были явно не к месту.
- Прошу прощения, мисс. Я так и не узнал имени своего благодетеля и спасителя.
Девушка подняла брови и грациозно опустилась на стул, где недавно сидел ее отец.
- Это Стэнни, сын кузнеца вас нашел. Было очень страшно, вы словно умерли. Но мой отец сразу распознал в вас живого и велел принести на мельницу. Лекаря у нас нету, поэтому мы с папой сделали все что могли: перевязали раны, обложив их листьями травы – исальверки и поили настоем коры велионского ясеня. Это все что знал мой отец о врачевании со времен службы.
Бравенкур откинулся на подушку и вздохнул. Его страхи не подтверлились – с разумом было все в порядке. Известный всякому военному настой был отличной панацеей, но имел побочные эффекты в виде галлюцинаций и разрыва с реальностью.
Девушка слегка оживилась. Голос ее постепенно терял былую робость, проявляя увлеченные нотки. 
- На вас был офицерский камзол, так что все сильно испугались. Вы, наверное, не знаете, но мы здесь побаиваемся солдат. В прочем, как и везде. Ведь они всегда несут с собой несчастья.
Ее взгляд на миг стал грустным, но тут же прояснился.
-  Отец сказал, что вы не из Домов. Что вы патриарший, и все сразу успокоились.
Офицер нахмурился. Значит, среди местного населения явно недолюбливают благородных. Но, собственно, это ничего не объясняло.
- А тут еще и птица над вами летала, и кричала так протяжно, заунывно. Она-то к вам Стенни и привела. Отец потом сказал, что так должно было быть. Что вы не плохой человек, если ястреб, которых в наших краях не видели уже много поколений, взял вас под свою защиту.   
Фидель напрягся. Птица, ну конечно! Как он мог о ней забыть.
- Ястреб, где он?
Девушка вновь засмеялась, прикрывая рот ладошкой. В ее локонах словно запутался последний луч угасшего солнца, переливаясь цветами пламени при каждом наклоне головы. Это пламя завораживало, так что юноша не заметил, как позволил себе непристойно длинный взгляд.
Девушка засмущалась и встала.
- Он внизу. Ястреб не покидал вас, даже когда вас несли, и уселся в гостиной на вешалке. Я такого право никогда не видела. Вот и сидит там, до сих пор.
Она вежливо поклонилась и заспешила к выходу.
- А иногда даже мясо с кухни ворует. Матушка на нее сердилась, но отец разрешил. Он просил позвать его, если вам станет действительно лучше.
Спустя некоторое время  на лестнице послышались уверенные неторопливые шаги, и в комнату вошел Авертий.
Теперь Фидель смог разглядеть его лучше. Мощная фигура и легкий шрам на скуле говорили о военном прошлом, как и манера носить ботфорты даже дома.
- Рад что вы, наконец, вернулись к действительности. Велионский ясень – хорошее лекарство для воина, но весьма чреват для разума. Потому у нас в армии применяли его лишь к простым солдатам. Уж простите, не знал что вы офицер. Так молодо выглядите.
- Не смотрите на молодость, - смутился Фидель, несколько пристыженный своим полулежачим положением, - служба в карабинерии сейчас более востребована, чем в армии. Государственная безопасность….
- Да, знаю, - отмахнулся старик, опускаясь в кресло поодаль кровати, - столица закрытое место для многих, проверка документов, отлов нелегалов. Выдворение всяких неблагонадежных; вижу это приносит успех. А еще опасность магиков.
- Да уж, - кивнул молодой человек, но смущение теперь сменилось недовольством. Этот старик явно не питал уважения к его должности.
- Я благодарен вам за помощь….
- Ой, да бросьте. Вы человек, а как оказалось – офицер. Но человек. Мы, деревенские, хоть офицеров жалуем не особо, но к людям добры. Особенно к тем, что нуждаются в помощи.
- Признаться, я не привык к такому отношению.
Старик поднял бровь.
- Неужто, столицу никогда не покидал? О, вижу, дела там действительно плохи, если таких зеленых как вы отправляют с секретными заданиями да еще в наши-то горы. Сколько вас было то?
Фидель заерзал. Прежняя тактичность старика его больше устраивала. Количество человек в отряде было так же секретно…. Да что там, они ведь уже мертвы. Память погибших – священна.
- Шестеро. Я, сержант и четверо конных.
Старик помрачнел и упер взгляд в резную спинку кровати.
- Разъезд значит. Негусто…. А кто напал?
Юноша нахмурился.  Ответ на этот вопрос его тоже интересовал.
- Амульгавары…. Повстанцы, - кто с чем. Их было в несколько раз больше чем нас, да еще начали палить из самопалов. Темно, особо разглядывать времени не было. Застали нас в расплох, а тут еще мороз к ночи пробрал.
Воцарилась тишина. Хозяин задумчиво скреб половицы носком сапога, Фидель сидел и молчал. Ноги затекли, спина и бок начинали болеть. Все указывало на то, что организм наконец стал на путь полного выздоровления.
- В странные времена живем, - наконец нарушил неловкое молчание хозяин, - меня, кстати, Эстеном зовут. А вы находитесь в доме Соверо, так что, приглашаю наконец спуститься к нам в гостиную, размять ноги и желудок, - он лукаво усмехнулся, - а то расскажете у себя в столице, что в провинции живут исключительно свиньи негостеприимные.
Гостю стало вконец неудобно. Слабость и травмы все еще давали о себе знать, а последствия обезвоживания были ощутимы. Авертий заметил на его лице сомнение, но лишь махнул рукой. 
- Нечего, сударь, бока отлеживать. Выздоравливать на ногах надо, тут у нас деревня. Земля людей, а не франтов.


Гостиная была треугольной. Самая длинная из стен имела форму полукруга, меж двух овальных окон, горел камин. Посреди комнаты, стоял большой стол, за которым и происходила трапеза. Фиделю отвели почетное место гостя, напротив сидевшего во главе Авертия. Его жена: дородная женщина с добрым лицом, как и полагалось хозяйке, постоянно отходила, дабы поменять блюда и принести хворому гостю очередную порцию  диетической каши.
На вешалке в углу спокойно дремал ястреб. Когда Фидель спустился, опершись о руку Эстена, птица немедленно выказала бурную радость и принялась громко его приветствовать оглашая дом пронзительными криками. Но получив свой кусок свинины, успокоилась и затихла.
За столом кроме семейства Соверо было еще два человека. Эстен небрежно представил их как сельского старосту и коморщика. Погодя, выяснилось что это не только друзья семьи, но и бывшие товарищи Эстена по оружию.
- Господин Соверо поведал нам, - сказал коренастый староста, обтирая жирные  пальцы о горбушку хлеба, - что вы были настигнуты в горах партизанами…
«Ну вот, - недовольно подумал Фидель, - с такими успехами скоро об этом будет известно во всем королевстве»
- И вы были во главе отряда, что разыскивали в горах амульгавар?
При этих словах коморщик неучтиво отрыгнул.
- Да ну. Выдумки. Там никого кроме разбойников нема. Вот их то и ловили. Правда же, милсдарь?
Бравенкур замялся, пытаясь на ходу придумать себе легенду. Ему еще не доводилось играть роль агента, потому в искусстве выдумки он был не силен.
- Да. В чем-то вы правы. Многие поговаривают о некой таинственной организации, что нынче пытается устроить…. Эмм – восстание. Вот нас и послали, - он взглянул на Эстена, который все это время отстраненно обгладывал внушительную свиную кость, - чтобы понять, так ли это.
Староста задумчиво подергал себя за белоснежный ус.
- Восстание, значит. Думаю, столичные не так обознаны в этом деле, как мы. Действительно, некий сброд тревожит горы и часом даже решается нападать на одиноких торговцев. Но напасть на военных…. Это, уж, извините, ни в какие рамки не лезет. Со времен последнего волнения прошло полвека, и до сих пор все тихо. Разбойники были всегда. Амульгавария – так вообще традиция прадавняя. Всегда найдутся бездельники которым не сидится дома. Но чтобы прямо и бунт….
Он внимательно посмотрел на невозмутимого Эстена. Тот лишь пожал плечами:
- Странные времена, что сказать. Не спорю, живется нам не медово….
- Я бы сказал вовсе дрянь! - бестактно встрял коморщик, но был тут же осажен резким взглядом хозяина:
- Так вот, об чем это я. У нас здесь все как всегда. Мы столице снедь всякую, а она нам пошлину, и звонкую монету. Все мирно. Мы не лезем, и городовые особо не наглеют. Повода для бунта нет, вот мое слово.
Фидель задумчиво поелозил ложкой в уже третьей миске. Несмотря на спазмы в желудке он все же осилил целых три тарелки. Пища притупила ощущение слабости в теле, а несколько бокалов мягкого домашнего вина расслабили, так что разговор даже на столь острые темы не вызывал в нем тьмы профессиональных домыслов и подозрений.
Просто – крестьяне любят поболтать. Наверное….
- Но судя по всему, вас разбили. – нахмурился староста, - Вы уж простите мое любопытство. Как и вас, долг меня обязывает опекаться безопасностью моих людей. Сражение в горах – нехороший факт, а ваши раны указывают на то, что противная сторона хорошо вооружена.
Офицер кивнул, расправляя плечи.
- Весь отряд погиб. Сейчас я должен отбыть в столицу с донесением о случившемся. За этим обязательно последует карательная операция, поэтому очень важно быть уверенным в вашем содействии.
Коморник грохнул опустевшей кружкой по столу.
- Нас не касается. Если бы городовые побольше интересовались простым народом, то может мы и были бы поохотливей. Но издохни ми здесь все – вы ж даже не заметите!
Хозяйка поняла, что тема коснулась исключительно мужских дел и поспешила удалиться на кухню, сделав жест дочери. Та пожелала всем доброго вечера и, украдкой улыбнувшись Фиделю, ушла следом.
Когда женщины удалились, хозяин сразу посерьезнел. Отодвинув в сторону тарелку, он сцепил руки перед собой и испытующе посмотрел на гостя.
- Вы должны понять наш уклад. Мы простые крестьяне. Как видите, все здесь присутствующие когда то отдали долг Велебрии службой, и теперь хотят жить мирной жизнью. А ее бы очень потревожила тьма агентов и солдат, которые будут слоняться где попало и обирать наши хлева да огороды. Мы сами солдатами были, так что прекрасно знаем как  страдает простой крестьянин на чью землю пришли войска. У нас в провинции все ни как во столице. Альперс, Эставель, Фортвигоро и даже далекий Арбланш гораздо ближе нам по духу, хотя и находятся на много миль южнее. Да и в этих городах сидят благородные бароны, управляют местными делами. Им нет дела до каких то там крестьян. Все что мы имеем, добыто нашими руками. У нас, как видите, даже лекарей нет. А ведь мы – самая ближайшая деревня к югу от столицы. Так что если хотите содействия.
Эстен сделал небрежный жест, отгоняя это самое «содействие» словно навязчивую идею.
Фидель смутился. Возникло ощущение, будто сейчас он несет ответственность за все равнодушие, с которым надменные горожане привыкли относится к крестьянам. Действительно, даже зажиточные фермеры которыйе снабжали город продуктами от имени крестьянских общин, были людьми презираемыми. Их даже не пускали далее привратного квартала – Капилария. Обыскивали, проверяли документы, будто они могли принести с собой некую заразу, коей являлась магия для благородных.
- Я пробую вас понять но роль простого солдата во всем этом мизерна. Я не могу отвечать за действия Совета и Патриарха. Просто, говорю как этого требует процедура. Мои люди погибли, я хочу отомстить. И разобраться в том, кто промышляет в горах. Это вопрос не только безопасности столицы. Я тем более не требую от вас военной помощи. Прошу лиш – будьте бдительны, в горах появилась реальная опасность. Для всех нас. 
Спустя мгновения испытующего взгляда, Эстен утвердительно кивнул. 
- Вы честный человек, господин Фидель. Ваш отец, наверное, гордиться вами. Был бы среди герцогов хоть один такой как вы, я бы готов был сложить за него голову хоть сейчас. Но, к сожалению все есть так, как есть. Кроме той опасности, о которой вы говорите, до нас дошли слухи о неких пиратах. Знаете ли, - слухи вообще быстрые вестники. Не точные, любят приврать, но все же…. Произошло несколько мелких стычек на море, а это небольшой, но все-таки повод для беспокойства. Тем более что между простых слов о морских разбойниках мелькает одно очень известное имя. Феликс Альрот, легенда северных морей, слыхали о таким? Понимаете, что выходит: на море пираты, в горах – партизаны. А мы все как полагается, платим налоги.
Соверо замолчал. В камине догорая, потрескивали дрова, а  светильники на столе принялись нещадно коптить. Неслышной походкой вошла Сельвия, дабы поправить фитили. Ее легкая фигура в белом платьице напоминала тень среди воцарившегося полумрака, что тут же растворилась в дверной арке.
Бравенкур Тихо вздохнул. Вновь нахлынула слабость, отягощая тело своими свинцовыми объятьями. От него явно хотели слишком многого. Мирно кунявшая все это время птица вдруг встрепенулась, обводя присутствующих настороженным взглядом.
 - Я обязательно доложу об этом. Мы примем необходимые меры. Повстанцы будут уничтожены. Думаю, этого хотят все?
На миг воцарилась тишина. Фидель все силился понять отношение этих людей к амульгаварии: его не покидало навящивое ощущение, что все провинциалы оказывают им серьезную поддержку. 
Но оно быстро развеялось. Эстен уверенно кивнул а разглядывавший дно опустевшей кружки коморщик расплылся в улыбке:
- Да ладно. Ты хороший парень, нам бы такого в офицеры! В свое время. Там, на берегах старухи Ллету. А помните, какой злющий нам тады мэтр попался?
- Да уж, - улыбнулся староста, - дела тогда были, не в пору всем этим ползаньям у стен Ярдиса. Настоящая война, сейчас так уже не умеют!
- Та да, - задумчиво поддержал друзей Эстен Соверо, - Соргула-Хольго тогда славный выкуп Велебрии заплатила. И нам досталось. Я вон, мельницу построил.
« Последнее редактирование: Июня 19, 2011, 19:54:59 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Астор

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 131
  • Спасибок получено: 5
  • осенняя ведьма
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #15 : Июня 22, 2011, 18:06:12 »
Наконец-то дошли руки. Итак, по второй главе.

