Как и обещала, вывешиваю работы на всеобщее обозрение для ознакомления.
Раскрытие тайны авторства влечет немедленную дисквалификацию. Взнос не возвращается.
Так как работ меньше 15-ти, то конкурс считается несостоявшимся.
Приз победителю будет вручен, но победитель не станет экспертом гильдии.
Проза
№1 MantekoraЧудеса на балконе.
Уютным зимним вечерком, когда за окном кружатся снежинки и многие
дети мечтают о подарках под еще не принесенной в дом елкой,
восьмилетний мальчик, с упоением, искал в папином ящике диктофон.
Найдя вожделенный аппарат и запихнув разбросанные бумаги обратно в
ящик, он выключил свет в комнате и полез, с диктофоном в руках, под
кровать.
Там уже лежала подушка в полосатой наволочке и фонарик. Мальчик
включил фонарик, передвинул подушку в сторону открытой балконной
двери. Улегся так, чтобы видеть часть балкона. Нажал кнопочку на
диктофоне.
Запись № 26 .Привет, это Гера. Ровно пять лет назад я видел живого
Святого Николая! Было почти девяти вечера. Маме позвонили и она, очень
быстро, собралась на вызов (она работает в больнице). Застегивая сапоги,
сказала Кольке дождаться папу. Я смотрел «Тома и Джерри». В комнату
зашел недовольный Колька, держа за брелок папины ключи. Выключил
свет; горели только лампочка над столом и телевизор. Открыл настежь
балкон – он, последнее время, любил закаляться. И меня закалял. Потом
швырнул ключи на стол, сел делать уроки. Я успел досмотреть серию, как
вдруг Колька заорал: «Потише можно?» Я не много убрал звук, посмотрел
на Кольку: он, с аппетитом, грыз ручку, рассмартивая картинки в книге. Я
начал всматриваться : вместо разных закарючек были нарисованы странные
ящерицы: с когтистыми лапами и большими зубами (тогда я еще не знал
динозавров).
«Глаза спрячь!» - зло отозвался Колька. И сразу какой-то воинственный
стал, как соседский петух Петька на даче. Ну, я отвернулся. Тут началась
реклама, звук резко стал громче. Я взял пульт – сделать тихо. Колька
вскочил со стула, подбежал ко мне, стал выхватывать пульт. Я вцепился
пальцами в пульт, тяну на себя. Колька взбесился, рычать начал. Я
букву «р» тогда не выговаривал (и сейчас не очень хорошо говорю),
отвечаю ему: «Л-л-л!»
Вдруг Колька отпустил пульт, я упал спиной на кровать.
- Слышишь? – вдруг шепотом спросил он, показывая рукой в сторону
балкона.
Я помотал головой.
- Выруби звук, дубина! Хотя нет… погромче сделай! Еще громче!
Колька осторожно, как в фильме про Бонда, зашел на балкон. Я
попробовал, как он.
- Не вылазь! – шикнул он.
Я остался в комнате. Колька осторожно посмотрел вниз – на улицу, потом
быстро спрятался. Рукой показал мне подойти:
- Там мужик лезет!
- Кто?
- Весь в темном.
- Это Святой Николай! – радостно закричал я. Колька закрыл мне рот рукой.
- Тише, дурик! Бандит это.
- Нет! – я попытался возразить, Колькина рука мешала.
- Николай ночью приходит. А этот жулик вечером лезет.
- Не верю! – стыдно признаться, я тогда расплакался.
- Гер, у меня на столе есть металлическая линейка. Неси сюда! Только тихо,
как Бонд. Понял?
Я кивнул – брат до сих пор не убрал руку.
- Давай!
Я принес. Колька знаками показал мне уйти, сам притаился, держа линейку,
как джедайский меч.
« - Ничего, тихо говорил Колька, - внизу куча из листьев и снега; третий
этаж. Ничего».
По телеку Джерри обижал Тома. Вдруг на балконных перилах появились
темные пальцы. Я закричал: «Николай, дай подарок!» Колька, со всей
силы, шибанул по этим пальцам линейкой. Страшно закричал Том. Колька
вихрем влетел в комнату и закрыл балкон.
Утром пришел папин брат – дядя Ваня. Он был весь какой-то помятый. Все
время прятал руки: то за спину, то в карманы куртки, которую он, почему-
то, не снял. Разулся, но остался в куртке...
Мальчик заснул. Диктофон продолжал записывать его легкое дыхание…
В квартиру вошло трое: сын и родители.
- Папа!- закричал мальчик, - Герка опять спит под кроватью! С диктофоном!
- Тише, разбудишь. – упрекнула мама.
- Спилберг. – улыбнулся отец.
Колька (а это был, именно, он), скривился:
- Тоже мне, режиссера нашли! Ваш Спилберг, между прочим, сам делал
лимонад и продавал его, чтобы купить пленку. А этот все пытается записать
Святого Николая на диктофон. Шпион недоделанный.
Отец строго посмотрел на сына:
- Положишь подарки на балкон? Или мне сделать?
- Когда это закончится? – насупился Колька.
- Когда твой брат перестанет верить в Николаев и прочую братию.
Мальчик опустил голову.
- Умей отвечать за свои поступки. Нечего было дядю Ваню скидывать с
балкона. Если бы он убился?
- Ванька был пьяный.
- Заруби на носу: пока твой брат будет верить в чудеса на балконе, ты
должен класть туда подарки, - дает сыну две коробки, - они подписаны.
Запись № 27. Привет, это я - Гера! Свершилось! Мне Святой Николай
подарил видеокамеру! Представляете? Настоящую камеру!
