Вот так бывает, подойдешь вечером к окну, откроешь на «форточку» пластмассовую раму, и застынешь. Вязкий вечерний воздух нельзя бездумно гонять по легким. Нужно по чуть-чуть, маленькими нежными движениями, будто целуя робкого мальчика, уткнувшись носом в щель и держась за белую гладкую ручку втягивать в алую гладь своего нутра пространство. Летний вечер, не столь горячий как обычно, не столь холодный как бывает, сегодня пахнет черносливом. Почему то именно образ темного окна пробудил во мне давно забытое чувство легкости, жизненного подъема, как со дна прозрачного бассейна. Вдруг утренняя слабость и безысходность испарились, канули в недра лакированного паркета, будто их туда засосал черный шальной мотор. А еще утром мое слегка потянутое загаром тельце лежало распластанное на золотистой глади этой древесины, молило серый потолок открыть голубое небо моему взору, дергалось в тихом осознании своего одиночества. Я позволила себе забыть, кем я была и слишком сосредоточилась на том, кем я стала. Но теперь меня бросило на несколько мимолетных годков назад, прямо таки швырнуло меня туда, назад. Вот я уже стою с маленькой розовой коробочкой в руках и перебираю ее пестрое содержимое. Израненная тонкими крысиными коготками ручка взяла первый предмет. Клочок бумаги, призывающий меня не забывать кто я и зачем. Дальше потрепанный сизо-розовый плетеный браслетик, подаренный мне одной моей знакомой. Я уже даже почти забыла ее мягкую, сладкую как шоколад манеру речи (на который у нее аллергия). Вот этот медальон я вылепила из пластики, когда гормоны впервые сыграли со мной злую шутку и принудили влюбиться. На задней стороне затвердевшего, но все же мягкого, материала волнами отображался свет люстры. Текст. Такой знакомый, будто я когда-то с ним чай пила за одним столом, будто он мой старинный друг, этот текст. Примерно в то время меня и вернули эти маленькие безделушки, эти хранители сыпучей памяти. Я отставила коробку и с ясным детским взором посмотрела сквозь жалюзи за окно. Как и тогда, сейчас и в данный момент я думаю, что друзей у меня нет. С сердца будто сбросили тяжкий балласт, тягучую черную ответственность, жирную мутную зависть, в ноль высохшую гордыню. И я знаю что завтра, как когда-то безумно давно, я пойду в кино с родителями, держась за их руки и прыгая на ходу по ровным квадратикам плитки Торгового Центра, шаркая вьетнамками. На моем лице заиграла детская улыбка - на маленьком круглом лице часов стрелки перешагнули нули. С Днем Рождения меня. Телефоны наказаны и останутся дома.