"не можете похвастать знанием" - похвастаться
"вьются улочки богатых аллей" - аллея - это такая дорога. Мы же не говорим "улочки дорог", м?
"как бы доложил вам на старобрианском наречии гвардеец" - как доложил бы вам" - иначе не сразу понимаешь, что "бы" относится к глаголу в сослогательном наклонении, а не к союзу "как".
"Парень в роскошной фетровой шляпе" - более органично будет "юноша" или "молодой человек". Парень в фэнтези и историчках все же более приземленное - так можно назвать крестьянина какого-нибудь. А тут у нас аристократ.
"который тоскливо подпирал собой алебарду" - возможно, у меня просто скудная фантазия, но я плохо представляю себе, как можно подпирать человеком алебарду. Как подпирают стеночку - это понятно. Но в том-то и фишка, что на самом деле, это стеночка подпирает человека. Тут нужен все-таки какой-то другой оборот.
"опорочить доброе имя гостеприимности нашей семьи" - опорочить доброе имя гостеприимности... Уже что-то не то, слышите? Ну вот какое у гостеприимности может быть имя? Гостеприимность она гостеприимность и есть. Тут что-нибудь вроде "поставить под сомнение гостеприимство нашей семьи".
"остатки княжей армии заперлось в столице" - остатки заперлись
"...Палома наконец посмела заговорить." - как-то внезапно. Была неизвестная девушка и вдруг резко Палома. К имени следует как-то подвести. Допустим, юноша назовет свою спутницу по имени.
"по ясному и спокойному лицу баронета промелькнула недобрая тень." - Недобрая тень наталкивает нас на мысли о недобрых помыслах владельца лица. Если ему просто неприятны слова, то эпитет лучше опустить. Просто тень.
"Это так странно, ваше происхождения, а я всего лишь дочь оружейника…." Уфф... "Это так странно - ваше происхождение... А я - всего лишь дочь оружейника." Резко появились живые интонации, да?
"пошевелило в груди еще свежий рубец обиды" - задело или потревожило.
"положил он руку ей на плече, предварительно освободив ее от кожаной перчатки" - сняв перчатку, положил руку - или перефразировать как-то еще. В этом виде все звучит весьма двусмысленно.
"но поверьте мне, ничто не ведет ее, ни личная выгода, ни корыстливые или низкие мысли." - Ведет компанию? "За этим не ничего не стоит - ни личной выгоды, ни..." Или как-то так. Да, и мысли - корыстные.
"прикрыл тюльпан ее розовых губок кончиками пальцев Баронет" - перегружено. Облегчается простой перестановкой слов: "баронет кончиками пальцев прикрыл тюльпан ее розовых губок". А еще лучше не губок, а губ; а еще лучше не тюльпан розовых губок, а розовый тюльпан. Но это дело вкуса, да.
"И не обратил бы внимание, если бы не имя мужа, что значилось напротив исключительно элрийской фамилии невесты." - и у меня тут, в связи также с последующим выводом,
возникает вопрос: и что он этим хотел сказать? Или эти ваши "благородные" встречаются исключительно в Велебрии, а в чужих королевствах их не бывает?
"-  Но… Гергио. Это." - вот тут будет уместно многоточие. Иначе ваша девушка кажется весьма косноязычной.
"покачала она головой, разметав выбившиеся из-под чепца рыжие пряди" - это как головой надо покачать?.. Пардон. Но как-то... Растрепала она их, что ли... Никак не разметала.
"Мадмуазель выпрямилась." - Девушка, Палома или как угодно еще, но не мадмуазель. Мадмуазель - это обращение. И мне одной кажется, что чисто французское обращение звучит в вашей псевдоиспании дико?
"Лицо ее обрело официальную маску" - превратилось в равнодушную/каменную/какуюнибудь еще маску.
"Гулкое и громкое, хотя голос герцога в тот миг был как всегда мягок и спокоен." - противоречите сами себе. Имели ввиду, что Гергио спокойный голос отца показался громким? Так и пишите.
"священной Традиции, старой как сама Велебрия" - лучше "древней"
"Очень уж хотелось наконец-то использовать шпагу по назначению." - никакого логического перехода, никаких предпосылок для данного утверждения.
"Небрежно бросив фразой" - фразу
"- О всем! Принципиально о всем!" - Обо всем. Аристократы тоже какие-то косноязычные...
"как бы напущенной" - напускной, если уж на то пошло.
"Чувство гордости в груди приняло ощутимые формы" - это тот случай, когда я не могу внятно объяснить, почему так писать не нужно. Подберите иную метафору.
"бок словно очнулся из спасительного онемения" - от

Отдельно. Когда вы в самом начале главы описываете местность, у меня лично картинка получается очень смутная и рисуется со скрипом. Возможно, стоит как-то с описанием поработать.
Далее. Встает вопрос о целесообразности вставки куска с пояснением об этом самом Ярдисе конкретно в данной главе. Может быть, стоит обойтись двумя-тремя фразами? Если в будущем героев романа занесет в Ярдис, лучше будет рассказать о нем там, чем нагружать читателя информацией сейчас.
И там же, в эпизоде на мосту, у вас гуляют времена - то настоящее, то прошедшее. Повествование стоит вести в одном времени. Конечно, существуют всякие приемы и бла-бла-бла, но это не тот случай.

И, да... Это не вычитанный текст(
И знаки после многоточий меня убивают.

Дальнейший разбор не обещаю, но все может быть. Вообще, это достойно уважения, что вы готовы выкладывать главы даже в отсутствие комментариев со стороны читателей и критиков)
« Последнее редактирование: Июня 22, 2011, 18:08:24 от Астор »
...но оба мы знаем цену слов и горечь не прожитых встреч.

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #16 : Июня 22, 2011, 20:31:13 »
Огромное спасибо за вычитку - с изменениями собственного текста проблем не имею, но вот с упрощениями (философский таки ломает :_(). Действительно - все замечания очень дельные и справедливые.
На счет замечаний по композиции - тут пока все достаточно сложно ведь те же упоминания о Ярдисе будут скользящей темой которая в конце концов и всплывет в самом конце книги, посему - может они еще требуют доводки по форме, но их присутствие не праздная прихоть  поиграть в стратега).
 В остальном действительно стоит поработать.

А на  счет отсутсвия коментов.... Вообще то это хорошая история. Я не могу сказать что все придумал... оно как-то само собой. Начинал идти в никуда, а оно как пошло своими ногами - успевай записывать) Во многих моментах. Но то что уже воплотилось как законченный, пусть и черновой роман, настолько масштабно и многогранно, что я как маленький человечек просто не могу себе позволить скрыть это в тумбе стола. Тем более что "это" уже готовиться к изданию по крайней мере в качестве книги  по первой части (увы - уже не мной. точнее - не только мной). А всего чего я хочу - чтобы кто-то почувствовал тоже, что чувствовал я когда переносил на бумагу историю исхода народа Велов из Бриании. 
« Последнее редактирование: Июня 22, 2011, 20:41:47 от Celeriomir »
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #17 : Июня 28, 2011, 19:47:30 »

