Написано шесть лет назад как дань тогдашнему мироощущению.
Он стоит, отдыхая в тени ангара. Он красив. Несмотря на свой зеленовато-бурый цвет, потрёпанную обшивку и ободранные о стальные полосы финишёра крылья. Он смотрит в небо, слегка присев на растопыренных лапах шасси, которым никогда не удавалось оторваться от полосы.
Я усаживаюсь в кабину и выруливаю на старт.
Небо... Синее, бездонное небо. Я стремился туда всю жизнь. Я получил эти крылья. Эта машина похожа на тот МиГ-23, который я наблюдал в Музее Авиации - тот самый "клыкастый" двадцать третий модификации МЛ, на котором летал в своё время отец. Тот самый "клыкастый", который заставил сердце сладко сжаться от проснувшейся мечты.
Звон двигателя переходит в рёв. Он срывается с места так, что визжат шины, не успевающие вращаться под рвущейся вперёд металлической птицей.
Только сейчас на сцене ещё один актёр - механик.
"Эта машина прошла через меня. И ты не взлетишь, я это знаю".
И вот уже по команде механика поднимается в конце полосы аэрофинишёр - чтобы наивный пилот не разбился к чертям.
Но я всё равно тяну ручку на себя, задирая нос самолёта ещё выше - так, что сложенный фальшкиль едва не касается бетона... и форсаж тухнет напрочь.
Толчок. Скрежет железа о железо. Рывок. Ремни спасают от разбитой о прицел морды... Двадцать третий взлетает с минимальной стреловидностью крыла, и это решает ситуацию. Иначе прошёл бы сквозь полосы, как "Вихрь" сквозь броню.
И вновь я выбираюсь из кабины на раскалённый бетон. Стою, глядя на застывший в сетях самолёт, на механика, возящегося у передней стойки. Всё сначала - развернуться и идти обратно к старту, к ангару... таща самолёт на себе. Ну, точнее за собой, не суть важно. Так было, так есть и так будет...
Не хочу!
И сейчас я иду не к старту. В сторону, прочь от полосы, от поддельно, или истинно, сочувствующего... а может, ехидно лыбящегося механика. В конце концов, на плоскости как минимум четыре условных стороны света.
Только там - лишь голая степь. И небо над головой. От него никуда не спрячешься. Разве что уткнув глаза в песок, лучше вместе с головой... Но я так не умею. Я всю жизнь смотрел в небо и ждал... разочаровываясь... запрещая себе верить и надеяться... но ждал.
И я вернусь. Посмотрю в глаза механику и вновь возьмусь за трос.
А может, там не только степь... Может, я обрету знание, и, вернувшись, не просто вновь покорно сяду в кабину, а скажу: "А ну-ка, братишка, дай мне!". И, отодвинув механика в сторону, осмотрю двигатель сам. А может, это знание и так есть во мне... и я просто пойму это.
Но кроме механика, есть ещё и конструктор. Кроме исполнителя, есть создатель.
И, увидев, на чём я пытался взлететь, я сниму шлем, расстегну ворот комбинезона и закурю, сидя в тени ангара.
А механик достанет из заначки бутылку водки и два гранчака и скажет: "Видишь, брат - тут никто не виноват..."
Бессмысленно биться головой в стену.