№2 Artyy-TТемная богиня белого снега
Двести сорок первого года Рассыпанной эпохи неожиданное известие, как
горная лавина посреди степи, ударило по селу: богиня идет! Охотники
заприметили ее сегодня утром. И в том, что к вечеру эта дрянь будет здесь,
никто не сомневался. Она шла медленно, со змеиной грацией, оставляя за
собой четкий след на рыхлом снегу.
Горевать времени не было, и всем селом немедленно бросили жребий.
- Такая уж моя судьба, - тяжело прошептал побледневший Пилар, держа
самую короткую палочку.
К мужчине подбежала молодая жена, начавшая лить горькие слезы. Двое
детей, похоже, никак не могли понять, почему это их отец с влажными
глазами подозвал их к себе и крепко обнял.
- Жаль их. Без кормильца останутся, - грустно проговорила старая Варига.
- Что поделаешь, так жребий выпал, - ответил ее зять, Намар. - Если начнем
перетягивать, то уже никогда порядка не будет.
Едва Пилар попрощался с семьей, его, несмотря на слезы жены и
растерянные взгляды детей, отвели в комнату в доме старосты, где
мужчине предстояло ждать прихода богини.
А остальные закопошились в погребах и на кухнях, и принялись готовиться.
Поэтому когда вечером границу села пересекла гостья, ее ждал пышный
прием.
- Добро пожаловать в Белые Запруды, - красиво и ровно, с наивысшим
уважением проговорил староста. На его слова богиня ласково улыбнулась
тонкими серебристыми губами.
Крестьяне заворожено замерли, рассматривая богиню. Высокая худощавая
дева излучала легкость и величие удивительно естественно. Гладкие
белоснежные волосы тянулись по снегу длинным шлейфом. Нежными
прядями они окутывали голубые одежды, расписанные серебристыми
узорами, напоминавшими змеиную чешую. Белая кожа, казалось, сделана
из чистого снега, а большие глаза с вертикальными зрачками лучились
серебром.
- Мы безгранично рады принимать вас в нашем селе, - продолжал староста,
и поклонился снежной красавице. - Приглашаем вас к столу, и просим
принять наше подношение!
С этими словами трое мужчин расступились и богиня увидела Пилара: на
коленях, в холодном снегу. Глаза бедняги смотрели в землю, в то время как
губы отчаянно шевелились - наверное, в молитве.
- Спасибо за ваше приглашение, - колокольчиком зазвенел чистый голос
величественной госпожи, на губах которой вежливо засияла искренняя
улыбка. - А подношений мне не нужно, я богиня скромная!
- Как это не нужно подношений? - удивленно воскликнул старик Маваний.
Все взгляды сразу устремились на него, словно кто-то разом потянул
головы крестьян за длинную стальную цепь. - Не бывает такого, чтобы
богине не нужно было подношений! Испокон веков так: какой бы бог не
приходил в село, он поедает кого-то из его жителей, а потом проводит ночь
за столом и на утро отправиться дальше, благословив село!
- Отстань от богини, Маваний! - раздраженно воскликнула жена Пилара. -
Если богиня говорит, что ей не нужно подношения, значит не нужно!
- Опомнись, женщина! - рявкнул старик. - Не бывает исключений!
В ответ крестьяне загудели, словно осиный улей:
- Вот старый ворчун!
- Так смерти Пиларовой хочешь?
- Что он тебе сделал?
- Замолчите немедленно! Проявите уважение к богине! - яростно
воскликнул староста, и все разом стихли. - Просим к нашему столу,
госпожа, - продолжил мужчина, в то время как парочка крепких парней
оттащила Мавания подальше.
- Благодарю, - еще раз улыбнулась богиня, и грациозно пошла... нет,
поплыла по снегу впереди старосты. Крестьяне двинулись следом.
- Балбесы! - зарычал себе под нос Маваний, наблюдая издали за тем, как
односельчане наливают богине вина и предлагают ей вкусные блюда.
Не нужно богине подношения? Как же! За весь его век никогда такого не
бывало! Лишь раз на его памяти, еще когда он жил в другом селе, пришла
такая добрая богиня. Ее все, конечно, радостно встретили, никто даже не
усомнился! Но потом...
Старик не мог терять время. Пока односельчане, как зачарованные,
ухаживали за богиней, Маваний оседлал коня и, несмотря на почтенный
возраст, вовсю погнал его в ночь. Темное небо было чистым, поэтому
звезды верно указывали ему путь.
Спустя два часа он прибыл в небольшой городок - Ирибис. Мужчина знал
наверняка: недавно туда перевели молодого мага. А он уж точно знает, что
делать!
Домик, в котором поселился волшебник, найти было не сложно - почти
каждый в городке знал, где искать чародея. Поэтому через несколько минут
Маваний уже настойчиво стучал в дверь, пока ему не открыли. Перед ним
стоял черноволосый юноша в теплом свитере. На бедрах на два узла был
завязан голубой шелковый пояс, кончики которого, свисая до колен,
развивались от зимнего ветра.
- Чем могу помочь? - вежливо поинтересовался волшебник.
- Беда, господин, - произнес Маваний. - Я из села Белые Запруды, что
неподалеку. И к нам сегодня богиня пришла...
- Ох, люди! - устало выдохнул юноша, закатив глаза. - Да сколько можно
вам объяснять: никакие это не боги, обычные блудные духи! Зимой они,
вместе с холодами, приходят с севера, в то время как летние духи идут
зимовать на юг. Изредка они забредают в деревни и творят беды.
Настоящие богини уже давно покинули нас, и они крови не требовали! А
вы, дураки! Вам бы себе только божества придумать, уже порождениям
тени кланяетесь! Может еще нежити молиться начнете? Не успели
оборотни погибнуть...
- Я все это понимаю, господин, - проворчал Маваний, комкая в руках
шляпу. - Мне тоже эти боги не по душе. Вон даже мой прадед - если верить
тому, что мать рассказывала - фениксом оборачиваться мог! Только очень
маленьким, потому что кровь была слабая...