Глава пятая

Отцы


Вечернею порой, когда газовые фонари начинают тихо посапывать, зажигая свой голубовато белесый свет, а на широкой мостовой проспекта появляются благородные пары в вечерних платьях, ничто не может потревожить традиционного спокойствия Серпентиния.
Молодые люди напускают на лица надменную важность, выдавая свою истинную природу лишь пылкими взглядами. Благородные кассионарии, которые уже успели обзавестись не менее благородными женами, щеголяют богатым оружием и не менее драгоценными украшениями своих избранниц. А незаметная на первый взгляд стража карабинерии скрывается в тени, позвякивая голубоватыми камнями-детекторами на тонких цепочках: проверяя магическую чистоту самого охраняемого места Велебрии: острова Серпентиний.
Так было всегда, сколько стояли древние стены Великого города.  Пока один нахальный юноша этого не нарушил.
Он шел скорым шагом, сбиваясь с ноги и заметно нервничал. Пахло от него вовсе не модным нынче розмарином а отвратительным кабачным перегаром, и выглядел он очень неряшливо.
Несколько проходивших мимо пар даже не узнали в нем сына и единственного  наследника герцога де Варда. Уж больно не соответствовал он своему положению баронета: камзол изрядно потрепан, башмаки грязны а кружева рукавов свисают лохмотьями. Совершенно немыслимо для баронета дома Вардалл.
Гергио спешил и заметно нервничал. Он не стал долго объясняться с офицером мостовой охраны, который встревожено поинтересовался, все ли у него хорошо. Он, не замечал взглядов, от которых еще вчера мог пробрать холодок стыда и робости. Он также старался не замечать подозрения в глазах бдительных агентов карабинерии. А тем более - презрения и насмешки на лицах своих сверстников, бывших сокурсников и ныне – будущих кондотьеров, которые тут же заразили своим примером юных дам, заставляя их звонко хихикать, пряча улыбки под веерами.
Среди сверстников Гергио и так гуляла слава о нем, как о человеке с ветром в голове и шпагой вместо того, чем привыкли думать сознательные аристократы.
Он спешил домой. Еще не осознавая содеянное, его разум судорожно цеплялся за остатки здравого смысла, сжимая нервы, словно пучок соломы. Он убил людей! Впервые в своей жизни, в пьяном угаре! в недостойном районе! среди грязи и невежества, бесславно и бессмысленно!!!
В кабачной драке…. Как злосчастный бандит из детской сказки.
Когда дурман алкоголя  рассеялся, и восторг боевого куража перестал быть единственной истиной бытия, он все осознал. И ему стало стыдно.
Нельзя сказать, что он не был морально готов к этому. Образование и выучка юного баронета готовили его к кондотьерии. То есть ко всему, что мог приподнести бой, но не тому, что наступает после. И теперь его тошнило, терзало и рвало изнутри так, что казалось, не выдержит наружная оболочка. Он шел домой и как мог, держал себя в руках, но отпечаток недавних событий был сильнее.   
- Ваше превосходительство, - подбежал к нему взволнованный дворецкий, когда он поднимался по мраморным ступеням резиденции Дома Вардалл, - с вами все…?
Резкий взгляд Гергио дал ответы на все вопросы.
Он ни видеть, ни слышать никого не хотел. 
Вернувшись к себе в комнату, которая располагалась в одной из выходящих к морю башенок, юноша обессилено осел на стул. Осмыслить все недавние события было сложнее всего, на что он теперь был способен. Шпага в испачканных ножнах и измазанный чужой кровью клинок были тому веским напоминанием.
Теперь Гергио действительно осознавал: выхода не было. Мир, в котором он жил, общество, в котором вращался навязало ему правила, при которых любой расклад был теперь для него проигрышным.
И он проиграл. Ему не стать мужчиной, ему не быть продолжателем рода Вардалл, и поскольку он – единственный наследник герцога, его Дому не суждено более существовать. Тысячелетняя история знаменитой фамилии должна прерваться на нем. Все кончено.
Таковы правила игры. Традиция выиграла, впрочем – как и всегда. Последний козырь в руках его отца: старший брат Арреций, был разыгран на поприще конфликта между князем Фиденваля и белвутами. Его не стало, как и Фиденвальского Княжества.  Погиб в бою, защищая своего нанимателя. Без Арреция вся партия дома Вардалл теперь виделась для Гергио провальной.
Юноша схватился за шпагу, рванул застежку пояса и отшвырнул оружие в дальний угол. Клинок с лязгом и грохотом врезался в старинный доспех, который тут же рухнул, сотрясая воздух бессмысленным железом.  Стул под Гергио опрокинулся, и от рывка парень чуть было не потерял равновесие. Нет, он не был ровней Аррецию.
Прямодушный, уверенный в себе, честный и справедливый, настоящий де Вард Арреций шел на войну, чтобы стать героем и прославить фиолетовый плащ фамилии! Именно он должен был стать наследником.
Арреций был кумиром Гергио, которому в ту пору исполнилось четырнадцать. Но четыре года назад пришла мрачная новость: Фиденваль пал. И на этом закончилась его сказка о славном воине и непобедимом кондотьере.
С тех пор Гергио больше никогда не видел, чтобы отец улыбался. Нет, речь не идет о усмешке или напущенной маске благожелательности, которой требует светское общество. Но настоящая, искренняя улыбка более не посещала печально-серое лицо герцога.
Радость словно покинула дом Вардалл. Будущее больше не казалось светлым. Вскоре из резиденции съехали все братья Беоция, которым по традиции следует жить в фамильном гнезде. Молчаливый и суровый барон Руад сослался на срочные дела в провинции, - там где у де Вардов никаких дел отродясь не было. Извечный щеголь Элохай покинул резиденцию даже не потрудясь  объясниться. Но самым досадным для Гергио был отъезд ветерана множества наймов, знаменитого вояки – барона Передира, чьи истории так часто помогали юноше избавиться от будничной тоски. Его отъезд был полной неожиданностью – Передир пришел в кабинет Беоция, на все расспросы пожимал плечами, в конце обозвал фамильный особняк дома Вардалл унылым колумбарием, и уехал.
Больше вестей от любимого дядюшки не поступало.     
Даже будучи еще наивным юношей, баронет ощущал: Десятый Дом умирает. Единственной надеждой был его первый наем. То, что пройдя инициацию, он сможет занять место погибшего брата и возродить увядшие стены, оживить геральдический цвет и показать врагам, а особенно этим напыщенным Виркам, кто такие де Варды и чего стоит их фамилия!
Но теперь особняк действительно напоминал ему названный склеп.
Звездное небо над морем в окне его комнаты,  грязный, пропахший мрачными переулками Сомнолиенто камзол и испачканная в чужой, бессмысленной крови, шпага – это его нынешний мир.
И сам он, - недостойный даже сострадания, простого сочувствия! Умудрился унизить себя в своих же глазах.
Дверь за его спиной отозвалась тихим стуком. В тусклом свете единственного светильника, зажженного как дежурный - на случай если хозяин вернется, арка двери расплывалась, почти сливаясь с обшитой деревом стеной.
Раздался уверенный голос старика.
- Гергио, я могу войти?
Это был герцог.
- Конечно отец, - ответил юноша,  немного помедлив.
Только моралей герцога ему и не хватало!
Фигуру Беоция нельзя было не узнать даже при тусклом освещении. Рослый плечистый мужчина с уверенными и в то же время мягкими движениями сразу наводил на мысль о искусном фехтовальщике. И следовало признать, – Беоций де Вард был лучшим в Велебрии по части боя с рондашом и шпагой. Наверное, именно этого не мог простить ему доблестный, но гордый Варций де Вирк.   
Взгляд отца был внимательным и непроницаемым.
- Вижу, у тебя был тяжелый день.
Гергио подавил желание выругаться.
- Не более чем остальные, и не менее предыдущих.
Юноша вытянул спину, стараясь преодолеть депрессивную сутулость. Герцог нахмурился и прошелся по комнате. Мгновения тишины растворялись во тьме окончательно выгоревшего вечера, но Гергио прекрасно понимал: темные пятнышки на кружевных манжетах и воротнике  можно было разглядеть и теперь.
Беоций был опытным бойцом, и вряд ли мог упустить это из виду. Но отвернулся, нарочито глядя в окно.
- По улицам поползли слухи. О том, что некий баронет уличен в недостойном поведении.
- Слухи всегда имеют свойство ползать по улицам. Какими бы они ни были.
Герцог перевел взгляд на сына. Лицо его было спокойным, и только легкое искривление брови могло выдать знающему человеку его внутреннюю озабоченность.
- Да, ты прав, - его взгляд сполз с лица Гергио и продолжил блуждать по комнате, - но не часто услышишь об удивительной паре: благородном юноше и простолюдинке, которые рука об руку гуляют по Isola dei Serpenti, не боясь при этом молвы и осуждений. Уж не говоря о том, что взаимные чувства меж ними опаснее пожара в пороховом погребе. 
Гергио криво улыбнулся. Нечего было думать скрывать походы на Серпентиний с Паломой. Хотя, кому какое дело!
В груди родилось дерзкое желание: сказать все как есть. Он боялся отца, боялся его авторитета и более всего – его спокойной и непоколебимой уверенности. Но теперь страх и уважение не было помехой.
Неожиданная дерзость сама находила нужные слова:
- Ваше высочество, а слухи иногда не врут.
Беоций хмыкнул, прошелся по комнате и опустился в угловое кресло, рассеянно разглаживая седые усы.
И неожиданно спросил:
- Она хороша?
- Кто она, отец? – кривая усмешка на его лице выровнялась.
Со стороны Патрония донеслось десять ударов колокола.
Беоций говорил спокойно:
- Девушка, о которой говорят слухи. Если ее избрал благородный, значит, она должна быть неотразимой внешности и изящных манер.
Юноша пожал плечами, в бессознательном стеснении пряча ладонь под камзол.
- Не обязательно. Иногда достаточно чтобы избранница была честна с собой и своим кавалером. И все.
Повисшее в комнате напряжение становилось все более осязаемым. Гергио дико устал. А усилия, с которым давался ему подобающий тон и манеры, грозило измотать окончательно.
 Однако герцог не спешил оканчивать беседу с сыном. Последнее время они общались слишком мало.
- Но благородный должен также придерживаться слова традиции. Иначе – какой же он благородный?
Баронет обернулся к столу. Отец и так не глядел на него, продолжая блуждать взором по  разнообразному интерьеру апартаментов сына, разглядывая оружие на стенах, книжные полки с фолиантами, картами и рукописями. Перевернутые доспехи в углу. Шпагу, что тускло, сверкала гардой в свете лампы….
Юноша не мог более удерживать маску бесстрастного равнодушия. Не хватало еще сорваться и перейдя на повышенный тон выложить отцу все свои мысли. Хотя….
- Благородному пристало блюсти традицию, отец.
- Ну, так в чем же дело?
Гергио круто развернулся. Время недомолвок прошло. Все ведь и так кончено, к чему томиться!
-  А в том, что сам глава семьи претит ему делать это!
Беоций оценивающе поглядел на сына.
- Я не запрещаю, - он едва заметно улыбнулся, - ты свободен. Садись на первый корабль, и вперед, к славе и подвигам. Но без моего благословения.
Гергио едва рот не раскрыл от удивления. Чего-чего, а таких слов он от отца не ожидал. А Беоций продолжал. Спокойно, и как ни в чем не бывало.
- Пока еще герцог я, и я хочу оставить тебя на год в Велебрии. Не из-за старческой прихоти или простой вредности нрава. Просто, насколько подсказывает мне мое чутье, а оно еще ни разу меня не подводило, так будет лучше для Дома.
Юноша прищурился. Его наглость так и распирала сказать:
- Это не то ли чутье, что недавно заставило вас потратить всю казну Дома на пропасть непотребного оружия?
Беоций улыбнулся и пригладил усы.
Герцог улыбнулся! Искренне! Гергио едва со стула не упал от такой новости.
- Я сделал то, что считал нужным. Я же герцог? Да и считаю что вооружений никогда не бывает мало. А тут еще и разные слухи….
- Отец, слухи ведь здесь не причем. Прошу прощения, что лезу в ваши дела, но ответьте мне искренне: неужели наши дела в среде остальных Домов так уж плохи? Чтобы покупать мушкетов и артиллерии, которых бы хватило на три пехотные терции, нужен повод более весомый, чем просто предчувствия.
Беоций уклончиво повел головой.
- Не три. На полторы терции может и хватило бы, но не на три. Как раз чтобы в случае чего защитить Эль-пико со стороны Серпентиния….
- Отец! – Гергио уже не мог контролировать бурлящих в груди эмоций, - Как теперь я должен относится к твоим решениям, после того как ты только что заговорил о гражданской войне с Великими Домами! Это же святотатство!
Беоций нахмурился.
- Гергио, я не хочу посвящать тебя в грязь интриг, которая нынче по уши затопила зал заседаний Совета Десяти. Но и тебе должно быть известно мое обострение отношений с Варцием де Вирком. Кроме того, герцог настраивает против меня остальных. Положение нашего дома осложняется еще и тем, что он представительствует Северным Когномератом, а это автоматически ставит на его сторону дома Венг, Хнак и Хиам. Если ему удастся склонить на свою сторону Южную Когномию, то даже мой союз с Эсинами уже не сыграет решающей роли, - он покачал головой, - и тут уж не поможет никакое оружие. Я наполнял наши арсеналы по другой причине. Придет время, и ты все узнаешь. А пока, я прошу тебя остаться еще на один год. Вот и все. Ты можешь просто поверить старику?   
- Остаться еще на год, - фыркнул баронет, -  Но если наше положение настолько плачевно, то не лучше ли мне быстрее войти в наследственные права?
Гергио осекся. Лишь сейчас он понял, как страшно прозвучала эта опрометчивая фраза. Но суть была другой: будь он инициирован, то мог бы на полных правах представительствовать дом Вардал в качестве законного наследника. А это бы моментально укрепило авторитет Беоция в глазах остальных Домов.
Но герцог понял.
- Я просто пекусь о твоей безопасности. У меня острое чувство, что последующие месяцы будут решающими. И не смотри на меня так, не только интуиция этому виной. Последнее время приходят тревожные донесения от гвардейцев, патрулирующих наш район. Некие подозрительные личности стали интересоваться клоаками Эль-Пико. Это меня настораживает. Так же, регулярный флот недавно покинул порт Кварди. А это может означать лишь одно: либо мы с кем то воюем, а уж об это бы я прознал сразу. Либо - пираты. Как понимаешь, остается второе.
Гергио вопросительно вздернул бровь. Беоций потрудился объяснить.
- Слишком уж много досадных событий одновременно. Вот мне и нужен человек, которому я смогу доверять и на которого, - он положил руку на рукоять шпаги, - положусь в трудный момент.  Кроме того, следующий год мне видится для твоего наема более удачным. Пламя войны на континенте понемногу угасает. Возникает потребность в настоящих кондотьерах. Не пушечном мясе которое бросают в той мясорубке, что ныне называют сражением….
Неожиданно к горлу юноши подкатил горький ком обиды.
- Ты и Арреция считал пушечным мясом?
Тень опустилась на комнату, поблекло лицо герцога, потухли глаза баронета. Последние слова были явно лишними. 
Наконец, Беоций встал, заложив пальцы правой руки за широкий тесненный пояс.
- Я тоже скорблю о нем. И я не позволю чудовищу реконкисты поглотить моего последнего сына!
Гергио отвернулся, разметав и без того растрепанный хвост волос.
- Простите, ваше высочество. Я не должен был…. Просто, у меня возникли сомнения.
Беоций бесстрастно поглядел на сына.
- Ну, так посвяти же в них старика.
Баронет понимал чем чревато его признание. Но отступать было некуда – в конце концов он сам загнал себя в угол, а врать отцу теперь было бы крайней глупостью.
- Я…, я нашел документы. О браке одного из наших предков. Там есть очень подозрительная нестыковка с генеалогическими древами других домов. 
Беоций прочистил горло и заметно оживился.
- А что, и такие были? – с нотками иронии спросил он.
- Да. Документ о вступлении в брак герцога Асиния. И представляешь – фамилия его супруги совсем не велебрианская. Я бы сказал больше – элрийская!
Беоций, вмиг переменился. Маска спокойствия сошла, и теперь на лице играла очевидная встревоженность.., и еще…. Еще что–то. Гергио не мог разобрать.
- Теперь, баронет, - герцог перешел на непривычный для него официальный тон в обращении к сыну, и от этого юноше стало не по себе, - вы знаете причину нелюбви Варция к де Вардам. Испокон веков наши семьи были соперниками, а теперь у Вирков появился повод для ненависти.  Он считает, что именно мы виновны в бедах, которые постигли Великие дома. Что именно наш род посеял зерно растления благородной крови, и теперь оно дало свои всходы.   
 Юноша молча осел на стул. Такого заявления он не ожидал.
- Но как…, - едва слышно прошептали его губы, - неужели кто-то из де Вардов, из защитников и предстоятелей, мог по-настоящему нарушить традицию! Неужели именно наш род повинен в смерти матери….  Невозможно!
Сын с ужасом посмотрел на отца:
- Так это все-таки свершилось! Я то думал нестыковка указывает лишь на то, что традиция ошибается!   
Герцог протяжно вздохнул, подошел к опрокинутым доспехам и поднял шпагу сына.
 - Не знаю, мой мальчик, не знаю. Но в одном уверен – ты пока должен оставаться подле меня. 
Потускневший от бурых пятен клинок покинул ножны и холодно сверкнул в руках герцога. Беоций медленно провел большим пальцем по запятнанному лезвию.
- Ты мне нужен как никогда. Мне и дому Вардалл. Как бы там ни было, - он перевел взгляд на сына, - поверь. Хотя бы сейчас. 



