Тема: осенний человек

[Mary-Joe]

Это произведение несет на себе отпечаток вареников с вишней, которые мы лепили с отцом.


В пещерах из теста краснолицые женщины пудрятся
закрашивают свою явную
кислоту

Ноги их толстые увиты травами,
а на запястьях живут цветы

Кости трещат и птичье пение
Стихло в тожественной полутоске
Краснолицые женщины косы плетут друг другу,
а их молодые мужья бьют друг друга по пальцам

День мучного солнца подходит к концу
Возрадуйтесь, дети белой земли

[Bohemienne]

Вареники... какая прелесть, никогда бы не подумала.
А у меня четкие ассоциации с древними инками и прочей доколумбовой Америкой. 

[Mary-Joe]

А какая вкусность 
Это как жестокость и отвага индейцев, слепленные из теста и ягод.

[Mary-Joe]

Предсентябрьское, предучебное рифморитмобаловство.


Черней черничного варенья
и слаще сока из камней
за ней
шагает бодро вереница
несуществующих людей.
И с фанатичностью монашки
она готова приютить
помыть, утешить, накормить
их всех.

Бывают люди, чьи затеи
не могут не иметь успех.
Она, увы, была из тех,
кто обречен на неудачу:
ей никогда не удавалось
хотя бы малость
утешить всех или кого-то.
И даже честную заботу
не получалось проявить.
Все выходило вяло, мелко
и чувство не своей тарелки
мешало искренности слов.

Черней черничного варенья
и слаще сока из камней
за ней из снов шагает бодро
отряд придуманных людей.
Бывают люди, кто умеет
найти кого-то и любить.
Она, увы, так не могла
и день со дня была мрачнее,
и вила ниточку обид.
В конце концов занемогла
и до тех пор встать не хотела,
пока не выдумала их -
отряд
бодрых и ласковых людей.
Они молчат, молчат, молчат
и направляются за ней,
куда б ни шла.

Бывают люди, и она
была.

[Mary-Joe]

Человеческий бог проснулся,
широко зевнул,
изогнул
дугою спину.
Ну-ка я тоже ринусь,
на колени пред ним упаду!
На колени пред ним, на колени;
не в его ли светлых очах
мудрость всех поколений?
Мир расцвел и зачах у него на руках;
разве он - не тот самый отец,
кому отдано столько сердец
во имя
веры?
Не его ли именем были оправданы
беспощадные изуверы?
Человеческий бог проснулся,
посмотрел на людское кодло
и утешился тем, что свободен
от их скверных жестоких игр.
Кто наш бог?
это палый лист,
рыжий лис или рыжий тигр,
это камень, река и лес.
Человеческий бог проснулся.
Человеческий наш отец
широко зевнул, изогнул
дугою спину.
Лег, повернулся на бок
и под наш колокольный звон
стал досматривать долгий-долгий,
бесконечный свой божий сон.

***

и впрямь уже хочется осени,
рыжепламенной, красной осени,
холодных дождей, загоняющих в дом,
под плед,
и вручающих в руки чай
и книгу.
действительно хочется осени,
листопада и запахов
влажной земли.
ещё той, не пугающей осени,
мягкой тоскливости и предчувствия,
серого, хмурого неба
и редких солнечных вспышек сквозь тучи.
осени, осени, осени,
привычного осознания возраста
и коробок с хламом в балконных шкафах.
осени, желтой осени,
шарфов и ботинок, зонтов и перчаток,
печальных историй и песен.
долгожданной осенней грусти
и прогулок по продрогшему городу.
да, и впрямь уже хочется осени.

[Лила Перегуда]

Про варенье - просто очень в тему. И очень изящно, прозрачно

[Mary-Joe]

Спасибо 

[Mary-Joe]

Сборное за первую половину осени.


ах,
до чего же мы
несчастны.
юны. глупы. не облечены властью.
ах, до чего же нас влекут
дороги,
чтоб ложились под наши длинные ноги.
нас влекут слухи
и чужие боги.
мы внимательны
к жужжанию мухи,
невнимательны к людям.
мы видим. мы судим.
мы выносим свой приговор,
и всегда жестокий.
мы бунтуем.
не делаем дома уроки.
на губах наших молоко
сохнет.
мы слабы. беспомощны. рохли.
в уголках губ наших сохнет пена.
мы кричим.
мы бросаемся с криком на стены,
бьем зеркала.
мы уродливы. нет, мы красивы.
нет, мы уродливы. нет, красивы.
мы умны, находчивы и ленивы.
нам всегда мало. всегда.
нам мало тепла.
мы бежим прятаться
в родительские дома
и жмемся в их
уютных
углах.
ах,
до чего же мы
несчастны.

***

Осень
атакует
внезапно.
Ещё только я был безвольным и ватным,
как уже силен
и
жив.
Днепр течет, поглаживаемый
ветками мерзнущих ив.
В желтых листьях клена
магия.
И в радио
по воскресеньям -
магия.
Я боюсь
ноября.
Я
боюсь,
что когда упадет последний лист,
когда дотанцуют твист
и когда умолкнет оглушительный свист
чайника,
я тоже сорвусь
и лягу на мокрый асфальт
рыжим пятном.
И город станет внезапно мне
знаком,
он перестанет дышать волшебством
и наполнится снегом.
Он опадет
к моим
ногам.
Хотел бы сказать - не отдам,
не отдам тебе, зимняя стужа,
осени.
Если спросят меня -
так и скажу. Но я не сдержу
стужу.
Жу.

[Mary-Joe]

Я хочу рассказать вам ни о чем
и
о всяком.
О людях, которым все нипочем,
о людях, которые ко всему с мечом,
и людях, которые ко всему
с чаем.
О том, что всем известно,
и о том, о чем
не знаем.
Я хочу рассказать о том, что люди.
О том, что хочется, но чего
не будет.
О том, что я готова носить зеленый платок,
или красный платок,
или желтый платок,
или бумагу приклеить на спину, и написать
"дать ей пинок".
Лишь бы меня заметили,
и узнали,
и дали пинок.
Я хочу рассказать о том, что я одинок,
но я не хочу говорить, что я одинок,
потому что это звучит,
как приговор.
Вроде как
"вор".
Или
"убийца".
Люди верят, что в Украине живут ассирийцы.
Люди верят, что в Украине живут.
Люди врут.
Я сажусь в маршрутку, я знаю маршрут
и считаю, сколько минут
от дома до дома.
Я тоже вру.
Меня не заметят. Меня не узнают.
Я никому не знакома.
Мимо меня
шествует вся
метромаршрутная рать.
Я ни о чем не хочу вам рассказать.


p.s. Почему ассирийцы? В социологические анкеты, чтобы проверить честность и компетентность респондентов, вставляют вопросы-индикаторы. Например, "Представители каких национальностей есть среди ваших друзей?". Если человек перечисляет всех-всех - и россиян, и белорусов, и молдован... ладно, это ещё можно, но если он помечает и ассирийцев, анкету скорее всего не будут учитывать. Мало ли что он ещё там поотмечал, усердный такой.

[Лила Перегуда]

и людях, которые ко всему с чаем

))) как это знакомо)))
А критику какую-то можно? В личку, скажем, чтоб не при всех.