- Так что у вас с тем духом? - перебил маг.
- Плохо все. Пришла сегодня к нам змеюка...
- Змеюка? - переспросил волшебник. – Серпанфро, снежная змея? Плохо,
очень плохо.
- Что хуже, она от подношения отказалась! Говорит - не надо мне. А я ей не
верю, видел уже...
- Действительно, - задумался маг. - Блудные духи обычно не отказываются
от подношений. Конечно, бывало так, что оно им действительно не нужно,
но все равно я бы таким духам не доверял.
- Так вы спасете наше село? - с надеждой спросил Маваний.
- К сожалению, один я не справлюсь, - вздохнул маг. - Порождения тени -
не моя специализация. И необходимых материалов для борьбы с ними у
меня нет. Я немедленно напишу в Гильдию, чтобы выслали помощь.
Заколдую почтовую птицу, чтобы письмо пришло в Фетесарин поскорее...
Но вряд отряд прибудет до утра.
- Так до утра ведь уже...
- Знаю, - нервно выпалил волшебник. - Но я бессилен.
- Тогда, что же мне делать? - горько поинтересовался дед.
- Пройдитесь по кабакам. Говорят, в городе свободных охотников на
чудовищ видели. Может они еще здесь, и если хорошо заплатите -
возьмутся за работу.
- Чем же я им платить буду? - забеспокоился мужчина.
- Простите, но здесь я точно ничем не могу помочь! - вздохнул юноша. -
Знаток нечистой силы может сам бы и справился, но я врач, а не борец с
темными силами. Все что я могу - позвать на помощь.
Потупив взгляд, Маваний попрощался с волшебником и побрел обыскивать
кабаки. В третьем ему, наконец, повезло: в ответ на вопрос об охотниках
трактирщик указал на стол, за которым сидели трое мужчин и две
женщины. Правда, можно ли было назвать их женщинами? Одетые в
мужское, с коротко стриженными волосами, да еще пили пиво и орали,
словно мужики!
- Простите, господа, - смущенно заговорил Маваний, не решаясь коснуться
рукой плеча самого большого из охотников.
- Чего вам, дедушка? – на удивление приветливо отозвался мужчина.
Успокоенный доброжелательным настроением охотника, Маваний как на
духу выложил ему все: и о богине, и о задуренных головах односельчан, да
и об отказе мага тоже рассказал. Мужчина выслушал его со спокойным,
сосредоточенным выражением лица, и тогда уже произнес:
- Взяться то мы можем... но вы имейте в виду, что это вам не дешево
обойдется. Поэтому хочу убедиться, что вы сможете оплатить наши услуги.
- Я бедный, но чем расплатиться найду. Только спасите от беды! Сами
знаете, что произойдет...
- Знаю. Но и вы поймите, что мы головой рискуем, поэтому не пойдем на
дело за просто так - для этого на службе у государства есть маги. Правда
специалистов в этой области не так уж и много, поэтому везде они не
успевают. Итак, вы можете либо надеяться на их помощь, либо заплатить
нам. Выбор за вами, - закончил охотник, и нацарапал ножом на крышке
стола несколько цифр.
- Боже, какие деньги...
- Что ж, рад был поговорить...
- Стойте! - отчаянно вскликнул Маваний. - Мой прадед оборотнем-
фениксом был! И, наверное, поэтому мне от него и передалось...
Руки старца дрожали, когда он поднес их к сердцу и ненадолго закрыл
глаза. А через минуту все пятеро охотников, присвистнув, уставились на
маленькое огненное перо, которое трепетало в сморщенных, обветренных
руках.
- Бабку мою за ногу! - наконец выдохнула черноволосая женщина. - Он же
хранитель пера Королевы фениксов! А ведь показался мне обычным дедом!
- И не говори, Байра, - хмыкнул командир. - Эти реликвии такие редкие, и
хранители их так хорошо скрывают, что многие в них даже не верят... так
же, как и в самих трех Королев. А еще я слышал такую вот легенду... что
для хранителя наивысший грех - отдать, или того хуже - продать реликвию.
Не боишься, дедушка?
- А какое это имеет значение? - грустно вздохнул Маваний. - Я готов хоть
душу продать, чтобы беду предотвратить. Потому черт уже с теми
глупцами, но...
- Да, понимаю, - кивнул охотник. - Тогда договорились, нас устраивает твоя
плата. Отправляемся немедленно! - скомандовал мужчина.
Не теряя ни минуты, охотники, вслед за старым крестьянином, погнали
лошадей к Белым Запрудам. Когда они приехали, усталые крестьяне уже
спали, устроив богиню на перинах в садовой беседке.
- Стой в стороне и не мешай, - предупредил командир отряда. - Через
несколько минут от этой сволочи только лужа смолы останется.
Все пятеро засуетились, раскладывая вокруг беседки странные амулеты и
зажигая толстые свечи, пахнущие странными травами. Как только
приготовления были завершены, командир охотников взмахнул рукой и со
всех сил ударил по богине кнутом!
Резкий крик разорвал ночь, будто когти ястреба мягкую плоть крольчонка!
Обезумевшая богиня обернулась огромной белой змеей и взлетела,
поднимая метель... но не смогла пересечь границу, проложенную
амулетами охотников. Вернувшись на свое место, она бессильно упала и
снова превратилась в молодую красавицу, которая затравленно
распростерлась на полу беседки. Тогда кнут охотника щелкнул во второй
раз!
- Пощадите, умоляю! - взмолилась богиня, и слезы полились из ее
серебряных глаз. - Я никому не хотела зла, ничего плохого не сделала!..
Душераздирающий крик, который последовал за третьим ударом кнута,
сорвал иней со старых деревьев.