Мельница была внушительным трехэтажным зданием в форме цилиндра, немного сужающимся к вершине. Теперь Фидель понимал, что за шум тревожил его все это время. Не смотря на толстые стены из известняка было слышно как работают в основании жернова и крутятся огромные, обшитые парусиной лопасти.
Было глубокое утро. Они сидели на резной лавке и беседовали. Фидель чувствовал себя гораздо лучше и сам изъявил желание выйти подышать свежим воздухом.
- Ну как, хорошо я придумал? – спросил Эстен, потрепав офицера по плечу, - а чего думаю, отдельно дом строить, когда есть мельница. Поворотный механизм для фундамента из Арбланша заказывал. В тысячу велариев мне обошолся! Лучшие мастера делали, целую каравеллу фрахтовать пришлось, чтобы потом его довести. Зато теперь эту громадину легко ручкой повернуть, в сторону ветра. Да и вид из окна не надоедает.
  Старик весело рассмеялся, глядя на улыбку Фиделя. Признаться, Бравенкуру все нравилось: и эта мельница, и ее хозяин, и образ его жизни. Тихо и мирно, никому не мешая и не путаясь в столичных интригах да не нося тонкой кольчуги под колетом – авось кто агрессивный из-за поворота лезвием блеснуть решит.
- Хорошо здесь у вас, - взглянул он на старика, щурясь от слепящего утреннего солнца, - я даже не знал, что где то существует мир не похожий на Велебрию. Где люди живут не так, как привыкли жить в столице. Сам я никогда и негде не был, ничего не видел. Это, вон, благородным ездить положено по странам всяким. Традиция велит….
- А вам значит, велит сиднем в городе сидеть? – с улыбкой спросил Эстен, забивая трубку табаком, - юность на то и юность, чтобы мир повидать.
Фидель нахмурился, проведя пальцами по усам.
- Да уж. Я вон повидал мир, что называется. Вы когда-нибудь людей теряли?
Старик выпустил кустистое облако дыма, задумчиво провел рукой по густой гриве волос.
- Друзей, - да. На войне всегда так – кто-то кого-то теряет. Потому, может, и злые все такие с войны возвращаются. Но если ты имеешь в виду своих людей. За которых как бы в ответе….
Старик отрицательно покачал головой.
Немного в стороне на обсаженном кустарником заборе сидел ястреб Фиделя, с интересом разглядывая окрестности. Офицеру показалось, что блеск карих глаз птицы словно изменился: стал менее встревоженным. Очевидно, она как и молодой человек чувствовали здесь себя спокойно. Почти как дома.
Но мысли Бравенкура были все-таки мрачны.
- На мой отряд напали из засады. И я уверен: напали зная, кто мы и сколько нас. Миссия была секретной да вот….
Фидель сжал руками голову. Противоречивые чувства спазмом сжали грудь. Боль утраты, тоска и желание выговориться требовали слов, но профессиональное чутье заставляли заткнуться. Подозрение, что деревенские жители могут сотрудничать с повстанцами, все еще не улетучилось. Сыграть можно было все что угодно: даже искренность. Тем более что власть Патриарха и Десяти здесь очевидно уважением не пользуется. Фидель карабинер, а значит должен молчать.
Молодой человек поднял глаза. Старик молча кивнул.
- Я понимаю твою боль, сынок. Это тяжкое чувство, особенно когда теряешь кого-то в первый раз. И сейчас тебе кажется, что все произошло по твоей вине. Но как бы там ни было в действительности, ты жив. Альмурийский ястреб, - Эстен указал чибуком в сторону птицы, - простых людей в спутники не выбирает. Об этих птицах сложено множество легенд. Часть из них конечно байки, но в одном я уверен точно.  Если ты жив, и ястреб избрал тебя в попутчики, то поверь мне, это чего-то да стоит. Не зря же Тринадцатого Патриарха рисуют с ястребом на плече! И на патриаршем стяге тоже ястреб.
Он многозначительно тыкнул пальцем в небо и лукаво улыбнулся. Очередная струйка табачного дыма заструилась под густыми усами.
- Куришь?
 Фидель оживился. Но не из-за курева.
 - Ей богу, господин. Сказки мне рассказываешь, чтоб я тут тебе меланхолию не разводил?
 Оба весело хохотнули.
- На моей памяти впервые альмуриец к человеку прибился. Вот так вот. 
Офицер пожал плечами. Старик постоянно что-то не договаривал, но Фидель уже успел к этому привыкнуть. Ветеран все-таки, - чего только война с людьми не делает.
- Так что, господин офицер, у вас теперь нет иного выбора, как найти и покарать виновных. Упрекая себя, вы этого не сделаете. От упреков только голова болит, уж поверьте мне на слово.
Какое-то время сидели молча. Фидель все думал, думал, вспоминал вечерний разговор. А мельник курил, следя прищуренным взором за мерно вращающимися лопастями.
- Вы вчера упоминали о пиратах, - выпрямился юноша, разминая затекшую и все еще болящую спину, - точнее, упоминал тот старик, коморщик иль как там его…. Не представился.
- Элберт. Агрус Элберт, канонир осадной артиллерии, ныне деревенский коморщик.
- Да-да. Так, что это за слухи? Как то все нескладно. Последние пиратские набеги закончились при Сорок Восьмом Патриархе: их же тогда объединенные силы Патриаршего флота и Великих Домов смели. Сам Патриарх в том бою погиб, вместе с линкором и всей командой. Пороховой погреб вроде взорвался….
Фидель поскреб затылок, припоминая написанное в последнем томе «Истории Велебрианских».
Эстен поднял густую бровь, вытряхивая трубку о резной подлокотник лавки.
- Это было масштабное нападение, и цель его была – завоевание. А пираты то никуда из наших вод и не девались. Близь Брианского Острова есть много островов более мелких, где удобно прятаться. Велебрия всегда славно торговала, поток кораблей не прекращается и ныне. Конечно, большая часть товаров идет в столицу, но есть и другие города королевства. Морские маршруты на континент из Арбланша и Велебрии хорошо охраняются в виду их стратегической важности. А все остальные, - он пожал плечами, - почему бы и не грабить. Особенно если ни регулярный флот, ни один из Великих Домов и пальцем при этом не пошевелит. В прежние времена пиратов здорово гоняли. За всем следили Венги и Хнаки, их летучие эскадры быстро настигали всякого, кто посягнет на мирных торговцев. А сейчас они заперлись в городах и столице, и им нет дела до того, что не касается их карманов. В этом то и проблема нашей страны: всем друг на друга наплевать.
- Но, - Фидель потер заштопанную заботливой рукой Сельвии бровь, - коморщик говорил так, будто они являют реальную угрозу. И этот легендарный…, как его, - Феликс Альрот вроде?
Мельник нахмурился, постучав себя пудовым кулаком по колену.
- Конечно! Я и сам встревожен. Ведь до этого пираты даже приблизится к нашему побережью не смели, а теперь иной раз могут зайти на несколько десятков миль в глубь суши, ограбить пару деревень, да еще и людей перебить.
- Невозможно! – порывался было вскочить офицер, но резкая боль в груди и ушибленные ноги не дали этого сделать, - Невозможно…. Я бы знал. Я ведь карабинер, я должен был об это знать! Это невозможно скрывать! Пираты посреди королевства – неслыханно!
Эстен пожал плечами.
- Конечно неслыханно. Может твоему начальству очень даже и слыханно, но оно себе молчит. Специально.
Бравенкур хотел было возразить, но удержался. Засада уже пошатнула его веру в чистоту помыслов командующего карабинерии, а слова ветерана лишь подтверждали это.
- Тебе нужно понять, что Велебрия вся, от клоаки до вершины патриаршей башни Патрония пропитана духом интриг и лицемерия. Вот поэтому-то я и живу здесь, в деревне. Думаешь, я бы не хотел, чтобы моя дочь имела более пристойную компанию, чем местное общество? Да я бы все отдал, лишь бы Сельвия могла общаться с офицерами, учеными, светскими дамами. Учится у них, постигать науки, словом жить той жизнью, которой она заслуживает! И я мог, да, я мог подарит дочери эту жизнь! У меня были деньги, чтобы поселится в Велебрии. И не в вонючем Сомнолиенто, а где то попристойней!  Но пойми – этот город давно уже не тот янтарный, блистающий славой, которым был в прежние времена. Он отравлен, и закрыт, потому что сам пожелал вариться в собственном соку! Потому что отринул свой народ и свое королевство. А в стоячих прудах вода загнивает….
На последней фразе голос старика сорвался на хрип и затих. Эстен разжал ладони, удрученно опустил глаза.
- Мне сложно что либо сказать… - попытался разрядить воцарившееся напряжение Фидель, - я, наверное, действительно ослеп, но Велебрия полна хороших людей. И там есть на кого ровняться. Мой отец и мать – честнейшие люди. Отец правдо много пьет….
- Да, я же не об этом, - смягчился Эстен, положив свою широкую, мозолистую ладонь на плече юноше, - просто, я и сам люблю Велебрию. Я люблю ее, как любит любой велебрианец.  Любой крестьянин – да спроси кого угодно!  Даже старик Агрус, хоть и поносит Патриарха и Совет на каждом повороте, но случись что…. Да я могу поклясться, он будет первым среди тех, кто запишется в ополчение не смотря ни на болячки, ни на годы. Велебрия – прекрасная страна. Удивительное создание людей и  магов древности, которая дарит мир своим жителям. Не в пору растерзанному войной континенту. Но она больна, и я…. – он задумчиво пожал плечами, - Я не знаю, как ее исцелить. Я ведь простой мельник. Вчера за ужином мои друзья пытались сказать тебе нечто важное, но так и не смогли. Не ищи среди простых велебрианцев изменников или повстанцев. Мы – верные подданные Патриарха, и клянусь тебе, это правда. Но будь у нас силы донести это им, - он кивнул в сторону затерявшейся на горизонте полосы столичного пригорода, - чтобы там о нас вспомнили! И о наших проблемах. 
Птица вдруг громко вскрикнула и поднялась в чистое небо, почти мгновенно превратившись в точку. Легкий бриз с моря прекратился и лопасти мельницы замерли. На миг в окне второго этажа показалась Сельвия, бросила робкий взгляд на мужчин и тут же исчезла, будто легкое наваждение.
Фидель почувствовал себя непривычно. Противный червяк подозрения вдруг исчез, и ему захотелось просто поверить этому старику. Ведь он-то не лжет, и каким-то внутренним чутьем карабинер понимал это.
И Бравенкур кивнул. Сперва неуверенно, но потом резко и четко, словно кивок этот ставил подпись на незримом документе.
- Мне…. Мне нужно в столицу. Действительно пора. Я вам безмерно благодарен, и…
- Еще рано, - спокойно отрезал ветеран, вставая с лавки, - ты еще слаб и болен. Твоему телу следует вернуть былую форму. Я не позволю тебе выступить в таком состоянии.
Он заспешил к умощенному под двумя старыми вишнями сараю, жестом призывая следовать за ним. 
Створка ворот скрипнула, пропуская лучи света в лишенное окон деревянное сооружение.
- Ты хорошо владеешь шпагой?
Офицер пожал плечами.
- Пока не жалуюсь.
- Правильно, жаловаться должны твои враги. Но есть и другое оружие.
Немного погодя мельник вышел, сжимая в руках длинный сверток промасленной ткани.
- Шамшир, - пояснял он, извлекая длинный клинок в изогнутых ножнах мягкой кожи, - оружие народов востока. Не смотри на меня так, я никогда не бывал в тех краях. Эта сабля.  По крайней мере так называли ее местные. Она досталась мне во время похода на Соргулу-Хольго. Я сам попервой не понимал как такой, эмм, длинный нож можно эффективно использовать в бою.
Офицер недоверчиво покосился на извлеченное из ножен  тонкое лезвие. Старик сделал несколько молниеносных оборотов. Клинок со свистом рассек воздух, звеня великолепной сталью.
- Они весьма популярны в тех краях. Еще более популярны на Востоке, но там, как известно, никто не бывал. По крайней мере, не возвращался, чтобы потом об этом рассказывать.  Это оружие совершенно не похоже на шпагу. Оно не предвидит быстрых выпадов, фехтование им скорее напоминает танец, чем шквал и порывы прямого клинка. Тем более – в твоем состоянии упражнения со шпагой способны навредить неокрепшему телу.
- Но, - Фидель вновь пожал плечами, - я не думаю что упражнения с…. С этим оружием мне как то помогут.
Эстен отмахнулся.
- Нет ничего лучше, чем пофехтовать после болезни. Твое тело скорее вспомнит, кому оно принадлежит! Ты офицер, друг мой. Офицер хороший, и я не хочу, чтобы по возвращению столица тебя проглотила, даже не прожевав! Думаешь, тебя там ждут как героя?
- Но, мне нечего бояться. Я уважаемый карабинер, что мне может грозить….
- Да от твоего случая просто разит предательством! - гаркнул старик, но тут же поправился, - То есть, я конечно простой солдат и мельник, но не дурак. И я вижу, что в этой ситуации с тобой именно так и поступили. Тебя предали, - тебя, и твоих людей. Мне плевать, что-то была за миссия, и какое дело привело ваш отряд в горы. Но одно мне ясно как солнце поутру. Ты слишком молод и неопытен, а судя из твоих слов, вас было слишком мало чтобы искоренять партизан. Несколько всадников даже разбойников бы не испугали. Да в мои времена в разведывательный разъезд отправляли людей больше, чем в ваш рейд!
Фидель напрягся. Откуда старику могло быть так много известно?!
-  Постойте. Я не рассказывал вам о том, что мы были одни….
- Да склероз и забвение! Зачем говорить если некоторые вещи просты и очевидны. Будь вас много, то об этом бы трубила вся округа. К тому же здесь военных отрядов, я уже упоминал, лет двадцать как не видать. И с чего бы это добрым карабинерам заниматься работой, которую должна выполнять армия? Скажи? Вы были одни! И от вас явно хотели избавиться.
Бравенкур нахмурился, потирая штопаную бровь. Действительно, либо мельник был очень прозорлив, либо талант Фиделя быть шпиком действительно оставлял желать лучшего.
Эстен примирительно развел руками:
- Не стоит играть со мной в недомолвки, господин капитан карабинерии.  Я хочу помочь вам. Я не повстанец, и не агитирую вас выступить против королевства. Я просто призываю смотреть на все сбросив пелену слепой веры.
Фидель почувствовал себя загнанным в угол. Но не словами мельника: весь набор обстоятельств ставил его в незавидное положение.  Произошедшая с его отрядом трагедия с каждым разом казался все подозрительнее.
- Я знаю. Я согласен с вами. У меня были мысли на счет того, что нас могли предать, или подставить.
Эстен вздохнул. На его округлое лицо вновь вернулось былое простодушие.
 - Ну, вот и славно – улыбнулся он, беря юношу под руку, - а теперь настало время привести тебя в форму. Пройдем за мельницу, там есть неплохая площадка. Я только тесак свой захвачу. Ты же не думал, что будешь фехтовать с воздухом? 
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #18 : Июля 12, 2011, 11:15:34 »
Глава Шестая
Мир
 


Район Puerto Commerciale, или коммерческий порт столицы был как всегда суетлив и многолюден.  Разбросанные вокруг порта кварталы складов, офицерских и капитанских вилл, да более скромных жилищ матросов, всегда кишели людьми самых разных мастей.
Вот и этим вечером, когда зажглись редкие фонари, и на утонувших во мраке пирсах матросам делать было особо нечего, расходится никто не собирался. То тут, то там мелькали береты моряков, треуголки офицеров и более богатые головные уборы капитанов. Гражданские зеваки неспешно лавировали в толпе, выслушивая занимательные истории. Барышни в развязных манерах намекали на доступность тайн их корсетов, а новоприбывшие  торговцы старались прямо на месте избавиться от своего товара, дабы не утруждаться торговлей на иных рынках столицы. И естественно, среди всей этой суеты неизменными фигурами оставались карабинеры, проверяя гостей на наличие запрещенных товаров и время от времени поблескивая кулонами – детекторами. Активная магия, будь она поблизости, сразу бы засветила голубоватый прозрачный камень. Но все было тихо и спокойно. Правила доступа в столицу были всем известны, а рисковать выгодами пребывания в Велебрии из-за сомнительной контрабанды рунических побрякушек не решался никто. Тем более профессионалы в темно синих плащах и шляпах с лихо завернутыми полями оставляли слишком мало шансов на удачу этих предприятий. А наказание за магию в Велебрии было очень жестоким. В лучшем случае вас могли запроторить в страшную подземную тюрьму для магов, где как говорят, никогда не бывает света. В худшем же….
Хотя нет.
Один из детекторов мигнул. Прислонившийся к стене карабинер едва не пропустил тревожного сполоха, но тут же опомнился и стал рыскать взглядом по толпе. Цепочка с кулоном  была немедленно спрятана в карман – теперь следовало полагаться на легкую вибрацию камня. Не стоит вскрывать свое подозрение перед лицом возможного преступника. Рука сержанта легла на шпагу.  К встревоженному тут же подошел его товарищ с серебряной лилией лейтенанта на шляпе. Заметивший повертел сжатым кулаком со свисающей сбоку цепочкой кулона и кивнул в сторону площади. Офицер отвернулся подняв сжатый кулак, поочередно оттопырив большой и указательный пальцы. Спустя мгновение цепь из десяти плащей рассекала толпу:  останавливались словно прислушиваясь к чему-то, и вновь продолжали движение. Карабинеры начали поиск. В устьях примыкающих к припортовой площади улиц появились людские заторы: блестящие доспехи алебардщиков военизированного патруля указывали на то, что площадь заблокирована.
Несколько встревоженных бродяг выскочили из общей массы и устремились было к пирсам, но цепкие руки словно из ниоткуда появившихся карабинер оборвали их улепетывание. Тут же задействованные амулеты ничего не показали, и бродяг отпустили.  Рейд продолжался около получаса. Несколько раз карабинеры обошли толпу, теперь уже в открытую «работая» детекторами. Но ничего: ни следа инициации магических предметов, ни ауры заклинания, которая должна была сохраняться вокруг места любого активного использования рун. Поднявший тревогу сержант растерянно развел руками, лейтенант озабоченно оглядел свой кулон. Ничего. Словно магический призрак: был и растворился в ночи.
 Спустя несколько минут улицы были открыты, и взволнованный народ быстро успокоился, растекаясь потоками по припортовым кварталам.
  Такие инциденты были не частыми. Но случались. Да и профессионализм стражей порядка не давал времени толпе для длительных неудобств. Право, те редкие случаи всегда заканчивалось поимкой виновника. Но теперь его не было, что весьма странно, ведь древние как сама Велебрия детекторы еще никогда не врали.
И пока недоумевающая стража пыталась разобраться в случившемся, на краю орудийной батареи Судэсте, отбил десять склянок сигнальный колокол старинного маяка.
Отбил не по уставу – для отсчета времени использовалась башня портовой администрации. Однако никто этого не заметил, да и не должен был – ведь этот сигнал был рассчитан не на простые уши. 
Пока происходил рейд и карабинеры были заняты выполнением своих обязанностей, а толпящийся народ – карабинерами, по боковой улочке к каменному зданию старинного пульвертурма незаметно подъехали несколько экипажей. 



Тайный Совет состоялся.
Варций де Вирк до последнего момента сомневался, прибудут ли герцоги Южного Когномерата. Но они прибыли, и многие вопросы снялись сами собой.
Восемь герцогов: полное большинство. Если сегодня ему удастся склонить их на свою сторону – у благородных появится шанс.
Отсутствовал лишь Сумеречный, но на счет него де Вирк не сомневался: даже Андреус не сможет долго оставаться в стороне. 
Чертог порохового погреба был заполнен людьми. Может быть не самое достойное место для столь высокой публики, но конспирация превыше всего. Узнай Патриарх об этом собрании, и герцогское кресло зашатаются, и не под одним Варцием.
Он приветственно вскинул руку. Ему было не впервой видеть глав великих домов без ярких геральдических плащей. Но впервые на тайном совете их было так много.
Оба когномерата в сборе. Те, кто прибыли, уже одним своим появлением изъявили желание слушать. А тот кто слушает, будет убежден. И герцог де Вирк уже не сомневался в своем успехе.
- Я рад приветствовать свет, здесь собравшийся, - в душных чертогах среди чадящих факелов его голос звучал низко, - как вы уже убедились, нам не о чем беспокоится. Все меры конспирации приняты, и карабинерия нас не побеспокоит. А все благодаря нашему мильтианскому гостю.
Герцоги стали в полукруг. Словно корабельная команда против своего капитана – подумалось Варцию. В груди зашевелилось давно прокисшее воспоминание, и он раздраженно дернул скулой.
Из полукруга вышел мужчина. Статный глава Южной Когномии, герцог де Юбер снял шляпу и пригладил седую гриву.
- Ваша светлость, полагаю, понимает, что использование услуг семанта, даже такого надежного и верного своему слову, каким является мистер Кларик, недопустимо в Велебрии. И что подобные поступки не могут быть оправданы необходимостью отвода глаз внутренним войскам.  Нашим же внутренним войскам!
Тирада была подана агрессивно, но Варций сохранил доброжелательность. Юбер был старым воякой, и как поговаривали некоторые, до сих пор не оставил мыслей податься в очередной наем.
- Как и ваша, господин де Юбер, как и ваша. Поверьте - мой дом и я как его патриарх, свято верны традиции. Готовы защищать ее любой ценой, не жалея ни жизни, ни прочего.  Но совсем недавно к нам в руки попало нечто. Нечто важное. То, что заставило пойти на эти радикальные меры конспирации. Только бы довести до вашего сведения….
Варций оборвал свою речь. Реакция де Юбера ему понравилась и не требовала лишних слов. Глаза старого волка агрессивно сверкнули. А в случае Юбера агрессия указывала на его заинтересованность.
 Где-то сзади чихнул де Халс, - герцог тряпка, бесполезный человек. Заурчал голодным медведем де Хнак сверкая лысиной в бликах смрадного огня.
Юбер наклонил голову, хищно прищурился.
- И что же это?
- Документы, ваше герцогское высочество, документы. Не далее как вчера были обнаружены в архивах Патрония одним из моих агентов. И в этих документах имеются занимательные сведения о герцоге Асиние, знаменитом герое дома Вардалл. А именно, не вдаваясь в подробности, - Варций обвел присутствующих торжественно-грозным взглядом и вздернул подбородок, - его жена элрийка! И теперь тому есть неопровержимые доказательства. 
Пока герцоги справлялись с накатившими эмоциями, в хищных глазах Юбера разгорался пожар а де Халс искал моральной поддержки в полах собственного камзола, Варций повысил голос:
- Теперь, как вы видите, мои подозрения оправданы! Генеалогическая служба Велебрии еще ни разу не ошибалась. Водяные знаки на документе полностью достоверны, так что возможность фальсификации исключена!
Небольшой кожаный футляр был сорван с пояска под казакином и вскрыт. В руке Варция оказались несколько свернутых в трубки листов.
Недоверчивый де Линн долго вертел документы, моргая водянистыми глазами и протирая пенсне. Вскоре к нему присоединился де Фио, пристально оглядев печати и серебристый картуш бумаг.
Оба разом закончили осмотр, и развели руками.
- Несомненно, - Линн снял пенсне и принялся стучать им по пергаменту, - все правильно, бумага при «фениксах» и патриарших регалиях. Теснение, трехслойный вексель…, такое не подделать.
- Сомнения? – Варций просто сиял: в бюрократических делах не было в Велебрии сноба большего, чем де Линн, - Сомнений нет. У меня их не осталось, хочу чтобы у вас – тоже. И не из-за желания мести или личной неприязни к дому Вардалл. Этот дом погряз во мраке собственного падения. Он посеял зерно деградации, а теперь сам же не позволяет все исправить.
Де Юбер слушал ровно, не проявляя лишних эмоций. Но после такого открытого обвинения…
- Прошу ваше высочество объясниться!
Варций вежливо кивнул – очень уж не хотелось пускать в ход шпагу против возможного союзника. Могущественного союзника.
- Все достаточно очевидно, достопочтимый Вольфео. Вы уже извещены о желании Северной когномии принять услуги Мильтианского Ордена по проведению семантического исцеления. Благородная кровь может быть очищена от грязи преступления традиции, и по этому сегодня я пригласил на совет мистера Кларика, чтобы он лично разъяснил подробности.
Юбер проглотил подкатившие к горлу ругательства. Герцоги Южной Когномии за его спиной заметно напряглись - суеверный страх перед семантом был впитан благородными вместе с молоком матери.
Из тени ниш, в которых когда-то располагались шкафы под картушные заряды, выскользнула худощавая фигура. Семант шел плавно, скрывающий фигуру до пят балахон создавал впечатление полета. Став по левое плечо де Вирка он снял капюшон: острые черты лица, бесцветная кожа и прямые волосы в аккуратном хвосте. Невозможно было сказать – сколько ему лет. Внимательный карий взгляд был одновременно острым как у юноши и пристально-глубоким, словно у старца.
- Достопочтимые господа, - голос семанта оказался неожиданно живым и мягким, - моя роль мала, но мой долг может повлиять на многие судьбы. И этот долг обязывает меня уберечь вас от излишних…, - он слегка помедлил, словно собираясь с мыслями, - вопросов. Я понимаю ваше недоверие к состоятельности современных рунологов вообще, и семантов Мильтианского ордена в частности провести нечто подобное древнему Ритуалу.
Де Линн склонил голову, Юбер дергал скулой а верный Варцию де Фио вскинул голову, будто в трансе. Он, как и де Вирк понимал, слова произнесенные нынче Клариком, решают слишком многое.
Тот продолжал – ровно и без лишней спешки.
- Хочу сразу же заверить: вы правы. Ваши опасения справедливы. Ни один из семантов современности не сравниться с магистрами прежнего Храма. Нынешний же храм почти пал под натиском Реконкисты белвутов. Его магистр слаб, а большинство библиотек и лабораторий разорено. В свою очередь Мильтианский орден вовремя отказался от светской власти и посвятил себя Высокой науке. Мы довели искусство формализации Силовых стаффов до совершенства. Конечно, наши возможности далеки от того, что могли и понимали магистры конца Второй и начала Третьей эпохи. Тулы тех времен управляли рунами без тяжелых и сложных формул, в совершенстве владели искусством Ассоциации и не просто понимали – чувствовали Мироздание и волю Провидения. Ныне же нам это попросту не подвластно. 
По залу пробежал холодный ропот. Герцоги не перешептывались: казалось сам воздух загустел от их негодования.
Варций сплел руки на груди.
Сейчас.
Пауза. Кларик потянул носом воздух:
- Но теперь это не обязательно. Все рунные конструкции были инициированы в вашей крови полтора тысячелетия назад. И нам не придется повторять ритуал сначала. Пользуясь возможностью контакта с Велебрией, наш орден занимался изучением образцов вашей крови.
Фраза оборвалась гневным рычанием де Хнака:
- Как посмели! Благородная кровь священна, и ни один простолюдин, уж тем более семант не имеет права ставить над ней опыты! Это перечит традиции…!!!
- Прошу вас, - прикрыв глаза почти застонал Варций, - достопочтимый Форций. В Футарическом Кодексе наших традиций ни слова не сказано на счет экспериментов над кровью уже умерших аристократов. Конечно, там есть упоминание о неприкосновенности крови живых. В виду моих опасений я предоставил образцы крови моего дражайшего брата, недавно погибшего в Икейле. Светлая ему память; и вскоре, думаю, мы сможем заняться снятием осады с этой фактории. Но сейчас:  согласно писаному закону, традиции я этим своим поступком не нарушил. Прошу, продолжайте….
Кларик вежливо кивнул:
- Благодаря многолетним экспериментам мы смогли вскрыть в вашей крови тот Родовой код, который подвергся воздействию древней магии и даровал вам  легендарное физическое превосходство. Прошу простить мои простые слова: хотя я говорю о вещах священных, не забывайте – я всего лишь простой семант и не сведущ в вопросах аристократической духовности Великих Домов….
- Ближе к сути, - лязгнул стальной ноткой в голосе де Линн.
Семант коротко кивнул.
- Прошу простить. Так же, наши рунологи обнаружили ту область руническое цепочки, которая, возможно, была изменена влиянием посторонней магии. Хочу напомнить: благородным не страшна магия вообще. Она опасна лишь в момент зачатия. В миг зарождения новой жизни, священного объединения мужского и женского начала. 
- Но-о…, - герцог Вольфео привычно агрессивно подался вперед, - вы, Варций, только что говорили нам о падении де Вардов, а не о посторонней магии….
- Все правильно, - кивнул вместо герцога Кларик, - я не успел объясниться. Дело в том, что процесс зачатия у благородных происходит иначе чем у простых людей, - он напряженно зажмурился, - я бы сказал, более импульсивно что ли. В момент зачатия неблагородные инициируют нечто, что позволяет новоявленной жизни выжить и начать развиваться. Словно бы зажигают новую звезду, а это своего рода магия: гораздо более древняя и необузданная чем руны. У благородных гены сильны сами по себе, и едва зародившейся жизни не нужны дополнительные энергии. Напротив, - они опасны для вас. Именно поэтому традиция и запрещает благородным сходится с простолюдинками…. Как и наоборот. Ведь, прошу меня простить за пошлое сравнение,  ночь с неблагородной для вас все равно, что зачатие в зале пропитанного магией дворца Мильтана. Родовой код ребенка, зачатого от этой связи будет необратимо изменен. Распространяясь, это изменение в скорости внедриться в геном всех домов: этому способствует система бракосочетания аристократии. Следовательно: если некие изменения и произошли поколений пять назад, то их последствия проникли в среду многих домов. Если не во все.
Де Юбер заметно побледнел. Де Линн нервно тер пенсне, норовя протереть толстые линзы насквозь, а де Венг немного расслабился. Варций был доволен, - его верный союзник был прекрасным психологом и интриганом, следовательно, все складывается более чем удачно.
Задумчивую тишину нарушил Форций де Хиам.
Герцог как всегда начал речь с медвежьего урчания.
- Я человек в науках неискушенный - и это очевидно.  Но мой голос как и мой дом еще имеют вес в Велебрии. По этому, прошу сказать, правильно ли я вас понял. У герцога Варция есть неопровержимые доказательства падения дома Вардалл. Вы говорите о возможности исцеления нас от какой то кровавой хвори, это вроде бы тоже ясно. Но объясните: что же это за хворь такая, ведь я пока ничего не заметил.
Варций де Вирк едва не потерял терпение.
- Достопочтимый Вольфео. Разве сами вы не слышите новостей?
- Знаете, - простодушно осклабился тот, - не привык верить слухам. Только собственным глазам, и тому в чем сомневаться нет причины.
- Тогда вы, несомненно, слышали о смерти Авии, герцогини де Вард двадцать лет назад. Хочу напомнить, матери благородных еще никогда не умирали при родах. Так же за последние сто лет резко повысилась смертность наших кондотьеров. Нынче каждый пятый наемник-аристократ не возвращается с континента, а это серьезно ослабляет наши Grandi Case. Кроме того некоторых благородных поразил странный недуг, а ведь до этого нам болезни были неведомы. Сам патриарх жестоко ослаблен этой хворью. Не это ли доказательства упадка, что нам грозит?!
Де Хнак многозначительно хмыкнул под нос, изобразив на лице глубокую умственную деятельность. Было заметно – его еще обуревает некое сомнение, но в основном он согласен. Варций немедля решил добить:
- И дело не в огнестрельном оружии. На континенте в большинстве случаев используются фитильные мушкеты и аркебузы, а это оружие для толпы. Оно не страшнее для нас, чем древний самострел. 
- Хорошо, - заговорил де Юбер после долгой паузы; было очевидно что он говорит от лица всей Южной Когномии, - так что же от нас требуется? Вы упоминали о неких условиях.
Его высочество, герцог Варций де Вирк переживал апофеоз. Но сложнее всего было скрыть восторг триумфа под маской холодной решимости.
- Да. Условия. Мистер Кларик, прошу вас.
- Волей моего Ордена, оглашаю. Платой за наши услуги будет открытый доступ нашим семантам к катакомбам Эль-Пико в целях их тщательнейшего изучения. 
Де Линн кисло шлепнул губами:
- Кроме того что этот район охраняется консервативными де Вардами, есть и другая проблема не менее острая для выполнения этого требования. Катакомбы, возможно, несут для нас серьезную опасность. Согласно легендам там находятся довелебрианские руины, и мы не можем знать, что за мощь сокрыта в недрах холма. Опасна ли она для нас? - он обернулся, ища поддержки у остальных; многие согласно кивали, - нам нужны гарантии.
- Они будут, - со слегка наигранной вежливостью ответил семант.
Де Юбер качнул головой.
- Я ничего не знаю на счет сказок о подземельях и древних развалинах,  но первое замечание достопочтимого герцога де Линн справедливо. Де Варды.
Варций звякнул шпорами. Теперь ему уже не нужно было играть холодную решимость: он был ею просто переполнен.
- В виду того что Беоций де Вард проигнорировал все мои предложения о сотрудничестве и нейтралитете в делах с мильтианом, а значи – отказался искупать тяжкий грех своего Дома, мы должны принять жестокое решение. Grandi Case Vardall должен поплатится за содеянное. Беоций умрет.     
   