- Пожалуйста, не надо! - снова взмолилась богиня, но охотник уже занес
руку для четвертого удара...
...Как вдруг из его рта потекла кровь!
- Что ты делаешь, безумный! - закричал старый Тифар, и вытащил нож из
горла охотника. Разбрызгивая кровь, мужчина упал на стоптанный снег.
Не прошло и минуты, как остальные охотников полегли рядом со своим
командиром. Но даже после того обезумевшая толпа крестьян не
прекращала бить трупы ногами.
- Ты совсем из ума выжил, Маваний! - ошалело заорал на деда
односельчанин... один из десятков односельчан, лица которых слились для
старика в сплошную бешеную мишуру. - Как ты посмел обидеть богиню,
старый дурак!!
- Это вы все дураки! - не выдержал Маваний. - Да она же!..
Договорить ему так и не дали. Держась за проколотый вилами живот,
старик упал на снег и умолк навсегда. Он уже не видел, как крестьяне
бросились в ноги богине, как обтирали ее кожу снегом, поправляли одежду,
переносили с перинами в беседку в другом конце сада.
А еще он не услышал, как утреннюю тишину над селом разрезал
душераздирающий женский крик. Вскоре к нему присоединился еще один,
и еще... пока Белые Запруды не утонули в трагической симфонии
истерического плача.
- Пропали, все пропали! - причитала женщина, прижимая к груди двух
мертвых детей. Неистовая, она бегала по улице вместе с другими матерями
Белых Запруд. Во всем селе не осталось ни одного живого ребенка. И на
каждом из маленьких трупов чернело по гнойному следу от змеиного укуса.
№3 AndrosСвидание
Вот он, вход на Лысую гору. Привычный рисунок мотоцикла на старом
камне. Сторожка «барсиков» - военнослужащих из отряда «Барс», ныне
заброшенная, и поднятый шлагбаум, ржавеющий уже который год. Дорога
уходит влево, прочь от старых глушилок советской эпохи,
подавлявших «вражеские» радиоголоса.
Я иду по разбитой асфальтированной дороге, мимо сатанистских и
матерных надписей на руинах неведомых строений, мимо «потерн» -
переходов внутри крепостных валов - и поляны для разжигания костров.
Я спешу.
Я спешу на свидание.
Напряжение читается в воздухе, оно веет от каждого пожелтевшего листка
на осенних деревьях. От каждой надписи, выцарапанной на кирпичах
потерн во времена Первой и Второй мировой. Я пытаюсь унять дрожь и
шагаю все дальше.
Я сворачиваю налево и иду по тропинке к поляне, незаметной с дороги.
Тропинка петляет меж деревьев, и вот открываются четыре деревянных
идола, высоких, выше человеческого роста, закопченных, пострадавших от
огня, разожженного вандалами.
Она ждёт меня, присев на бревно, одно из многих, окружающих капище. На
ней длинная юбка и куртка – не совсем этническое одеяние, но и этого
достаточно, мы же жители современного мегаполиса, а не Киева
двенадцатого века… Мы не умеем молиться, потому что не верили никогда,
мы не умеем возлагать жертвы богам, так как слышали о поклонении
языческим богам лишь понаслышке.
Перун, бог войны, Велес… Суровые лики, вырезанные вручную из дерева.
Идолы эти не совершенны, они поставлены согласно представлениям
наших современников о том, как должно выглядеть капище. Сами же
неоязычники не нашли общего языка по поводу правильного устройства
капища. Так и живут – порознь, каждый считая нужным доказывать свою
правоту.
Впрочем, главное – суть, а не форма. Лысую гору православные монахи
издревле объявили нехорошим местом. А для поклоняющихся природе и ее
богам это – место силы. Да, его оскверняли сотни лет – устраивали здесь
лобное место для убийц, крепость и пороховой склад. Но это место
оказывает влияние на каждого, кто способен чувствовать этот Город.
Следуя смутным подсказкам интуиции и прочитанного когда-то, мы
достаем из сумки хлеб, разламываем его надвое и кладем на жертвенный
камень. Не мясо убитого животного – мы бросили привычку есть чужую
плоть. И уж тем более возлагать плоть добрым духам этой земли. Нет, мы
жертвуем хлеб, символ людского трудолюбия.
Нам уже не кажется странным то, что мы делаем. Просто так подсказывает
гора, сам воздух вокруг. Это просто и нормально – связывать неким
ритуалом свои судьбы. И не в храме, не на свадьбе среди пьяных гостей, не
за рюмкой водки и не дома в постели… А здесь, на Лысой горе.
Мы сплетаем пальцы в странном рукопожатии, переходящем в объятия. Мы
стоим, обнявшись, у подножия идолов, и я чувствую, как бьётся её сердце.
Я расплетаю ее волосы, они рассыпаются по её плечам, и долго длится этот
миг, когда мы наконец-то наедине друг с другом…
Мир преображается вокруг нас. Веет холодом, и, пока мы стоим подле
идолов, что-то неуловимо меняется в небе над нами. На смену осени
приходит зима…
Когда я отрываю взгляд от Неё, уже не идолы возвышаются над нами – нет,
сплетшиеся в единый клубок змеи, множество змей, белых, как снег…
Почему-то нас это не удивляет. Рукотворные змеи взирают на нас с высоты.
Она робко протягивает руку, чтобы прикоснуться к ближайшей… Я
останавливаю её. Наверно, не стоит.
Мы, выросшие посреди мегаполиса, идем по древней горе прочь от
языческой святыни, взявшись за руки. Он и Она, он в повседневных
джинсах и куртке, она в одежде, скроенной слегка на этнический манер.
Ветер срывает с деревьев жёлтые листья и выстеляет нам путь ими, а в
воздухе висит загадочный шёпот Горы, обращенный к нам. Мы ее дети, и
она просит нас защитить её и возвращаться ещё.
Перед нами нет того города, к которому мы привыкли. Перед нами лишь
холмы вдоль Днепра (а Днепром ли зовется эта река здесь?), лишь серый и
холодный пейзаж поздней осени, без людей и машин, без шума и трезвона
нашего, человеческого мира. Хищные птицы кружат где-то высоко над
горой, будто показывая нам путь.
И мы медленно идем вниз, все дальше и дальше по закручивающейся вдоль
непроходимой лесной чащи дороге…
№4 Хольгер ВиксонПередача дел.
Дракон устало потянулся, поставил последнюю точку на листе
пергамента и облегченно вздохнул. Всё! Наконец-то этот год оканчивается
и теперь целых одиннадцать лет можно будет посвятить самому себе.
Дракон ступнями нашарил под столом мягкие тапочки, поправил чёрный
бархатный халат и встал из-за стола. “Ох, сколько сделать надо будет?” –
его глаза оглядели комнату – но перво-наперво надо сделать полноценную
уборку! Встречать Новый год среди пыли и грязи, до этого кое-как
убираемой в редкие моменты досуга, было совершенно невозможно.
Тихонько напевая: “Возьмём мы швабры новые, на них флажки...”, Дракон
очень бодро зашагал в ванную за вёдрами, тряпками, швабрами и щётками.
За каких-то три часа дом сверкал чистотой. “Ни соринки, ни пылинки, ни
шерстинки не видать, а усатый-полосатый перебрался под кровать”, -
пробормотал Дракон и вздрогнул:
- Великий Зодиак, кот! – Это Дракон заорал в полный голос.
Как бы не был занят Дракон в течении прошлого года, он никогда не
забывал покормить, приласкать или, иногда, выгулять своего любимца. И
вот расслабился, называется. В воображении Дракона уже мелькали
картины окунания кота в ведро с водой вместо тряпки, заколачивание кота
шваброй в щель между полом и шкафом или его выбрасывание вместе с
очередной порцией мусора, как из-под шкафа послышалось тихое “мяу”.
Дракон, став на четвереньки, заглянул под шкаф. Кот смотрел на хозяина
взглядом, который очень явно говорил, что хозяин мог бы поволноваться и
посокрушаться еще немного, от него, хозяина, не убыло бы, но раз уж
хозяин убедился, что любимец невредим, то сидеть в темноте не имеет
смысла. Кот с достоинством выбрался из-под шкафа и в изумлении застыл –
такой чистоты в доме он не видел почти год.
- Да, котяра, - Дракон погладил кошачьи уши, - теперь у нас чисто, кое-кто
перестанет кормить тебя, и кормиться сам, полуфабрикатами, а стол теперь
твой - валяйся сколько душе угодно! Можешь даже сукно царапать – не
жалко!
Кот посмотрел на стол – такой большой и покрытый таким приятным на
ощупь сукном, потом посмотрел на хозяина и юркнул под шкаф. Через
секунду оттуда выкатился большой и яркий, слегка пыльный, ёлочный шар,
а кот, вдруг единым прыжком преодолев пространство между шкафом и
столом, уже развалился на, столь для него любимом, сукне письменного
стола. Дракон поднял ёлочную игрушку – а ведь прав усатый, можно уже и
ёлку ставить, каких-то пару дней и всё – Новый год. Хорошо, что за ёлкой
никуда ходить не нужно – почти не отличимая от настоящей, искусственная
ёлочка стояла в шкафу на коробке с игрушками и гирляндами.
Ещё через два часа наряженная ёлка стояла в углу и сверкала огоньками
гирлянды, из проигрывателя в пятидесятый раз доносился “Let it snow”
Дена Мартина, кот перебрался под ёлкку и теперь игрался ёлочным
шариком и кончиком блестящей мишуры одновременно, а Дракон за
столом пил кофе и дымил сигаретой, любуясь трудами своих рук. Хорошо и
хорошо весьма! Дракон посмотрел на часы – времени для последнего на
сегодня дела было ещё более, чем достаточно.
Уже стоя на пороге дома, Дракон вернулся в комнату, на секунду замер
перед зеркалом. На вид тридцатипяти-сорокалетний мужчина-славянин,
светловолос, заметная лысина на макушке, усы опускаются от уголков рта к
подбородку, как у всех драконов. Чёрные узкие брюки и рубашка, кожаные
чёрные же сапоги, плащ и перчатки. Такая одежда ему не только была
положена, но и нравилась. Конечно, бутылка шампанского и коробка
конфет смотрелись на таком чёрном фоне неестественно ярко, но... Кто же
ходит в гости без подарков? Дракон опять было взялся за ручку двери, но
снова вернулся, принёс с кухни блюдце сливок для кота – у полосатого
тоже должен быть праздник. Вот теперь можно идти.
Идти было не далеко, но времени на дорогу Дракон потратил изрядно.
Спешить совершенно не хотелось, и Дракон брёл, подставляя лицо
снежинкам, скрипя снегом под подошвами сапог, даже остановился на пол
дороги и курил, глядя в тёмное небо. Он не оттягивал визит, нет, просто
ему было очень хорошо от того, что через три дня заканчивается год,
который был наполнен заботами и нервотрёпкой, что наступает праздник,
что снег идёт, в конце-то концов!
Дом Змеи был очень похож на его собственный – такой же небольшой и
уютный, и тоже украшенный к Новому году: за окнами мерцали огоньки
нескольких свечей, а на входной двери висел венок их хвои, остролиста и
блестящей мишуры. Дракон зажал в правой руке бутылку и коробку, и
спрятал её за спину, левой рукой постучал. Дверь открылась сама-собой,
Дракон шагнул в дом и... Кто-то обвил его шею руками и впечатал в губы
страстный поцелуй. На мгновение Дракон опешил, но потом обнял левой
рукой чью-то тонкую талию (впрочем, он уже понял, чью), и ответил на
поцелуй с не меньшей страстью. Кто-то томно вздохнул и отпустил шею
Дракона.