 
Следующие пять дней были для Фиделя чем-то невообразимым. Новый стиль фехтования заставил его забыть обо всем. В постоянных упражнениях его тело быстро восстанавливало утраченную форму, а раны заживали с удивительной быстротой. Каждое утро сжимая в ладони странный клинок, Фидель ощущал как руке возвращается былая твердость, движениям – четкость а мыслям – ясность и уверенность.
Конечно, этому способствовала великолепная кухня госпожи Соверо. Застенчивые взгляды Сельвии почему-то заставляли работать усерднее и не обращать внимания не слабости, а новый стиль фехтования…. Казалось, он менял саму суть капитана.   
Единственное что осталось от шпаги: стандартные стойки и позиции защиты. То, что вбивалось в его сознание годами упражнений в армейской школе, а затем оттачивалось на улицах столицы в схватках с редкими воинственными преступниками, теперь ломалось и лопалось как фальшборт под вражеским залпом. Сабля была легкой. Гораздо легче, чем большинство боевых шпаг. А изогнутый клинок, таил в себе гораздо больше секретов, чем казалось на первый взгляд.
- Твоя кисть достаточно разработана, а рука натренирована. Ты быстро возвращаешь себе форму, но тебе еще предстоит научиться думать по-новому. Жить по-новому! Отныне ты станешь двигаться более плавно; не рви сухожилия, они тебе еще понадобятся. Пой вместе с клинком, услышь его! Научись, и сможешь достойно вернуться в столицу. – таковы были часто повторяемые фразы Эстена-ветерана, в ответ на которые Фидель лишь пожимал плечами. Он быстро привык ничему не удивляться: он не удивлялся изменениям в своих повадках, в манере ходьбы.  Не удивлялся отцовской опеке, которой одаривал его, казалось, совершенно посторонний человек. Не удивлялся и тому, что взамен скорби о потере друзей и сослуживцев в груди звенело холодной сталью желание отомстить. 
Удивлялся Фидель лишь чувствам, которые загорались в его груди при виде Сельвии. Ее нежным, немного наивным и удивительно милым взглядам, которым она одаривала его при каждой встрече: в доме, на кухне, за ужином или когда подносила воду взмыленному, и еще немного слабому карабинеру после каждой тренировки. Удивлялся и, право сказать, сам впадал в застенчивость.
А вообще, это был совершенно другой мир. Не тот, к которому он привык, в котором вырос и жил. Этот мир был  ему и чужд, и близок одновременно.
На пятый день они с Эстеном пошли в местный трактир «Боевой цеп». Прибудь он сюда при других обстоятельствах, мигом бы приказал изменить воинственное название на что-то менее мятежное. Но теперь лишь криво усмехнулся. В чем Бравенкур теперь был полностью уверен, так это в том что авертийцам можно полностью доверять. Что бы они там не говорили и как не называли свои заведения.
 Поначалу были косые взгляды и такое чувство, словно ты не в своей тарелке. Потом несколько пинт хмельного заметно подправили дело. Завязался разговор с местными. Пошли знакомства, тосты за здравие и за Велебрию.
А потом кто-то кого-то толкнул. А кто-то вспомнил старую и на первый взгляд бессмысленную обиду. В общем – все подрались. Весело и задорно, перевернув несколько столов и поломав одну лавку, на которой и без того были следы неоднократного ремонта. Затем еще раз выпили, помогли трактирщику Элберту, который был по совместительству еще и коморщиком, навести нехитрый порядок, и с веселым гоготом разбрелись по домам.
Вечером, перед сном Фидель лежал и думал. Он вообще много думал последнее время, но теперь его мысли не были мрачны. Пожалуй, это был один из самых приятных и радостных вечеров в его жизни. Маленькая деревушка жила. Жила по настоящему, без уловок и утаек. Говоря щедрости, глупости и гадости прямо в лицо друг другу. Дерясь, потом мирясь, но всегда помогая и не оставляя человека в беде. Он поймал себя на мысли, что хотел бы, наверное, вернуться сюда. Когда-нибудь. Когда все закончиться.
Так прошло пять дней.

- Мне пора.
Они сидели за столом в гостиной. Огонь в камине уже догорел, а вино в изящном кувшине на столе иссякло. Как и разговоры. Как и боль в ребрах, тяжесть в теле, которая будто бы растворилась в окружившей Фиделя заботе.
 Мельник неспешно докурил и сказал:
- Надеюсь, пребывание у нас вас не слишком утомило, господин офицер, - улыбнулся; его глаза лукаво поблескивали в полумраке трех огарков, - Так же надеюсь, вы многое поняли за это время.
Офицер кивнул. И действительно, в какой-то мере он был даже рад тому, что на его отряд напали – ведь не будь повстанцев, он бы так и не повстречался с этими прекрасными людьми. Боль утраты все еще довлела над душой, но теперь приняла форму скорби и  решимости не оставить их смерть безнаказанной.
Фидель улыбнулся. А ведь кем он был тогда, бредя среди выжженных солнцем степей? Мальчишкой, который готов был со шпагой наголо ворваться в отделение карабинерии, что-то кричать, доказывать. Натворить глупостей. И ничего не добиться. 
- Вы правы. Вы как всегда правы. Теперь я знаю, что нужно делать.
Эстен удивленно поднял брови.
- У тебя есть план?
Капитан наклонил голову, проведя рукой по щетине.
- Нет. Пока нет.
- План – дело наживное. Главное, ты теперь знаешь: что. А как – это не проблема, ты парень головастый. Я за тебя не волнуюсь.
Они еще немного посидели в тишине, глядя как за окном тянулась тонкая цепочка огоньков завалья столицы. Как из-за этой цепочки, изящным серпом выплыла юная луна.  И Фидель, как будто встревоженный моментом прощания с этой радушной, другой Велебрией, запел. Тихо, чтобы невзначай не потревожить Сельвию, если вдруг та уже спит.   

Кларимонтскими стылыми долами
Шел к тебе я, моя Меланно
Вдоль полей тушью сажи рисованных
Шел, и видел - как смотришь в окно

Старик вытряхнул трубку в ладонь, и так же тихо подхватил.

Как в тревоге седая головушка
От волнений и дум - не в годах
Побелела от дум, хоть не вдовушка
Вся седа, но прекрасна мне в снах

Все-таки, это не был простой вечер. И  не зря вступили они в неравный бой, и как подобает настоящим Велебрианцам, его люди приняли смерть с оружием в руках. Не зря он выжил. Бравенкур запел громче. Его сразу же поддержал ветеран, ностальгически склонивший голову к плечу.

Я тебя, моя милая женщина
Зрел в дубравах туманных полей
Средь разводов, кругов на воде ручьей
Да в пожарищах, крови людей

Теперь, уже не боясь никого разбудить или потревожить, они пели во весь голос. Словно пытаясь что-то донести затерявшейся на горизонте столице.

Я прошел сквозь огонь, и лихую сталь
Щедро кровь проливал, как вино
Но лишь имя твое на моих устах
Пуще рун мою жизнь берегло

На лестнице тихо скрипнули половицы и словно легкий призрак, в гостинную незаметно и грациозно вплыла Сельвия. Девушка мечтательно оперлась о косяк, заслушавшись старинной песней, которую отец не пел уже много лет.

Коль мне рок не напишет свинец ловить
И на грудь злую пику не брать
Я вернусь, чтоб с тобой до скончанья жить
И войну лишь во снах поминать….

Песня утихла. В воздухе повисла вибрирующая тишина, и было слышно лишь ворчание разбуженного ястреба да тихое поскрипывание заклиненных лопастей под легким ветром: в деревне вот-вот созреют злаки, скоро настанет время ей слано поработать. Большая часть зерна уйдет в Столицу, как налог и товар….
- Когда-нибудь, ты вернешься, - неспешно проговорил мельник, - и я верю – вернешься с победой.
- Если это так, кто как не вы помогли мне в этом?
Эстен улыбнулся в свои пышные, подернутые сединой усы.
- Благодарности и прочие расшаркивания оставь для столичных салонов. Ты вернешься, и заберешь Сельвию с собой.
Фраза была резкой и острой, словно клинок ассасина. Но Фидель, почему то, был к этому готов. А старик продолжил все так же прямо.
- Даст Провидение, настанет день, когда столица станет открытой для всех честных велебрианцев. И тогда девушке следует показать город. Воистину, если и есть в это мире место более прекрасное чем Велебрия, то оно мне не известно.
Офицер кивнул, поправляя полы вычищенного и заштопанного камзола.
- За нее стоит постоять.
Мельник встал, подошел к буфету и извлек оттуда бутылку с потескавшимся сургучом на пузатом боку.
- Старое Латорийское. Сейчас там уже такого не делают – война, чтоб ее…. Запечатано еще при прошлом Патриархе. Небось, старше тебя вдвое, хэ-хэ. 
Он ловко сорвал сургуч и громко чпокнув пробкой, наполнил кружки.
- Ну что, давай выпьем. За Велебрию мы уже не раз надирались, так что давай теперь за наше будущее. - он поднял кружку, взглянув через плече сидящего спиной к девушке Фиделя, - За вас с Сельвией!
Позади кто-то звонко ахнул.  Молодой человек обернулся и с удивлением увидел сползающую в обмороке девушку.
- Эх, женщины, - крякнул мельник и залпом осушил бокал.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Celeriomir

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 377
  • Спасибок получено: 4
  • Graf Zeppelin
    • Просмотр профиля
    • Геральдическая Палата
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #19 : Июля 18, 2011, 12:23:48 »
Глава Седьмая