Это была Змея. Среднего роста, чёрноволосая, стройная, с тонкими
чертами лица, в которых было что-то восточное. Одетая в чёрное
кружевное платье и чёрную же шляпку с сеточкой-вуалью, Змея могла бы
показаться кому-то символом траура, но озорная улыбка и искорки смеха в
глазах...
- Ты всех гостей так встречаешь? – Чуть задыхаясь (поцелуй длился
дольше, чем показалось вначале), спросил Дракон.
Змея отступила на шаг назад и глазами показала куда-то поверх головы
Дракона. Тот поднял глаза и увидел над дверью гирлянду из остролиста и
омелы.
- Поня-а-а-тно, - протянул Дракон.
- А ты что, против? – Брови Змеи удивлённо приподнялись.
- Да чтобы я, да был бы против, да Зодиак меня упаси! – Взревел Дракон.
- Заходи, кофе попьём, - Змея повела рукой в сторону стола, где уже
стояли кофейник, чашки и разнообразные вазочки со сладостями.
- Подожди, давай сразу формальности, а потом и кофе можно будет
выпить.
Дракон, не вынимая из-за спины правую руку, левой достал из кармана
плаща свиток пергамента, протянул его Змее и, наклонив чуть голову
проговорил:
- Силой данной мне Великим Зодиаком, я – Чёрный Дракон слагаю с себя
обязанности по заботе и попечению над миром, и передаю их Чёрной Змее.
Да будет Зодиак тому свидетелем.
- Я – Чёрная Змея принимаю на себя заботу и попечение над миром
сроком на один год от Чёрного Дракона. Да будет Зодиак тому свидетелем.
– Змея тоже склонила голову и двумя руками взяла свиток.
- А вот теперь, можно и кофе, - Дракон наконец-то высвободил правую
руку из-за спины и, протянув Змее шампанское и конфеты, облегчённо
вздохнул – толи рука затекла, толи ещё от чего-то ему стало легче.
Уже допивая вторую чашку кофе и доедая пятую конфету, Змея
улыбнулась и спросила:
- Дра, а ты не рановато ли мне полномочия передал? До Нового года ещё
три дня – мог бы не загружать слабую девушку работой пораньше.
Джентльмен, называется... Бе-е-е-е! – Змея показала Дракону раздвоенный
язык, чуть-чуть раздвоенный, но достаточно, чтобы заметить это.
Дракон достал сигареты, чиркнул спичкой, глубоко затянулся.
- Ну ты же понимаешь, что это только формальность, Зи. Я свои последние
три дня оттяну, не волнуйся. Просто приятнее осознавать, что уже всё, а
впереди одиннадцать лет свободы. Устал я. Что я, отдохнуть не могу, как
все нормальные люди?
- Ты-то, как раз, и не человек, - Змея улыбнулась, - и отдохнуть, как люди,
не можешь.
- Как это? А кто я?! – Взвился Дракон и тут же успокоился. - А, ну да... Но
всё же.
- Неужели всесильного дракона что-то достало по самое “не могу”? – Змея
рассмеялась. – Ой что-то не верится. Кто же тебя так допёк, Дра?
- Зи, ты на Землю давно заглядывала?
- Вот ещё! – Фыркнула Змея. - Что мне там делать раньше времени? Вот
через три дня и посмотрю, что ты там наваял.
- Да если бы я наваял, то уж поверь, не пришёл бы к тебе раньше времени.
Всё этот козёл рогатый – Бык.
- Но он, на самом деле, рогатый. А ты усат, а я языката...
- А Тигр полосат, а Кот хвостат, - продолжил Дракон. – Но тупость Быка
это не отменяет. Знаешь, чего этот козёл учинил? – Змея помотала головой.
– Ему скучно стало и он решил над людьми пошутить. Придумал, что какие-
то майя нарисовали календарь на камне, и что в нём мой год – последний. А
после него – всё, конец света, Армагеддон, Рагнарёг, Дагор Дагорат, дождь
из камней и серы, второе пришествие и...
- Подожди, подожди, - перебила Змея, - я поняла. Но такие легенды о
последнем дне и в мои года сочиняли, и в мышиные, и в лошадиные... Да
их, этих концов света, и посчитать, наверное, нельзя. Что, неужели кто-то
поверил? Бр-р-р, давай выпьем, а то на трезвую голову это как-то не
налазит.
Дракон взял бутылку, разорвал фольгу. Бутылка тихо пшикнула, над
горлышком заклубился голубоватый “дымок” и ледяное шампанское
полилось в бокалы. Края бокалов звякнули, соприкасаясь.
- Ну и что дальше? – Спросила Змея.- Кстати, Бык шампанское по другому
открывает.
- Ага, - скривился Дракон, - пробка в потолок, пена фонтаном, а на то, что
с ней половина вкуса вина уходит, ему плевать. Так вот, мало того, что
поверили, какой-то придурок фильм снял, везде только и разговором про
конец света и его пророчества, бункеры строить начали. Скольких сил мне
стоило возможную панику сдержать, я и говорить не буду. Представляешь,
год заканчивается, праздновать пора, а пол мира в небо уставились –
пытаются какою-то планету Нибиру и парад планет увидеть, или в землю
закопались.
- И чем всё закончилось? – Поинтересовалась Змея наливая обоим ещё
вина.
- А ничем. Немного паники, десяток самоубийств, ну и полная лажа для
всех пророков. – Усмехнулся Дракон. – Так что, твой год спокойнее будет.
Ладно, пора мне. Спасибо за кофе. – Дракон встал и, взяв плащ и перчатки,
пошёл к двери.
- А может останешься, Дра? Скоро народ соберётся, отпразднуем
очередной конец... – Змея сделала значительную паузу, - года. Бык, кстати,
будет – сможешь ему рога обломать.
- А ему это поможет? – Спросил Дракон, уже стоя на улице и доставая
сигарету. – Похоже, ума это ему не прибавит. Ну обломаю я ему рога, так
ведь новые вырастут.
- Скорее, Обезьяна их ему наставит, - машинально проговорила Змея и
испугано закрыла себе рот ладонями.
- Интересно, интересно, - Дракон удивлённо поднял правую бровь, - я чего-
то пропустил за этот год?
- Я тебе ничего не говорила. – Прошипела Змея.
Дракон повернулся к ней, обнял за плечи, прижал к себе и поцеловал в
обе щёки.
- Ты мне ничего не говорила. Мне нет дела до нисточника происхождения
рогов Быка. Ладно, мне, правда, пора. Меня кот ждёт, ему одиноко и
холодно без меня. – Дракон зашагал по дороге.
- Кот?! – Изумлению Змеи не было предела.
- Не Кот, а кот. – Дракон обернулся через плечо.- Знаешь, такой усатый-
полосатый, с хвостиком и ушками, на столе спать любит и может ёлку
перевернуть, если обидится на меня.
- Ну-у-у, если ёлку, то иди, а то игрушек жалко. Счастливого Нового года!
- И тебе, счастливого Нового года, Зи. Пока!
Дракон действительно спешил, ведь кроме кота его уже, наверное,
заждалась Мышь.
№5 ChuuuuПутник осторожно перешагнул порог пещеры. Изнутри дул холодный
ветерок. Он знал, что найдёт там, в глубине свою смерть. Но он должен был
сделать это ради науки. Рация на груди зашипела.
– Коля, как слышно?
– Громко и четко! Я вошел! – крикнул Николай в ответ.
– Отлично! Свою задачу не забыл?
– Конечно, нет!
Ему предстояло сложнейшее задание. Где-то там, в недрах пещеры,
располагалась легендарная обитель снежных змей. Снежные змеи –
разумные существа, приносившие с собой холод, до недавнего времени
жили на поверхности земли, контактируя с людьми и помогая им. Однако
пару лет назад все они вдруг исчезли с поверхности земли.
– Тогда отправляйся глубже.
Мужчина кивнул, хотя его не могли видеть – камеры на его костюме
смотрели вперёд и в стороны – и направился глубже. Лёгкий прохладный
ветерок становился всё легче и всё прохладнее, и Николай чувствовал это
даже сквозь термокостюм.
Никто не знал, куда ушли змеи. Но была легенда. Легенда о некоей
обители, откуда они когда-то выползли. Ещё никто не выбирался оттуда
живым. Последнего зашедшего туда вытаскивали на верёвке в виде глыбы
льда вместе со скафандром. Но была причина, по которой туда хотели идти.
Змеи не просто были разумными. Они были невероятно мудрыми и знали
всё на свете. Поэтому каждый мог перед смертью задать один вопрос. И,
если змеям он нравился, они отвечали. Ирония была в том, что
услышавший ответ уже никогда не сможет рассказать его.
Николай искренне надеялся, что его вопрос понравится змеям, иначе его
смерть будет напрасной. Мощное оборудование передаст информацию в
научный центр, пока его тело будет покрываться ледяной коркой.
Вдруг ученый понял, что ощущает холод равномерно по всему телу, то есть
и лицо и то, что было скрыто, мерзли одинаково. Он усмехнулся, подумав,
каково было тому человеку в скафандре – быть герметичным и чувствовать
холод.
Он заходил всё глубже, вокруг было всё холоднее, а в душе всё радостнее.
Да, он умрёт, но он первым узнает тайну, которую желает узнать
человечество последние два года.
Наконец он дошел. От холода темнело в глазах, конечности не слушались, а
мысли никак не могли сойтись.
– Вот это красота… – донеслось из рации, и он разлепил глаза. Фонарик,
которым он пользовался был уже бесполезен – света здесь и так хватало. Он
находился в огромном зале, полностью забитом ледяными скульптурами.
Каждая скульптура была выполнена идеально точно, без единой ошибки. И
на каждой сидело по снежному змею. От такой красоты сверкало в глазах.
Скульптуры и змеи образовывали коридор к центру зала. Там,
выстроившись в круг, стояли фигуры великих людей, которым в их жизни
помогали снежные змеи. Николай узнал Кутузова по ледяной повязке на
ледяном же лице. Встав в круг ученый вдохнул и, еле перебарывая холод
спросил:
– Почему вы ушли с поверхности?
Змеи зашевелились и все, как одна посмотрели на него. Резко похолодало.
Если раньше он мог стоять, то теперь его колени притянулись к
поверхности. Дыхание стало прерывистым, в глазах окончательно
потемнело. В последний момент, проваливаясь в вечный обморок он
услышал хоровое шипение тысяч змеиных языков:
– Глобальное потепление…
№6 GhostО том, что такое снежные змеи, я узнал совсем недавно и абсолютно
случайно. Быть может, я бы вообще с ними не столкнулся, а может,
наоборот и рассказать об этом феномене уже было бы некому.
Дело шло к Рождеству в одном из северных городов моей необъятной
родины. Я сидел в одном из на то время ещё многочисленных мелких
прокуренных баров и, потягивая глинтвейн, думал обо всяких бытовых
мелочах жизни: что праздники в самом разгаре, холодно жутко, лень куда-
то идти, а снега в этом году намело — вообще жуть. Может, детишкам и
нравится, а мне — не очень. Время близилось к утру, когда я собрался уже
расплачиваться и уходить, но тут довольно интересный персонаж дёрнул
меня за рукав.