Долг

В стрельчатом окне кабинета забрезжил рассвет. Торовое представительство мильтианского ордена в Велебрии Пробудилось.
Одинокий луч Солнца пробежал по конькам домов, блеснул на влажных булыжниках мостовой, заискрился вдали на шпиле Патриаршей башни. Рассвет был так нежен, и едва уловим,  что герцог де Вард затаил дыхание: дабы не нарушить волшбу рождения солнечного света.
По стенам комнаты поползли мягкие блики. Огонь газового бра дрогнул, обозначая утренние перепады давления. Кларик медленно отошел от книжной полки, которую еще миг назад буравил тяжелым, невидящим взглядом.
- Значит, они все же приняли решение.
Тяжелый голос герцога был для Кларика чем то, вроде удара плетью. Он искал в тоне старого друга нечто, похожее на укор, обиду или осуждение. Но к великой печали, голос был ровным и уверенным. Как и следовало голосу герцога, - не друга.
По лицу мильтианца пробежала тень разочарования. Он грузно опустился на стул, скрипнув резными кедровыми подлокотниками, и тяжело вздохнул. Ответ дался с трудом, до невозможности: 
- Да. Да, приняли. Когда Варций объявил о необходимости твоей…. Твоего убийства, поднялся шум. Все было смешно и не серьезно, как на заседаниях Совета Десяти. Они бессмысленно сотрясали воздух, кричали, оспаривали. Но в конце концов почти единогласно согласились. Словно решение касалось какой-то сущей безделицы, вроде ремонта дороги на форт Рондиньи.
Беоций невозмутимо хмыкнул и усмехнулся.
- Кларк, сколько я тебя помню, ты всегда был сентиментален. Даже слишком как для дипломата. Эти люди, герцоги, привыкли скрывать свою истинную сущность  так глубоко, как барышня свои ножки под бальным платьем. Я один из них, и знаешь ли, это единственное, за что мне стыдно. А на счет моей возможной смерти ты особо не горюй. Этого следовало ожидать.
Варций замолчал,  извлек из кожаного пенала курительные принадлежности и принялся неспешно забивать трубку душистой смесью.
- Ты не возражаешь?
- Не курю, - развел руками с легкой досадой Кларик, - но тебе то запретить не в силах. Хотя и пагубное это занятие….
Собеседник подавил смешок, высекая искры на пропитанный маслом фитиль в латунной оправе.
- Уж не печешься ли ты о моем здоровье? На счет этого можешь быть спокоен. Благородная кровь, а если что - и герцоги избавят меня от возможных недугов. Уж если что и осталось в них от былых глав Великих Домов, так это верность своему слову. В прочем….
Рваные узоры дыма в полумраке растворялись, играя слабыми лучами кармина. Варций затянулся, зашипев крепким табаком.
- Если Андреус выступит на моей стороне, они не посмеют. Что будет весьма досадно.
Мильтианец поджал губы, с сомнением взглянув на друга.
- Но что им голос одного герцога, при их восьми?
- А то, ты не знаешь Андреуса, - де Вард развалился в кресле, забросив ногу за ногу; да так, что заскрипела кожа ботфортов, - при звуке его имени половина столицы готова бежать за чистыми портками, а другая половина – сочинять очередную кровавую байку о страшном герцоге-людоеде.
 Кларик хмыкнул, задумчиво упершись губами в сцепленные кулаки. Легкая тень мелькнула по его лицу. Тихо пробили настенные часы, сообщая половину пятого.
-  Ну да, ну да. Здесь я с вами, друг мой герцог, соглашусь. Эсиний не прост. Его образ жизни более чем странен, а вид весьма не благонравен. Будь я ребенком, посчитал бы его ходячим упырем из старых сказок. Но в то же время, тебе ведь не известны его планы и цели? Да с какой стати ему ввязываться в этот конфликт?
Варций докурил, аккуратно завернул трубку и встал, дабы немного размять ноги. Даже не смотря на благородство, возраст имел ощутимые последствия.
- Понимаешь ли, дорогой Кларк. Мои планы слишком тонки и воздушны чтобы их оглашать. Но поверь мне, я знаю что делаю и знаю, на что иду. Андреус с остальными герцогами, конечно люди интересные. Но предсказуемые. Как и вся система Велебрианских отношений. Уж мне ли, старому консерватору, не знать об этом? Будущие события представляются мне весьма банальными и очевидными: Великие Дома уйдут в сторону, якобы дожидаясь своего часа. На этом может сыграть амульгавария, и если кто-то влиятельный их серьезно поддержит: это может грозить нам гражданской войной. Конечно, видится это очень тумнно: все таки четыреста лет спокойствия и порядка кого хочешь приведут в состояние расслабленной беспечности. Даже меня. Но…, и проигранное сражение способен вынести на своих плечах один единственный фрегат…, - герцог лукаво улыбнулся, подкручивая пышный седой ус, - если появиться в нужный момент. Как в том бою, что свел нас с де Варцием. Но, понимаешь, я бы не хотел, чтобы этот фрегат был одинок.
Кларик кивнул.
- Я уже послал своего ястреба.
- Вот и замечательно. Всегда знал, что на тебя можно положиться. Хотелось бы чтобы когда все начнет рушиться…. Упаси нас Провидение прийти к этому, но все же. Только бы сохранить сына. Его надо спасти. Ведь именно он и станет этим фрегатом.       
- Я снарядил следить за ним своего лучшего агента, - и без того вытянутое лицо мильтианца стало еще длинее, скулы хищно обострились, - Хотя твои планы мне видятся совершенно нелепыми…. Что же с Гергио?
Беоций рассеянно улыбнулся.
- Священный отряд? – он явно не спешил отвечать на вопрос, - ты все-таки собрал его вопреки моему запрету. Но, может это и к лучшему…. А Гергио? Ветер в голове. Парень еще юн и несерьезен, и открытие каких-то там документов окончательно выбило из него остатки духа Вардалл. Слоняется по злачным местам, занимается…, - герцог поморщился, - невесть чем.
- А что собираешься делать ты? Ведь не можешь же ты постоянно держать мальчика подле себя, тем более если ситуация требует от тебя разрешить наследника. 
В словах друга звучала тревога и угроза. Варций все это прекрасно понимал,  и уже не раз бестактно закрывал эту тему, но теперь от него действительно требовался честный ответ.
- Не знаю, мой друг, не знаю. Это чувство нельзя описать, оно…, оно сродни отцовской любви. Я просто чувствую, Гергио не должен сейчас покидать столицу. Как бы там ни было
- Но согласно традиции, он еще не мужчина, и не сможет в случае чего, стать тебе заменой.
- Он де Вард! – глаза старика внезапно полыхнули болезненной решимостью.
Кларик хотел было парировать, но лишь покачал головой.
- Я знаю, Беоций. Это многого  стоит, и…, - он замялся, словно вылавливая из посветлевшего воздуха своего кабинета нужные фразы, - и вообще, как бы там ни было, не зря ведь Авия отдала свою жизнь этому ребенку. Он величайшее из заклинаний, которое творилось при мне. Как бы там ни было, - Кларик поглядел на герцога, и взгляд его был полон решимости, - Мы сохраним твоего сына. Он станет герцогом.   
Беоций улыбнулся, лихо подкрутив седые усы.
- Я в тебе никогда не сомневался. Гергио меня часом огорчает, это так. Вчера к примеру, пришел весь взъерошенный, грязный, да еще с окровавленной шпагой. Я как узрел это, испугался. Вон думаю, сын еще более лихой, чем я в его годы! Залихвацкий драчун, а ведь ты знаешь, сейчас нашему дому нужен воин, а не рубака.
Кларик открыл окно подле стола, и в заполненный табачным дымом воздух комнаты ворвался предрассветный бриз. Море было недалече, а улицы безлюдны.
- Все так нескладно, Варций. Все так нескладно, ведь взгляни: ты, мой старый друг вынуждаешь быть принять сторону твоих врагов. Не скажу, что не верю тебе и твоим планам, что бы они там не скрывали. Но как твердит старая пословица, у последней черты будь честен с собой. А как я могу быть честным, если не знаю правды?
  - Брось, - небрежно отмахнулся герцог, - Я ведь пришел к тебе за мудрым советом и помощью друга, а  вместо ответов ты разводишь вопросы как грибы по дождю. В конце концов, еще не все потеряно. И не все складывается, как я предполагаю. Официально Андреус отстранился от нашего конфликта, но чутье мне подсказывает, что все-таки именно он сыграет ключевую роль. Дело даже не во мне и моей жизни. Уж больно молчалив наш Сумеречный герцог. Правда, недавно он заговорил. Нет, не удивляйся, заговорил в письменной форме. Прислал два письма, в коих уклончиво предлагал содружество между нашими домами. Писал что-то там о мрачных временах раздора, о политике. Даже тебя упомянул, хотя и,  не в лучших красках, - Варций хитро сверкнул глазами, - вполне возможно, мои дела не столь плачевны. В прочем, верить его словам я бы стал в последнюю очередь.
  Ветер переменился, со стороны города потянуло сквозняком, принесшим сладковатый запах хлебной выпечки. Город начинал просыпаться чем Кларик был несколько опечален.
- Будь осторожен, герцог. Я буду держать тебя в курсе всех известных мне событий. Помогу чем смогу, но сам понимаешь….
Он отвел взгляд от лежащего на столе свертка. Старые доспехи герцога….
На лице читалась плохо скрытая надежда.
- Может, все-таки откроешь подземелья…. Послушай, не говори сразу нет, ведь именно этого от тебя требуют. Генетическое угасание благородных – глупость, да пусть хоть захлебнуться им!!!
  Де Вард оперся на стол и внимательно посмотрел на друга.
- Ты же наперед знаешь мой ответ. Хотел бы, но судьба моего дома - хранить катакомбы запечатанными. В былые времена они и так доставили Велебрии хлопот и смертей. Таков указ Патриарха. Не будь я герцогом Десятого Дома, коль нарушу его.
Беоций встал, одернул отвороты серого кафтана и замер, словно что-то припомнив.
- Да, вот еще что. Я точно не уверен, но мне кажется, что Эсиний намекал о ТВ о тебеоей просьбе….
Герцог стремительно подскочил к удивленному мильтианцу и схватил его за плечо.
- Да, точно. Он, что-то писал о подземельях. И в его словах читался явный, хотя и завуалированный интерес. Я не знаю, чем это может помочь, но так, на всякий случай, прими к сведенью. Андреусу это тоже интересно. Да, и между прочим, тогда появляется смысл в его негативных отзывах. Он словно хочет в союзе со мной быть туда допущенным, а ты с остальными Домами - мол, нет! Хэх, старику порой надо озвучивать мысли, чтоб разобраться в библиотеке своего увядшего ума. 
И без того озабоченный Кларик окончательно помрачнел. Известие Беоция было тревожным:
- Тебе пора. Уже почти рассвело, не стоит показывать возможным шпикам, что меж нами есть какие-то сношения.
- Я помню, сам же это придумал. Официально, ты мне противник. Странная дружба у нас выходит, правда, дружище?
Кларик пытался что-то вставить, но герцог перебил, снимая с вешалки-рогов перевязь шпаги.   
- А знаешь, по правде говоря я рад этому. Невзирая на долг, обязанности и статус, мы смогли стать хорошими друзьями. Значит, еще не все потеряно для этого прогнившего, увязшего в эгоизме и алчности, мира.
Он взял шляпу, развернулся было к выходу, но остановился, словно почувствовав нечто, уже на самом пороге.
- Выполни мою просьбу.
Герцог наклонил голову, растрепав седые собранные в хвост волосы по широкой спине. В его темно-коричневых глазах непривычно подрагивали отблески тлеющих лучей.
- Отдай доспехи Гергио. Подготовь его, когда придет время.
Кларик вытянулся, протягивая руку для пожатия.
- Не сомневайся, Беоций. Сделаю все, что в моих силах. Клянусь.
Герцог ответил на рукопожатие, долго-долго смотрел в глаза мильтианцу, затем коротко кивнул.
- Спасибо, друг.
- Прощай, де Вард.  До свиданья.