Ты утра-то дождись. - заявил он, взгромоздившись на соседний стул.
Мужчине, каковым этот персонаж и оказался, сие действие далось не без
труда — хотя бы потому, что при таком низком росте и относительно
большой массе тела, как-то совсем неудобно взбираться на высокие
тонконогие барные стулья. - Ты дождись, когда рассветёт-то.
Судя по виду, жил он в этом баре уже с неделю и потратил всё это время
самозабвенно напиваясь. И как только его отсюда не выгнали?
Разговаривать с ним не хотелось, но, похоже, мне не оставили выбора — ни
прочие посетители сего славного заведения, ни его персонал, не обращали
на нас ни малейшего внимания.
А что ждёт меня там, за дверью? - поинтересовался я, стараясь говорить
погромче, чтоб нас всё же заметили. Увы, дохлый номер. - Буря? Сосулька,
которая может внезапно упасть на голову? А может, снежный человек?
Вот именно — вас. - серьёзно ответил оборванец. - Вы — человек новый,
ничего тут не знаете...
Как-то неожиданно его пьяное бормотание начало приобретать те самые
нотки, что, прозвучав в устах сказочника, так завораживают нас.
Какая-то ересь появлялась в этом маленьком городке каждый год. Вот в
этом году — как раз змеи. По словам, так сказать, очевидца, они были
очень разными и найти их можно было где угодно — да вот, хотя бы, за
окном одна как раз висит на ветке дерева! Напрасно я тогда убеждал его,
что это всего лишь сугроб. Здоровые и белые, в такие ночи они ползали по
подоконникам, залезали в шапки случайным прохожим, а ещё норовили
залезть в форточку, хоть в тепле им и не нравилось. Пьяница видел их
почти что везде и я уже начал было спрашивать, почему змеи не зелёные,
но тут он сменил тему:
А в прошлом — драконы были! - пояснил он. Впрочем, они от тез змей не
сильно отличались, такие же гибкие и тонкие, только с лапами. Слышал,
что надо прожить рыбой тысячу лет, что стать такой тварью. Вот они
лютовали! Даже местные боялись ночью выходить. Но в этом году
обойдётся, думаю.
А что случается с теми, кто выходит и почему — только с приезжими? -
меня, признаться, уже начало пробирать любопытство, но мой собеседник
вдруг посмотрел на меня неожиданно серьёзно — так, что мне в какой-то
момент показалось, что он вовсе не пьян.
Вообще и приезжим тоже ничего не угрожает. - сознался в итоге он. -
Только таким как ты. Их забирают, а куда — то мне неведомо.
Я хотел было спросить, что же не так со мной, но тут понял, как мало
уделял внимания находящемуся напротив нас окну. Снизу была видна часть
карниза снаружи, остальное же стекло отражало помещение — барную
стойку и сидящего за ней пьянчужку. Одного.
А вниз по карнизу с царственной неторопливостью скользила узкая белая
полоса.
Поэзия
№1 Хольгер ВиксонСнежинка и поэт.
Наступает тихий вечер,
Загорается фонарь,
С памятью я жажду встречи
И мечты уходят в даль.
Огонек от сигареты
Освещает пальцы рук,
Тьма хранит свои секреты
И смотрю во тьму я. Вдруг,
В фонаря луче белея,
Словно в танце или сне,
Пронеслась снежинка фея
И на руку села мне.
И сказала: - Осторожно!
Огонек гаси-ка свой.
Говорить с тобою можно?
Только ты под снегом стой.
Я отбросил сигарету.
- Что ж, давай поговорим.
И скажи мне по секрету,
Чем тебя я так любим?
Почему ко мне пришла ты?
- Ты печален, одинок...
- Люди в этом виноваты.
- Нет, ты сам от них далек.
- Недалек, друзья есть, мама...
И печаль прошла уже.
- А печаль была от шрама,
Что остался на душе?
- Ты откуда знаешь это?
- Я же фея, ты забыл?
Ты стоял здесь, ждал совета...
- Я совета не просил.
- Не просил, уста молчали,
Но душа твоя звала,
И глаза твои кричали,
Вот к тебе я и пришла.
Так вот слушай. Хватит прятать,
Все, что ты в душе хранил,
И в ночи от горя плакать -
Ты поэт, хотел творил.
Не давал стихи ты людям,
Написал, прочел и сжег.
Думал ты, что счастлив будешь,
Но печаль лишь вызвать смог.
Ты поэт, пиши, старайся,
И не бойся в мир отдать.
Чаше к людям обращайся,
Сможешь ты счастливым стать.
Вот и всё, я улетаю.
Ты запомнил мой совет?
От твоей руки я таю,
Помаши же ей мне вслед.
И снежинка улетела.
Время продолжало бег.
И всё робко и несмело
С неба опускался снег.
№2 ВедьмакЧерные крылья, белые крылья..
Воздух, пленен, покорился полёту.
Время, смутившись, послушно застыло –
Сбилось со счета, сбилось со счета.
Черные крылья, белые крылья:
Правда любви или истина битвы.
Неумолимо становятся былью
Наши молитвы, наши молитвы.
Черные крылья, белые крылья..
Я так давно не ищу оправданий
Ни расстояньям, ни людям, ни стилям,
Светлому знанью, темному знанью:
Все субъективно. Закланье жестоко
Разным богам, разным знакам и силам.
Битва пройдет. И падут на Потоки
Черные крылья, белые крылья.
Оценки жюри
https://docs.google.com/spreadsheet/ccc?key=0At-4WyBjmWRTdEJBOFJDVWlza2V4Zk53a2NmYVlOOEE#gid=0