День грозил закончиться, еще не начавшись. Гергио проснулся от ужасной головной боли.  Была ли виной шальная выпивка низов городской клоаки, или же плохое настроение в купе с горестными мыслями, так осточертевших разуму, что он готов был взорваться. Непонятно. И от этого непонимания голова болела еще больше.   
Юноша открыл глаза и пробежал взглядом по комнате. Было уже светло. Солнце слепило в единственное окно комнаты, ярко сверкало на пластинах валяющегося на полу с вечера доспеха, играло на полированной поверхности секретера.
Как давно он не просыпался так поздно? С одиннадцати лет статус баронета, а затем и прямого наследника обязывали его начинать день вместе с восходом солнца и тратить все выигранное у сна время на боевую подготовку. Затем был патриарший университет: уж там спать вообще не приходилось. Создавалось впечатление, что здесь испытывают тебя на прочность. Ни один простолюдин не выдержал бы тамошней нагрузки. Гергио застонал, вспоминая степень физического напряжения. Интеллектуальный труд лекций давал возможность отдохнуть телу, но от этого не становилось легче.
А теперь он вкушал самую большую роскошь аристократической юности: сон. И вкушал он ее в полном объеме.
Однако, голова все равно болела.   
Вчерашний разговор с отцом, ворох событий, убийства, драка в баре, Палома….
Гергио мучительно застонал, нелепо взмахнул руками и вывалился из постели. Удар выбил воздух из легких. Но вставать все равно не  хотелось. Не было желания. 
С далекой главной площади донесся звон колоколов. Частый и триумфальный, как бьют только во время празднества.
 «День Кондотьерии! Празник наемников и кондотьеров, молодых людей которые покидают столицу, дабы служить в наеме и становиться мужчинами!»
Мысль была порохом, а ущемленное эго послужило искрой.  Вместе, они словно взрывом подбросили баронета с пола.
- Не пристало наследнику валяться! - тарахтел он себе под нос, пытаясь отыскать свою одежду и парадную шпагу, - сегодня особый день. Пусть не мой, но главный праздник Велебрии! Будет присутствовать этот негодяй Генрих, наследник Вирков, чтоб у него ножны намокли. А я буду! Стану гордо, поприветствую взмахом шляпы едущих на континент баронетов и прочих благородных. Всем покажу, что не просто так остаюсь еще на год и понимаю тайный замысел решения отца!
Гергио остановился.
Забвение подери, а ведь он до сих пор не знал, что же на самом деле побудило Беоция не выдать ему рекомендательное письмо. Вчерашний разговор, конечно, убедил в том, что это вовсе не понт маразма, и герцог в здравом уме принял это решение. Да вот от этого легче почему то не становилось.
Спазм моментально сковал его мысли. Думать было действительно больно.
Он кое-как оделся, обрушив оружейную стойку пока пытался снять богато инкрустированную золотом и камнями шпагу на золоченой перевязи, задорной руганью выгнал прибежавшую на грохот прислугу, и уставился в зеркало. Вид был не блестящий: волосы взъерошены, синяки под глазами…. Что бы там ни было, но баронет очевидно должен выглядеть получше. Более эффектно, что ли.
Криво улыбнувшись, юноша собрал непослушные волосы в хвост, кое как перевязал его бантом, сорвал с крючка шляпу и рванул по коридору, который проводил его чередой окон из восточного крыла к центральной мраморной лестнице.
Внутренний двор был наполнен суетой. Чем-то бессмысленным и обыденным занималась прислуга. Пьер Обевон, - иммигрант из континента, главный конюшный и пожалуй – самый заядлый пьяница в столице, приветственно сорвал с лысины берет.
- Куда, милсдарь, спешите? Ах, что то я, совершенно запамятовал. Парад же! Сейчас вам гнедого в сбрую одену.
Он шлепнул берет обратно на лысину, поправил забившиеся в ненужные места, штаны и  вразвалочку засеменил к пристройке:
- А то ж ведь, вчера чистили наших лошадок. Так я велел всю сбрую….
Гергио хищно зарычал, но от проклятий удержался.
- Пьер, я ценю твои истории, но нынче безумно спешу!  Я и так опоздал. Эти слуги опочивальные ни на что не способны, даже разбудить вовремя!
- Эмм.., - замялся старик, стаскивая парадное седло со стержня-вешалки, - так вы же покуда свою ниверситету кончили, так и больше не велели тревожить. Вот я и решил, надо бы вашу служанку, Этли, выгулять. А то ж вовсе бедная, воздуха свежего не видывает.
Не смотря на злость и спешку, Гергио рассмеялся. Старик репертуара не менял. Даже сейчас, как в годы его детства, конюх умудрялся без труда соблазнять всех подряд, а потом невозмутимо отвечать указующему на пузатый животик очередной девицы, персту: «Дык, мы же просто гуляли. Скажи же, Гамелька!»
Наконец, гнедой жеребец: гордость Пьера и подарок Гергио на двадцатилетие, был оседлан,  получил в бока шпорами и вырвался из тени уютной стайни. Прямо в суетящийся, гомонящий и бьющий фонтанами дневного света, город.
Весело зазвенели подковы.
Улицы столицы были закрыты для лошадей и всадников – во избежание чрезмерного задерьмления. Все-таки Велебрия славилась чистотой не только своих традиций, но и улиц.  Лишь благородные и особо уполномоченные могли пользоваться услугами конного транспорта, да и то, по особым случаям. Сегодня был один из них: Праздник Кондотьеров.
Велебрия ликовала. Проносясь по людным улицам, виляя меж лавками и спешащими убраться с дороги людьми, Гергио не мог не заметить пестрых цветов на окнах, красочных лент под арками переулков и высоких террас Эль-Пико. Гирлянды пересекали улицы, модные цвета платьев и более выдержанные – камзолов, пытались вторить их тонам. Всюду был смех, веселые крики и утренний, предпраздничный гомон. И даже ругань едва не угодивших под копыта его конЯ зевак звучала неубедительно.
Когда цветущий флагами Башенный мост Серпентиния, и узкие старинные улочки родного Эль-Пико остались позади, Гергио открылась картина настоящей подготовки к триумфу. Вдоль широкого проспекта Доблестных, ведущего аж до Площади Согласия и дальше – к Капиларию, выстроились шеренги солдат регулярной армии. Легендарные терции были во всем великолепии. Баронет подавил противоречащее этикету желание начать глазеть по сторонам: пытаясь высмотреть в лицах неподвижно стоящих мушкетер, салютующих оружием пикинер и сверкающих доспехами алебардщиков лицо брата Керронния, запомнившегося ему со старого семейного портрета. Нельзя, традиция не велит…. 
Мимо этой живой, сверкающей кирасами, морионами и оружием галереи сновали туда-сюда посыльные, мелькали цветные плащи Благородных Домов, открыто и важно вышагивали вдоль улиц вездесущие карабинеры, демонстративно позвякивая цепочками детекторов они окидывали надменными и пристальными взглядом прохожих.
Гергио пустил коня рысцой, съехав с центра улицы. Теперь можно было распустить фамильный плащ и, не смотря на все кривотолки, светло приветствовать знакомых. И незнакомых тоже.
При последней мысли боль вернулось в голову. Восторг быстрой езды прошел, и теперь к юноше вновь вернулось чувство собственной неуместности. Конечно, он знал, зачем приехал, что не мог поступить иначе дабы не дать лишнего повода врагам и недругам обвинить его в малодушии или отсутствии такта. Но в то же время здесь он был лишний. Ведь сколько раз в юности Гергио представлял себя едущим по проспекту на коне, высоко поднимающем копыта в торжественном шаге! И он, и конь покрыты доспехами, сверкающими ярче солнца. И пышно триумфует среди иных плащей фиолетовый цвет Вардаллл, оглашая всем: вот, едет будущий герой песен и сказаний, наследник древнего рода, доблестный и неустрашимый Гергио! И его лик скоро будет вписан  в череду Великих, на знаменитых фресках главного зала Патрония…. 
- Тьфу, - опомнившись, сплюнул баронет, и добавил про себя, - ну вот, замечтался как ребенок.
Колокола стихли. Появившиеся словно под земли военизированные патрули принялись методично оттеснять толпу простолюдинов в начало и конец проспекта, освобождая его центральную часть вместе с площадью Согласия для представителей благородный семейств.
Кто-то упал, ойкнул и завыл под стальным ботинком напирающего алебардщика.  Покатилась по мостовой разбрасывая яблоки кошелка, заплакал ребенок.
Гергио невольно поморщился. Та часть праздника которая отпускалась «наведению порядка», его никогда не устраивала. Не взирая на врожденное чувство надменности по отношению к неблагородным, ему было неприятно смотреть как страдают эти, в общем-то неплохие, а может даже хороши люди.
- Мне приятно видеть вас на параде, баронет, - раздался подле спокойный уверенный голос герцога.
Гергио радостно обернулся. Ему было приятно увидеть отца подле себя.
Беоций был эффектен. Он хоть и не имел публичных склонностей, но когда облачался в изукрашенную богатым узором кирасу, фиолетовый плащ, отороченный крашенным соболиным мехом и роскошные ботфорты с золотыми пряжками поверх свободный бархатных штанов, то вряд ли кто мог бы усомниться: перед ним глава Великого Дома воплоти!
Но нынче помпезности добавляла роскошная шляпа с белоснежным плюмажем кучерявых перьев и боевая шпага. Ну и конечно – огромный эсельветский скакун гнедой масти, хоть и состарившийся, но все еще достаточно сильный для «настоящего дела», - как любил повторять конюх Обевон. 
- Отец, - Гергио даже растерялся, охваченный зрелищем, - вы просто….
- Не в пору вам, милейший, - ткнул герцог сына пальцем в  грудь и рассмеялся, - могли бы хоть в чем-то брать пример со своего старика!
Смех Беоция был заразителен, и баронет не смог удержаться. Они не часто бывали вдвоем, а последнее время встречи стали еще реже. И теперь, невзирая на все невзгоды и противоречия, они опять были вместе. Как одна семья. И Гергио теперь мог себе честно признаться – ему действительно приятно.
Звонкий колокол отмерял двенадцать ударов. Беоций дернул поводья и сделал знак Гергио. Начиналась первая часть парада, когда герцоги и их наследники должны были собраться в приветственную колонну вдоль площади.
Баронет вздернул верх шляпы и поправил портупею. Их место – место де Вардов было традиционно крайним. Возможно, в этом таился скрытый символизм.
Герцоги поприветствовали их. В прочем - более сдержанно и холодно чем обычно, это слегка насторожило юношу. Но приветливый вид отца вселял уверенность, и он сам отсалютовал, стараясь не замечать открытого презрения в глазах присутствующих баронетов. Когда его скакун поравнялся с конем Генриха….
- Неужели, - раздался знакомыми противный Гергио шепот, -  а я уж беспокоился о вашем здравии, юный де Вард.
Баронет задорно хмыкнул.
- Что-то вы уж больно боязливы, сударь. Коли чужие болячки могут вас испугать, уж не знаю….
И тут-то до Гергио дошло. Генрих должен быть в другой колонне. Не приветствовать, но самому гарцевать с триумфом по гладким плитам площади. Что-то помешало ему. Что же?
Остальные колкости юноша пропустил мимо ушей, оставив недруга слегка обескураженным,  но равнодушным.
 Главный колокол пробил. Еще, и еще раз, сотрясая воздух подобно залпу береговой батареи - единственный раз в году, когда колокол Патрония заговорил не для обозначения времени.
Гигантское здание, Патроний: пять сотен колонн фасадной галереи высотой в два этажа обнимали площадь с юга. Над масштабным двухэтажным корпусом возвышался огромный купол зала Совета, за которым острым и сравнительно изящным шпилем высилась Патриаршая Башня.
Но теперь все взоры были прикованы  к балкону, нависшему над грандиозной мраморной лестницей, ведущей к огромному парадному входу в здание. На балконе появился сам Патриарх.
Вопреки слухам о болезни, голос Властителя был тверд.
- Господа кондотьеры! Те, кто уже покрыл свое имя и цвет Дома боевой славой, и кто только готовиться сделать это!
Усиленный акустикой подковообразного фасада, слова Патриарха прокатились по площади звучным эхом.
- Сегодня, мы почитаем древнейшую из традиций. Праздник вступления юношей во взрослую жизнь. Пришествие нового поколения, продолжение великого пути нашего народа! И памятуя славное прошлое, я хочу воззвать к ним словами священного гимна!
Гвардейский оркестр Первой Патриаршей Терции ударил мелкой барабанной дробью. Весенней ласточкой запела скрипка.
- И телом и шпагой служить ты обязан!
На улицу мерным шагом выкатила длинная процессия. Колонна всадников в полном вооружении, при родовых гербах и цветах фамилий шла торжественным строем. Сверкали парадные доспехи и оружие.
- Тому, к кому словом и златом привязан!
В первых рядах шли юные баронеты - кондотьеры. Сверстники Гергио и Генриха, высоко вздымающие знамена фамилий Хнак с символическим якорем на синем поле, Хиам с закрытым архаичным шлемом посреди сплошного серебристого полотнища, Халс ведомый тугим свертком в оранжевых тонах стяга и Линн – золоченое поле, покрытое боевым цепом.
- Уста твои правду пусть только рекут!
Гергио не заметил, как сам стал нашептывать слова под дробь барабанов и негромкий, но дружный хор собравшихся.
- О подвигах славных пусть мысль берегут!
Юноша поймал на себе взгляд отца. Он не привык к такому вниманию со стороны герцога, и потому растерялся. Что-то было в этом не так. Что-то трагичное, мрачное.
- Люби, и ты будешь любимым всегда!
Колонна выкатила на площадь в полном составе, с завидной выправкой перестроилась и остановилась. Каждый кондотьер был во главе своего отряда из сорока - пятидесяти таких же юношей младших семей. Кондотьеры и их кассионарии…. Баронеты выехали вперед, обнажив шпаги.
- Свет чистого сердца не гаснет в годах!
Площадь разразилась приветственными криками, когда сверкающие в полуденных лучах клинки отсолютовали Патриарху.
Мушкетерская сотня притерциатов дала залп. Ей гулким эхом вторили канонадой далекие батареи военного и торгового портов, их гомон подхватили орудия форта Рондиньи, прикрывающий столицу от нападений с суши. Толпа благородных и простолюдинов взорвалась радостными криками.
У Гергио засосало под ложечкой. Сколько раз он видел апофеоз парада, но всегда чувствовал одно и то же: восторг и восхищение. Теперь же он был так близок к тому, чтобы салютовать сейчас Патриарху уже кондотьером. Судьба распорядилась иначе.  Он принял волю отца, и строю приветствующих они были вместе.   
Велебрия торжествовала.
Я переступил границу. А за ней....

Оффлайн Афродита

  • Активность: 0%
  • Сообщений: 621
  • Спасибок получено: 2
  • Язык мой - враг мой!!!!
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #20 : Июля 18, 2011, 12:43:32 »
*Обнаружив седьмую главу, довольно потирает лапки*
Каждый понедельник чувствую себя Робинзоном Крузо ... скучаю по пятнице!!!

Оффлайн Tirex

  • Графиня Терронская
  • Хранитель Замка
  • Активность: 0%
  • Сообщений: 3141
  • Спасибок получено: 98
  • Подпись под аватаром
    • Просмотр профиля
Re: Рондашьер. Роман.
« Ответ #21 : Ноября 15, 2011, 14:48:10 »
Свершилось...

Требую продолжения банкета!
Я прочитала всё, что было в файле, но там концовки нет. Где моя концовка? Она в природе существует?

По размаху ставлю этот роман в один ряд с Властелином.
Да где ж твое что, раз знаешь - как? Алхимик, где ж твое золото?
(с) Марина Цветаева. Поэт о критике

«Случайно запевший театральный пожарный критике не подлежит»
В.Шкловский